Игрок

Иду к нему. Тот пятится, не отводя от меня глаз. Посоха в руках у него уже нет, топора тоже. Ну да что взять с мародёра. Видать, распродал вещички, теперь от каждой тени шарахается.

Подхожу ближе. Смуглое лицо, крепкая челюсть, голубые глаза, чёрные волосы вьются крутыми кудряшками. Ангельское личико не вяжется с крепким, мускулистым торсом.

Парень старательно скалится в улыбке. Как будто встретил богатого родственника.

— Ты местный?

Тот растягивает губы ещё шире. Того гляди, лицо треснет.

— Здравствуй, добрый незнакомец, — говорит. — Как дела, какие новости?

Замечаю у него на груди табличку. Прямоугольник из того же пергамента, что всё время выскакивает у меня перед глазами. На табличке написано: "Арнольд Великолепный". Имя, что ли?

— Какие могут быть новости, — отвечаю. — Я только что из-под земли вышел. Это ты мне расскажи, что в мире делается.

Тот открывает рот, таращит на меня глаза. Наконец выговаривает:

— Я собираю раковины жемчужниц, добрый путник. Три золотых за простую жемчужину, пять — за качественную.

В свою очередь, таращусь на него. Наконец спрашиваю:

— Тебя зовут Арнольд?

— Да, — он выпячивает грудь. Явно гордится своим имечком. — А кто ты, добрый незнакомец?

С чего это он уверен, что я добрый?

— А моё имя... — задумываюсь. И правда, как меня зовут?

Смутно вспоминаю, что имя у меня самое простое. Даже простецкое. Оно мне никогда не нравилось. Я даже хотел сменить его. А Батя, когда слышал об этом, только смеялся и трепал меня по голове... Кто такой Батя?

Трясу головой. Нет, не буду больше есть сырых крабов.

— Меня зовут... Эрнест. Эрнест Добрый.

Ну да, Добрый. Первое впечатление — оно самое верное. Парень сам так про меня сказал. Видно, неспроста.

Парень недоверчиво косится мне на грудь. Что там, тоже табличка? Кошу глазом, ничего не вижу.

— Скажи, э-э, Эрнест Добрый, нет ли у тебя заданий для меня? — сладко улыбаясь, спрашивает мародёр и собиратель жемчуга. — Может быть, ты что-то ищешь? У тебя есть проблемы?

Чешу синей пятернёй в затылке. Ёлки-палки, забыл, что ногти у меня вроде когтей. Кривлюсь от боли. Парень в испуге отшатывается.

— А как же, — говорю. — Есть у меня одно желание. Где тут у вас можно перекусить?

— Что перекусить? — недоверчиво уточняет парень.

— Не что, а кого! — рявкаю. Жрать хочется, сил нет. От сырого мяса совсем живот припекло. — Показывай, где тут ближайший пункт питания!

Лицо собирателя жемчуга озаряется улыбкой:

— Конечно, я провожу тебя, Эрнест... э-э, Добрый. Это нетрудно. Следуй за мной!

Парень разворачивается, и вприпрыжку направляется к ложбинке между холмов. Той самой, которую я сам только что присмотрел. Иду за ним.

Поднимаемся к вершине, под ногами хорошо утоптанная тропа, виляет между валунами. Легко поспеваю за юрким парнем, почти наступаю ему на пятки. Тот оглядывается, и прибавляет ходу. Боится, что съем его вместо обеда?

Впереди вырастает дощатая изгородь, укреплённая между сложенных из камня столбиков. За изгородью бродят овцы. Упитанные такие овцы, с чёрными, довольными жизнью мордами. Ещё дальше, за изгородью стоят несколько домов. Дома одноэтажные, дощатые, с маленькими крылечками, вместо ступеней — плоские валуны. Одним словом, деревня — три двора.

Мой проводник оборачивается с улыбкой, тычет пальцем в ближайший дом. Смотрю. На доме красуется вывеска: "Холодная плюшка".

— Вот то место, о котором ты спрашивал, Эрнест, — рапортует парень.

Сам стоит, смотрит на меня. Ждёт чего-то.

— Спасибо, Арнольд, — говорю. Поднимаюсь на крыльцо, толкаю дощатую дверь. Дверные петли душераздирающе скрипят. Не смазывают их тут, что ли?

Внутри полутьма. Прямо напротив входа прилавок. За прилавком стоит девица. На прилавке бутылки с пивом, на тарелках разложена всякая всячина — хлеб, большие куски мяса, зелёные яблоки. Мой желудок издаёт радостную трель. Мои глаза прилипают к девичьей фигурке. Ух ты, какая.

Как зачарованный, шагаю к прилавку. Девушка улыбается. Улыбаюсь в ответ.

— Здравствуй, добрый гость, — произносит она приятным голоском. — Что ты хочешь?

Откашливаюсь. Что я хочу? Обвожу взглядом пышную грудь. Платьице из тёмной ткани едва прикрывает аппетитные округлости.

— Милая...

Мой проводник толкает меня в бок. Оборачиваюсь.

— Э-э, Добрый Эрнест, — блеет красавчик. — Ты ничего не забыл?

Роюсь в мешке, достаю монетку. Бросаю ему в руки. Он машинально ловит, смотрит на золотой. Чем-то недоволен.

— Иди, иди, — говорю. — Видишь, с девушкой разговариваю.

Смотрю на девицу. Вижу на груди у неё табличку с именем. "Серена Скудоумная". Ну и имена тут у них.

— Мне бы перекусить... то есть поесть чего-нибудь. — С женским полом надо повежливей. И так хриплю, как простуженный.

— Выбирай, что тебе нравится, добрый гость, — девица обводит рукой тарелки. — А может быть, ты хочешь в постель?

Застываю. Чувствую, из ушей сейчас со свистом пойдёт пар. Нельзя же так сразу.

— Э-э. А-а.

— У нас хорошие постели, одна монета за ночь, — с улыбкой сообщает Серена.

Её слова действуют, как холодный душ. А я-то думал.

— Мясо. Вон тот кусок, что побольше. И две бутылки пива.

— С вас пять монет.

Чёрт побери. Я только что отдал красавчику-мародёру одну.

— У меня только два золотых. — Вытряхиваю свой мешок на прилавок. Девица оживляется. Отдаю ей свой обломок ножа, крабовое мясо, две оставшиеся монеты. Серена милостиво отдаёт мне мой заказ.

Беру тарелку с ростбифом, сую бутылки подмышку, отхожу от прилавка. В глубине комнаты стоит длинный стол. Оказывается, в заведении я не один. За дощатым столом, поставленным торцом к стене, сидят трое. Пьют пиво, ковыряются в тарелках.

Сажусь рядом, ставлю тарелку на стол. Одним махом выпиваю бутылку пива. Ух-х. Как же мне хотелось пить. Набрасываюсь на мясо.

Мясо исчезает в два укуса. Отрываюсь от тарелки. Трое мужиков — соседей по столу — смотрят на меня в упор. Крепкие такие мужики, не то, что давешний красавчик.

Двое сидят напротив меня. На широких плечах — блестящие кольчуги. У одного за спиной длинный лук. Странный такой лук, из белого металла. Похоже на серебро. У второго на поясе длинный меч, весь покрыт узорами, рукоятка отливает красным огнём.

Третий устроился рядом со мной. Этот в кирасе, золотистой с зелёным отливом. На груди посверкивает драгоценный камень на цепочке. Руки застёгнуты в наручи. С виду дорогие, в кованых завитушках. На пальцах перстни, камни в них светятся, как глаза у кошки.

— Эрнест Добрый, — задумчиво выговаривает воин в дорогой кирасе.

Двое других молча смотрят на меня. Ладони положили на стол, только посверкивают перстни на пальцах. Знаем, видали мы таких. Почему-то я уверен — дёргаться не стоит.

— Знавал я кое-кого с похожим именем, — продолжает воин в кирасе. Он в этой компании явно главный. — Аристофан Справедливый. Не слыхал о таком?

Пожимаю плечами. Имя кажется смутно знакомым. Нет. Не могу вспомнить.

— А может быть, ты слышал, что тому, кто найдёт Аристофана, будет великая награда? — вкрадчиво продолжает сосед по столу.

— И что?

— А то, что мы её сейчас получим.

Воин в кирасе поднимается с места. В руке его словно ниоткуда появляется обоюдоострый топор. Двое в кольчугах вскакивают, отбрасывают скамейку. С шелестом вылетает из ножен узорчатый меч. С натянутого лука глядит нацеленная мне в лоб стрела.

Глава 5

Жало стрелы смотрит мне в глаза. Остриё длинного меча уткнулось в грудь. Вот засада.

— Парни, вы обознались. Я не...

— Не дёргайся, — цедит сквозь зубы лучник. — А то промахнусь, шкурку попорчу.

Третий, с узорчатым топором, молчит. Обводит меня взглядом. Наверно, прикидывает, как будет шкурку снимать.

Сабля лежит на лавке рядом, тяну к ней руку. Знаю, что не успею. Отчётливо, будто в замедленной съёмке, вижу, как пальцы лучника начинают отпускать тетиву.

Трах-бабах! В блестящую кольчугу лучника со страшным треском ударяет ветвистая молния. Кошкой шипит раскалённый воздух. По таверне разливается запах озона.

В глазах от вспышки плывут огненные круги. Успеваю увидеть, как мужик с луком заваливается на спину, а спущенная стрела летит в потолок. Кувыркаюсь назад, через скамейку. На лету подхватываю саблю с лавки. Вышибаю всем телом дверь "Холодной плюшки", скатываюсь с крыльца.

Опять слышится треск. Вижу через распахнутую настежь дверь, как в полутьме таверны сверкает молния. Через мгновение оттуда спиной вперёд вылетает красавчик-мародёр.

Вслед за ним пытаются выйти сразу двое типов в кольчугах — мечник и лучник. Они лезут в дверь одновременно и застревают в дверном проёме. Красавчик тычет в них рогатым посохом. Посох испускает шипение, из рогулек идёт вонючий дым, но никакой молнии нет и в помине.

Тем временем мужики разобрались с дверью. Первым на крыльцо выскочил воин с длинным мечом, за ним, со страшными проклятьями, лучник. За ними в проёме появился вожак в золотистой кирасе.

Плохо дело. Прыгаю к первому, тычу в него саблей. Неожиданно для самого себя попадаю в цель. Мечник с криком отшатывается, из его рассечённой щеки брызжет кровь. Лучник уже выхватил стрелу из колчана, целит в меня. Бросаюсь на землю, перекатом ухожу в сторону.

Стрела втыкается в ограду. Блеют испуганные овцы. Вижу краем глаза, как красавчик в коротких штанишках бросает на землю теперь уже бесполезный посох и выхватывает топор. Тот самый топор, что был у синекожего здоровяка в подземелье. Значит, парень его не продал. Но где он тогда его прятал?

Навстречу парнишке с крыльца прыгает заводила в блестящей кирасе. Пораненный мной мечник торопливо вытаскивает откуда-то пузырёк с фиолетовой жидкостью, и выпивает одним глотком. Кровь у него на щеке мгновенно сворачивается, а рана заживает на глазах.

Таращу глаза на чудо исцеления. Вот бы мне такое лекарство!

Воин в кирасе теснит красавчика, тот пятится назад, отмахиваясь топором. Меня не прикончили пока только потому, что двое в кольчугах отталкивают друг друга, торопясь добраться до меня первым. Видно, я и правда ценный приз. Вернее, не я, а тот неведомый Аристофан Справедливый. И чем он всем так насолил?

Красавчик, пятясь задом, спотыкается о тележное колесо, роняет своё оружие и падает навзничь. Вожак в золотистой кирасе, злорадно оскалив зубы, подскакивает к нему, замахивается топором.

Излечившийся чудесным образом мечник оттолкнул лучника в сторону, и прыгнул на меня. Свистит меч. С трудом уворачиваюсь от удара. Ну всё, теперь мне точно конец.

— Стойте, нарушители спокойствия! Бросайте оружие! — гремит приказ, и во двор "Холодной плюшки" врываются сразу трое громил в полном вооружении.

Куда там воякам в тонких кольчугах. Трое новоприбывших с головы до ног в блестящих латах, на головах шлемы с перьями на макушке, в руках — солидные мечи. Сразу видно, серьёзные ребята. Шутить не будут.

Парень в коротких штанишках тут же прикидывается ветошью. Закрывает глаза, складывает ручки на груди и даже не дышит. Мужик в золотистой кирасе опускает топор. На лице его отражается досада.

Лучник испуганно оборачивается и вздрагивает. Щёлкает тетива. Стрела летит прямо в одного из громил и звякает о закованное в металл плечо. Тот бросается вперёд, выбивает лук у незадачливого охотника за наградой, и выкручивает тому руки за спину.

— Ты арестован, дерзкий преступник!

Мой противник, мечник, рычит от злости и бросает в меня пустым пузырьком из-под лекарства. Дзынь! Пузырёк разбивается о косяк рядом с моей головой. Веером летят радужные осколки. Я, по примеру красавчика-мародёра, падаю на спину, закрываю глаза и делаю скорбное лицо. Подёргивая ногами для достоверности, думаю, что синий цвет кожи на самом деле полезная штука. Как раз для покойничка.

— Следуйте за нами! — командует один из громил в доспехах.

Провинившаяся троица безропотно выходит со двора. У ворот стоят кони. Крепкие гнедые жеребцы мотают головами и фыркают навстречу своим хозяевам. Громилы в латах вскакивают в сёдла. Мужик в золотистой кирасе бросает последний взгляд во двор. На лице его явно видно желание спустить с меня шкуру и натянуть на барабан.

Руки коротки, приятель. Сейчас тебе светит скорый суд и общественные работы, если я хоть что-то понимаю.

Стук копыт удаляется по дороге. Лежу, чувствую, как солнышко припекает мне лицо и обнажённые руки. Где-то над ухом чирикает птичка, ветерок доносит запах цветущей травы. Так бы и лежал, загорал у крылечка.

Открываю глаза, встаю. Стук копыт затих, спины всадников ещё маячат вдалеке. Поблескивают на солнце блестящие доспехи.

Красавчик в коротких штанишках уже поднялся с земли. Стоит, вертит в руках свою рогатину. Покачиваются и бренчат привязанные за верёвочку черепа.

— Жаль, заряды кончились, — бормочет он себе под нос. — Ничего, продам.

Подхожу к нему, кладу руку на плечо. Парень вздрагивает, зыркает на меня.

— Ну, ты молоток, — говорю задушевно. — Чего в драку-то полез, меня спасать? Я тебе кто? Сват или брат?

Парень отворачивается, распускает завязки у своего мешка на боку. Ловко перехватывает посох и одним движением пропихивает его в мешок. Оп-ля! Длинная палка пропадает внутри и исчезает без следа. Парень подбирает с земли свой топор, и повторяет фокус с исчезновением предмета.

Вот так штука. Может, и я так могу? А то ходить с саблей в руке не очень-то удобно. И засовывать за пояс штанов чревато. Не ровен час, нарежешь себя на ломтики.

— Чего молчишь?

Парень двигает губами, морщит лоб. Видно, как в черепушке у него крутятся шестерёнки. Думает, что сказать. Я, хоть и не слишком умный — так Батя говорит — но в людях маленько разбираюсь. Наконец шестерёнки останавливаются, парень расплывается в блаженной улыбке:

— Я собиратель редких жемчужин и искатель приключений, Добрый Эрнест. Простая жемчужина — три золотых, качественная...

— Хватит! — рявкаю. За дурака меня принимает? — Давай, выкладывай, чего тебе от меня надо?

Глупая улыбка сползает с его лица. Тихо рычу, придвигаюсь к нему вплотную. Он сглатывает, вертит головой, явно ищет, куда бы удрать.

— Тогда нам лучше присесть, — говорит уже нормальным голосом. Кивает на дверь таверны.

Вот это другой разговор. Мы поднимаемся на крыльцо. Девица за стойкой деловито перетирает тарелки. Улыбается нам навстречу. Вспоминаю, что не выпил вторую бутылку пива. Шарю глазами по залу. Перевёрнутая лавка уже стоит на своём месте, моя бутылка аккуратно пристроена на краешек стола.

Хватаю бутылку, выпиваю одним махом. Что-то меня в пот бросило.

Садимся за стол. Кладу саблю рядом с собой. Мало ли что. Парень замечает мой взгляд на входную дверь:

— Не бойся, сегодня они уже не вернутся. За попытку убийства полагается заключение в камеру на сутки.

Фыркаю:

— Что ж так мало?

— Такие здесь правила. — Он смотрит мне в глаза. — Так ты правда не Аристофан?

— Не знаю я никакого Аристофана. Ни доброго, ни справедливого.