Гротескум (Второй темпоральный реверс)

То размышляя о своем, то наблюдая марафонский гармоноутверждающий забег нового знакомого, парень выбрал одежку. Стянул с манекенов черные боксерки, такую же футболку со смайликом, как у Сереги и носки. Сверху надел синие потертые джинсы и синий матерчатый пиджак с кожаными вставками на плечах. Сунул ноги в белые кроссовки и благополучно думать обо всем этом шмотье забыл. Да и что о нем думать? Все ценники отличались только наименованием, с занудством повторяя зашита-1, внешность-1.

Поспешил поднять с земли трофеи, с интересом отметил один немаловажный факт. Строительный мусор мгновенно переварился "миленьким пейзажем", в то время, как огрызки чудищ — ничуть не затронуло. Так обычно ведет себя даже очень голодная собака, в миску которой насыпали кашу из свежего бетона.

"Видать несъедобное" — не без оснований подумал Стас и на рефлексах сунул добро в карман.

Прелесть момента, скрытая для самого Стаса, как и для всех остальных, поскольку эти "остальные" ошивались кто где, заключалась в следующем. Парень просто произвел некое действие даже не потрудившись задаться вопросом, как например крупная хитиновая пластина влезла в узкий проем кармана джинс. Влезла и все тут. Даже не заметил.

Серега уже превратился в точку, догнав ту самую барышню, и теперь вместе с ней приближался к окраинам Куклограда, как вдруг Город двинулся им на встречу.

Стас сдвинул брови.

Парочка, чуя неладное остановилась, город — неа (здесь должно быть саркастичное и несколько надменное покачивание головой, сопровождающееся обычно сакраментальным "уум" или упомянутым "неа" с нотками легкой капризности).

Пестрая лавина из крошечных точек налетела на Серегу с пассией и по инерции тормозила еще некоторое количество условных единиц пространства, погребая под собой несчастных. То была неупорядоченная, практически газообразная по своей структуре толпа. Ее молекулы двигались свободно и ограничивались лишь другими молекулами, которые могли, между прочим, и промеж рогов зарядить.

— Вот же... — одно из ранних стихотворений внезапно вспомнилось и завертелось на языке.

В такие моменты отец Стаса, учил его одному нехитрому приему. Правда этому сакраментальному знанию предшествовала целая вереница событий, начинавшихся непосредственно с написания "шедевра". Затем следовал, момент обнаружения, затрещина (и не факт, что рукой), после чего наступал умиротворяющий период околокомного состояния. И только потом сквозь акустическую пелену контузии можно было расслышать вселенскую мудрость предков.

В общем, весь этот сложный ритуал заканчивался словами "Ты хоть буквы в словах меняй местами, а?!"

— Еканый барась! — с чувством закончил Стас, глядя, как орда колышется у подножия холма.

Глава 9. Фортуна против смайлика

— Противогаз. Здесь? Ну зачем тебе он понадобился? — улыбаясь поинтересовался Трайд Стиджиец.

Правда улыбкой сие явление классифицировалось лишь с формальной точки зрения. У него имелись зубы и он их показывал, растянув губы в нечто, очертаниями напоминающее лезвие косы. Этой улыбкой можно было превращать молоко сразу в сыр, при чем не вынимая из коровы.

А любое здравомыслящее существо при виде белых зубов с солидными прострелами, торчащих из не менее белой десны, предпочло бы никогда не рождаться.

Его белоснежные одеяния, точно погребальное убранство обрамляли лицо, превращая в некое подобие черепа, облегали тощие плечи и руки, будто выбеленные временем кости, стягивали грудь, прорисовывая замысловатый узор стиджийских ребер. В конце концов они свободным туманным потоком струились вниз, скрывая ноги до самой земли.

Точно парящее в воздухе привидение, Трайд покачивался из стороны в сторону и его грудь, будто вырезанная из белоснежной сердцевины перводрева, мерно вздымалась. Неестественно изогнутые ребра ветвились многочисленными острыми завитушками и складывались в некий узор.

Данное архитектурное излишество снискало столь широкую известность по обе стороны Веретенного разлома, что многие с радостью отгрызли бы себе ногу, а может и голову, лишь бы не знакомиться, с ним поближе.

Подытоживая описание стиджийца, можно сказать, что выглядел он, будто совсем недавно свалился в чан с сахарной пудрой или нырял в бассейн с кокаином. Так много белого, белесого, серого и бледного присутствовало в его облике. И лишь вокруг матовых серых глаз, смотрящих из впалых глазниц, сгрудились чернильные пятна.

В данный момент эти самые глаза испытующе сверлили в Дате очередную, сорок вторую по счету, дырку.

Алый отблеск упал на бледное лицо, скользнул по коже и спрыгнул в одну из темных ям, чтобы рассеяться на серой колючей поверхности зрачков. Они встретились взглядами. Лед и кровь.

— Там, где я частенько бываю, он необходим. — ответил дроу, глядя стиджийцу прямо в глаза — Кстати там, куда вы все собираетесь... — взгляд вжикнул по вздрогнувшей толпе — ...Вполне возможно, вообще нечем дышать.

С дальних окраин столпотворения звуком прибоя послышалось ожесточенное перешептывание.

— Ха — не выдержал Трайд и надменно оскалился — Я так и знал. Ну вы слышали? Он, небось, и кислородный баллон прихватил!

Ближники из джелмов нескладно захихикали в угоду непререкаемому лидеру.

Дат молча скрипнул зубами.

— И что южанин забыл у нас, на Северном полушарии? — елейно, будто размазывая повидло прямо по языку, поинтересовался стаджиец, но тут же продолжил — Хотя можешь не отвечать. Ответ отсюда очень хорошо виден.

Он ткнул белым пальцем в тёмно-коричневый сыпучий столб, бьющий из вершины Фабричного холма. Даже без столь заметного опознавательного знака, как гейзер, тот выделялся свей величественностью и неким спящим могуществом. Однако, вкупе с таковой достопримечательностью, вообще становился похож на поросшего травой кита.

М'датт пожал плечами и поправил рюкзак на плече. Трайд презрительно скривился.

— А я пришел первым. — вновь сверкая белоснежными зубами, похвастался он — Так что можешь тащить свою южную тушку туда, откуда явился. А еще лучше — во Дворец Плоти к Дивайну де Саду на обеденный стол. Подливку и гарнир прихватить не забудь.

Толпа хохотнула чуть слаженнее. Однако ей все еще не доставало хорошего дирижёра. Такого, чтобы взмахом палочки заставлял армии прятаться у мамы под подолом.

— Встречное предложение — холодно ответил Дат. Беглым взглядом он окинул толпу, состоявшую в основном из джелмов. — Мы продолжим путь вместе, а взамен я буду вести себя прилично и отпущу этого бедолагу.

Дат кивнул на джелма, чье адамово яблоко постепенно начинало привыкать к новому месту жительства где-то в просвете меж передних зубов.

— Ыыыыы — напомнил о себе заложник.

Трайд медленно перевел на него мутный взгляд. Взгляд, которым обычно смотрят на не очень нужный предмет, забытый по рассеянности. Как то пара перчаток, кружевное белье в кармане пиджака или ребенок в детском саду. Этот невидящий взгляд обычно служит занавесом, портьерами для процесса скоростного составления плана дальнейших действий.

— Аааааа! — вспомнил стиджиец — Так он же просто джелм! Ты пугаешь меня расправой над куклой? Ну помрет, ну вылетит на Землю на денек-другой. О, Стиджия! Делов-то? Серость ему все равно не грозит.

— Оно-то конечно да. — невозмутимо подтвердил дроу — Но его пластиковая жизнь станет лишь первой. Можем даже поспорить, сколько народу доберется до фабрики. Ставлю, что меньше половины, если я решу сбежать. И едва ли треть, коль возьмусь за дело основательно.

Несмотря на всю абсурдность заявления, Дат не врал. Он хронически не переносил ложь. И сейчас он свято верил в собственные силы и собственные слова. Пусть уж лучше его считают безумцем. Ведь всем известно, что лучше иметь дело с обычным ротвейлером, нежели с бешеным спаниелем. У первого есть хоть какие-то тормоза.

— А пупок не развяжется? — встрял кто-то из толпы.

Толпа зашевелилась.

— Да отойди ты! — послышался зычный рычащий бас в обрамлении приглушенных осторожных ругательств.

Толпа вспухла, как бульба на густом вареве болот, насыщенных сероводородом, и с тщательно вуалируемым недовольством лопнула. Из гущи выбралась фигура мордатого орка. Под искусным паровым экзоскелетом, собранным не иначе, как гоблинами, с их вечным дефицитом силы и толстой кожи, перекатывалась броня внушительной мускулатуры.

— Я говорю а пупок... — он запнулся — Дат? М'датт из Ковена Клинков? — нахмурился орк, по видимому не особо доверяя собственным глазам.

Толпа оживленно зашепталась.

— Так это он?....

— Похоже да.....

— Не, серьезно. Тот, кто вышел из Всебящей пещеры?...

— Ага. И рассеял Глянцевое озеро....

— А еще побывал в Жерлах Похоти...

— Да уж. То-то он с противогазом не расстается — понимающе резюмировал один из шепчущихся голосов толпы.

— Да-да — раздраженно подтвердил Трайд — Это он и есть. Дат из народа дроу. Тот, который так и не вошел в Лазурную петлю, потому, что мама позвала домой кушать. Какие-то проблемы?

Дроу прищурился. Выходит стиджиец даже это знает. Выходит он тоже здесь не спроста. Выходит, кто-то затеял свою игру. Хотя какая разница. Его дело-получить сердце аномалии и передать в руки Черной вдовы, Повелительницы над всеми дроу, хозяйки Преразломных пещер, Миллы Яро. Не стоит распылять внимание на посторонние нюансы.

Орк стоял несколько опешивший от такой бури эмоций со стороны стиджийца и коробка передач его мозга какое-то время пыталась насадить зубья своих шестеренок на вращающийся механизм действительности. После чего плюнула на все это и врубила заднюю.

— Там вообще-то двое с холма спустились. Джелмы. Че с ними делать-то? — сообщил орк.

Трайд хлопнул себя по лицу пятерней, как человек, который готов поклясться, что тупость неистребима, также как, скажем, пробки или очереди. После чего просвистел сквозь зубы длинное "хшасс" и, бросив на дроу свирепый взгляд, скрылся в толпе.

"Хшасс" — не имеющее аналогов ругательство на мортисе, языке созданном только стиджийцами только для стиджийцев. Означает оно примерно следующее. "Мое разочарование вами больше, чем знак бесконечности, а мнение о ваших заслугах ниже, чем абсолютный ноль по Кельвину"...Или нечто близкое к тому. Сами они утверждают, что это — язык самой смерти, но вот прочее население Гротескума... Короче для большинства этот народец нечто вроде сектантов или сумасшедших.

Дат улыбнулся. Естественно стиджиец не представляет настоящей угрозы... Пока. Ведь если друг в группе — хорошо, то давний, проверенный враг — ничуть не хуже. Ты уже знаешь его образ мысли, а древняя вражда обрастает собственными суевериями и ритуалами. Как например процесс "прилюдного обмена колкостями и оскорблениями", что подчеркивает статус ненависти и превращает ее в явление светское и жарко обсуждаемое в обществе. Особой популярностью в народе пользуется ритуал "игры мускулами" и "показывания друг другу Кузькиной матери". Только вот...как бы помягче сказать... когда стороны вражды достаточно высоко взобрались по ступеням развития...этак уровня до восьмидесятого...главное не слишком увлекаться, чтобы не порубить в капусту само присутствующее общество. А иначе, какой театр без зрителей?

Дроу, конечно, как разумный индивидуум, считал все это чушью несусветной. Однако в рюкзаке до сих пор таскал крохотный и не особо ценный амулет, снятый вовремя одного похода прямо с окончательно остывшего тела Трайда. Дат тогда чудом пережил и удар в спину и "Падение короля" (заклятие обращающее силу высокоуровневых в слабость и наоборот). Но тем ценнее казался трофей, само обладание которым приравнивалось теперь к чуду. Однако на самом деле оберег и главное оружие против давнего врага, имел только одну сверхъестественную силу — силу действовать стиджийцу на нервы.

Было нечто подобное и у самого мертвяка, но о том Дат молчал, как рыба и старался не думать даже.

— На бицухе не распишешься? — с надеждой спросил орк, вновь резко переключивший передачу с первой на .... оранжевую..

— Ыыыыы — простонал заложник и безвольно обмяк в крепких руках Дата, чувствующего, как теряется связь со здравым смыслом.

Усилием воли он привел мысли в порядок и бесшумно спрятал клинки в недрах плаща. Полубессознательное тело тупо грохнулось в траву, согнувшись пополам и задрав к небу задницу. На ней в лучах белого солнца сияли отполированные выстроившиеся полукругом буквы "КРУТОЙ, КАК ГОРЫ". Что ж, теперь он действительно очертаниями напоминал крохотную возвышенность.

— На бицухе? Конечно. — наконец ответил Дат — Только потом. Если останется, на чем расписываться.

Он одарил усиленно соображающего что к чему орка самым обнадеживающим из своих взглядов, после чего зеленокожему заметно поплохело. Затем нырнул в возбужденно гомонящую толпу и двинулся по следу стиджийца.

Благо отыскать его не составило труда. Просто следовать там, где оживленное перешептыванье угасало под холодным взглядом Трайда, как синеватый огонь резко закрытой конфорки.

В итоге, Дат прибыл на место едва ли не одновременно с мертвецом.

— Шустрый, да? — мгновенно набросился тот — Вот и дальше пойдешь первым, разведывать обстановку.

Дроу флегматично пожал плечами.

Он прекрасно знал тактику своего давнего соперника. Этот с легкостью пошлет всех в пекло, закроется телами, подставит и убьет. Мало кто из компаньонов Трайда возвращается на своих двоих. В конце концов для него главное с совсем не рейд, не исследование неизвестного, не уникальная добыча и даже не могущество. Главное — провести очередной бесплатный эксперимент по наблюдению за потоками сознания умирающих. Главное — предпринять еще одну попытку раскрыть тайну бессмертия, а вместе с тем и самой смерти. Да вся его жизнь, бессмертная и полная возможностей превратилась в один нескончаемый опыт, где все и вся — просто реагенты на алхимическом столе.

А потому идущий в авангарде опытный сталкер заметно снизит количество идиотских несчастных случаев, в которые молодняк попадает, как намагниченный.

— И что это у нас тут? — расплываясь в своей улыбке, добродушной, как лезвие гильотины, прошипел Трайд.

Пара джелмов, парень с "резным" носом и смайлом на груди, а также девушка воистину гротескной конструкции, инстинктивно попятились.

Соратники стиджийца тоже неосознанно расступились. Слишком уж хлипко звучит термин "соратники" в устах, похожих на мел, готовый в любой момент обвести ваше бездыханное тело.

— Новенькие значит, мнда? — приплямкнув губами невинно поинтересовался мертвец и склонил голову набок.

— Ну да — набычился Серега, заслоняя собой девушку.

Дат нахмурился. Благородно, но довольно глупо. Стиджиец терпеть не может подобного благородного героизма, особенно когда этот героизм выставляет его злодеем. Это как тыкать палкой в осиное гнездо. Каждый новый тычок повышает шанс обзавестись не только модными "пухлыми губками", но внушительной внешностью в целом (примерно такой, какую встретишь только в банке с формалином).

— И как к вам обращаться, любезный? — подавшись вперед и в полупоклоне заглядывая Сереге в лицо, промурлыкал мертвец.