Игрок

Натыкаюсь на стену. Какой-то ящичек, вроде сундучка, в крышке, воткнувшись остриём, торчит мой кинжал. Хватаю ящичек вместе с кинжалом. Надрывно кашляя, выкатываюсь наружу.

Дом, который я поджёг, стоит на отшибе, на склоне холма. Отсюда видна вся деревня: десяток домов в зелёных квадратиках огородов. Они все одинаковые, с насестами наверху и каменными стенами без окон.

Напрасно я ждал помощи от Гая и его парней, когда птица Золтан — хозяин дома — пытался заклевать меня. Весь отряд уже там, на единственной улочке, потрошит местных жителей. В прямом смысле слова. Я вижу, как парни вытаскивают из дверей существ в пёстром оперении и волокут за ограду, ухватив за ноги. В дымном воздухе густо летают перья, птицы-люди пронзительно кричат.

Вот один, рослый парень в латном нагруднике, оглушил клекочущую птицу ударом о стену и одним ловким взмахом меча отрубил ей голову. Второй, стройный блондинчик, кольчуга которого блестит, как рыбья чешуя, схватил рыжую пеструшку за крылья и потащил за огороды. Маг Кривозуб, стоя в отдалении, поднял руки в широком, торжественном жесте. С его ладоней срываются бледные клубки огня, описывают красивую дугу и падают на крыши домов. Трава и мох на крышах мгновенно вспыхивают, и пламя пляшет на насестах, обращая их в уголь.

Вот уже деревенские дома, весь ряд, полыхают вовсю. Сворачиваются в огородах от магического жара листья земляники, лопаются рыжие помидоры. По улочке плывёт сизый чад и запах жарящейся птицы. Кое-кто из парней, прикончив жителей, бросают пернатые тушки обратно, прямо в пылающие отверстия дверей. А кое-кто, прихватив парочку птиц за когтистые ноги, накалывают их на длинные жерди, и суют в пламя. Со смехом отворачиваясь от летящих искр и прикрывая лица ладонями, вытаскивают опалённые тушки. С пупырчатых, лишённых перьев тел капает шипящий жир.

Машинально сую найденный ящичек в мешок, и иду к Гаю. Он стоит возле Кривозуба, отвернув лицо от жара, и с рассеянной улыбкой остругивает палочку широким ножом.

— Я сделал, как ты сказал.

Командир оборачивается ко мне, белые зубы его блестят на смуглом, покрытом гарью лице:

— А, это ты, Эрнест. Видел, как ты поджарил птичку. Только перья полетели. Первое задание. Молодец.

Маг опускает руки, поворачивается. Влажные губы его потемнели, верхний клык врезался в натянутую в напряжённом оскале кожу. Красные глаза, как кровавые дыры, уставились мне в лицо:

— Я велел тебе прочесть свиток внутри дома, новобранец!

— Я не кошка, чтобы видеть в темноте, Кривозуб, — смотрю ему в лицо, в перепачканные кровью клыки. — Там темно, как у тебя подмышкой.

— Ты не выполнил мой приказ, — рычит маг. На губах его пузырится розовая слюна.

— Ты мне не командир.

— Что ты взял в доме? — голос Кривозуба звенит, мне в лицо летят капли слюны. — Я велел тебе сжечь проклятое гнездо!

— Тише, мальчики, — лениво говорит Гай. — Не ссорьтесь.

Кривозуб отступает, тяжело дыша. Я вижу, что его трясёт от непонятной мне злости. И ещё вижу, что он боится командира. Боится так сильно, что мгновенно остывает и даже прячет руки в широкие рукава балахона.

А я внезапно замечаю то, на что не обратил внимания раньше — человек, настоящий человек, здесь только Гай. Нет, все его парни, весь отряд — люди. Две руки, две головы, всё, как полагается. И все они — местные. Ходячие функции, как сказал бы Арнольд.

Вглядываюсь в тёмную фигуру мага. Он тоже проштампован, как всё вокруг. Все предметы, все вещи здесь отмечены невидимой рукой. Надпись крохотными, идеально ровными буковками, она стыдливо прячется сбоку, но она есть.

Вспоминаю Арнольда, глазастую Энн. Единственные надписи на них — это имена на груди. Которые я почему-то понимаю. Как будто хитроумный художник в начале времён окунул тонкую кисть в краску и нарисовал имена, с небрежным артистизмом выводя каждую букву.

* * *

Деревня догорает. Мы уходим, и за нашими спинами стелется клубами чёрный, едкий дым. На земле остаются обгорелые пеньки домов, квадраты золы на месте огородов, кучки обглоданных птичьих костей. Блондинчик в блестящей кольчуге давно выбрался из-за крайнего дома, оставив где-то в кустарнике рыжую пеструшку. На розовом лице его расползается улыбка, к небрежно застёгнутым штанам прилипли рыжие перья.

Солнце касается тугим алым брюхом верхушек гор. Привал. Зубчатый край горизонта лиловеет, и на небе возникают звёзды. Россыпи золотых огоньков, и посреди них — огромная, нереальная луна, вся в круглых вмятинах кратеров. Она висит прямо над головой, как бумажный фонарь. Такая же полупрозрачная и невесомая.

Сижу на траве, разглядываю свою добычу. То, что я сумел вынести из горящего дома. Ящичек из полированного дерева стоит передо мной, его крышка поблескивает в свете луны. Никаких признаков замочной скважины, только тонкая щель между выпуклой крышкой и стенками говорит о том, что ящичек можно открыть. Пробую поддеть её кончиком когтя, ничего не выходит.

— Ты здорово разозлил Кривозуба, парень.

Вздрагиваю. Надо мной стоит Гай, он так тихо подошёл, что я не услышал.

Командир, как всегда, улыбается, лицо его кажется чёрным в лунном свете. Он бросает взгляд на ящик:

— Дорогая вещица. Райское дерево, магический замок. Пробовал открыть?

Смотрю на крышку. Вот как. Магическая штучка. И командир что-то непривычно разговорчив.

— Я не маг.

— Ну конечно. А тот свиток ты даже не развернул.

— Я развернул...

— Парень, не морочь мне голову, — задушевно сказал Гай. — Все мы видели, что ты сделал. Ты махнул рукой, и половина дома вместе с птичкой взорвались изнутри. Их вывернуло наизнанку и поджарило, как кукурузу на сковородке.

Молча смотрю себе под ноги. Голова человекобыка Джонни тоже разлетелась на куски. Я просто ткнул в неё свитком, зажатым в руке. Нет. Не может быть. Я даже читать не умею.

— Знаешь, я давно живу на свете, — тихо говорит командир. Он присаживается рядом, скрестив ноги. Смотрит рассеянно перед собой на что-то, видное только ему. — Это трудно — дожить до моих лет. Большинство таких, как мы, умирает молодыми. Мне уже сорок, парень.

— Таких, как мы, — повторяю за ним.

— Есть обычные люди, и есть мы. Безликие. — Гай сухо усмехается, глаза его не отрываются от облачка звёзд на горизонте. Местные так называют нас. Безликие.

С удивлением смотрю на него. По лицу командира пробегает судорога, губы складываются в горькую складку. А ведь совсем недавно я хотел прикончить его. Когда отряд наёмников уходил от сожжённой деревни, где не осталось ничего живого. Я шёл вместе с остальными, наёмники хлопали меня по плечу, и поздравляли с первым делом. Со смехом обсуждали, как в ближайшей таверне я угощу всю компанию добрым вином под жареного кабанчика.

Парни хохотали, а я отыскивал взглядом спину командира, бросившего в огонь полсотни красивых, говорящих с нами на одном языке птиц. Представлял, как подойду к нему, разверну к себе, и одним ударом сломаю ему нос. Представлял, как Гай, обливаясь кровью, валится на землю. Как вскакивает, выхватывает свой кривой меч...

Что будет дальше, меня не волновало. Я был слишком зол. Потом понемногу остыл. Все мои смерти, весь бесконечный цикл рождений и возвращений назад встали передо мной, и я испугался. Ничего не выйдет. Гай меня убьёт, даже не вспотев. А я отправлюсь обратно, к тюремным крысам и многократной, бессмысленной смерти.

— Есть легенда, что обычные люди умирают и возрождаются вновь. Бесконечное перерождение, круговорот души. — Между тем тихо говорит Гай. — Если ведёшь безгрешную жизнь — возродишься лордом. Если нет — будешь в следующей жизни собакой. Или ослом. Но душа... душа твоя будет прежней.

Он вздохнул, криво ухмыльнулся:

— Все местные в это верят, даже самые отпетые. И ещё все знают, что есть Безликие. Те, кто никогда не будет перерождён.

Гай прикрыл глаза, покачал головой. Лицо его было печально.

— Среди таких, как мы, есть легенда. Байка. Что мы не умирает по-настоящему. Что мы возвращаемся вновь и вновь, просто не помним об этом. Так вот — это неправда. Никто не возвращается. Я убил много людей, Эрнест. Новички — как крысы. Убьёшь одного — на смену придёт другой. Он будет точно такой же, как прежний. Но это будет другой человек. Местные — все разные. Мы — одни и те же. Зато у них есть душа, а у нас её нет. Если я умру, где-то возникнет новый Гай. Но это буду уже не я. Придёт смуглый сопляк, займёт моё место. Будет есть, пить, дышать, трахать девок. Вместо меня.

Командир со свистом втянул воздух сквозь зубы.

— Понимаешь, Эрнест? Даже если тело будет моим, кто скажет, что это тот самый Гай? Те, кто его знал? Я видел своего бывшего друга, Фрая Скалозуба. Его убили драконы на красных скалах. Я сам видел, как дракон сожрал его. А потом... потом пришёл новичок, как две капли воды похожий на молодого Фрая. Я обрадовался, как дурак. А это был не он. Дурная копия, паршивая подделка. Чужой человек в теле моего друга. Я отправил его обратно. Отрубил ему голову. Снёс ему башку. Нет на свете другого Фрая Скалозуба. Нет, и не будет.

Смотрю на него. Этот человек искренне верит в то, что говорит. У меня голова идёт кругом. Он такой же, как я. Значит, я — Безликий? Новичок, который занял место того, кто был раньше. Кого же? Неужели Аристофан Справедливый, за которого меня принимают, мой предшественник? А я просто самозванец, который пришёл вместо него. Он умер, а я занял его место. Но ведь я помню, как умирал. Как меня убивали, снова и снова. Гай сказал, что это невозможно. Невозможно...

Кажется, последние слова я проговорил вслух. Поднимаю глаза и вижу, что командир смотрит на меня в упор. Горькое выражение исчезло, теперь это тот, прежний Гай. Убийца, наёмник и убеждённый головорез.

— Что невозможно, Аристофан Справедливый? — тихо, медленно спрашивает он. — Что — невозможно?

Рука его лежит на рукоятке меча, в свете луны блестит обнажённый клинок. Сейчас тебя убьют, глупый, доверчивый Эрнест. Ты потерял бдительность, разговорился по душам с чужаком. Выдал себя.

"Ты мой" — раздаётся вдруг гулкий голос. Он звучит словно отовсюду. Он гудит в моём черепе, отдаётся во всём теле так, что ломит зубы. "Ты мой".

Поднимаюсь на ноги. Не знаю, слышит ли Гай эти слова, но он не двигается. Только глаза его с неистовым напряжением следят за мной.

— Что ты сказал?

"Ты ждал меня. Я пришёл"

Гулкий звук резонирует в моём мозгу. Перед глазами всё плывёт, качается земля. Я хватаюсь за голову, и падаю на колени, в сырую траву. Лиловый свет луны чернеет, и со змеиным шорохом скользит перед моим лицом обнажённый клинок.

Глава 21

Гулкий голос затихает. Остриё меча перед моими глазами покачивается, ловит лунные зайчики.

— Он лжец.

Это Кривозуб. Маг подошёл неслышно, как тень. Сейчас он стоит рядом с командиром, перекидывает из ладони в ладонь огненный мячик.

— Он лжец. Этот юнец не может быть старейшим из эльфов.

— Кто знает, как выглядит легенда дикого леса? — Гай поводит клинком у моего горла. — Кто это знает? Что, если Аристофан нашёл рецепт бессмертия?

— Значит, он стоит тех денег, которые дают за него, — сухо заметил Кривозуб.

— Как глупо. Зачем резать курицу, которая несёт золотые яйца?

— Не наше это дело, Гай. Охотники за головами по всей стране ищут его. Отрежь ему голову, получи золото, и дело с концом. Лучше синица в руках, чем журавль в небе.

— А если мне нужен журавль? — командир наёмников усмехается, белые зубы блестят в лунном свете. — Что золото, у меня его много. Зато ни у кого нет великого мага эльфов.

— Я — твой маг, командир.

Голос Кривозуба дрожит, дрожит огненный шар в его ладонях.

Они не слышали ничего. Тот голос звучал только для меня.

"Кто ты?" — я только подумал это, но ответ приходит сразу. "Он мешает тебе? — голос звучит всё так же громко и без всякого выражения. Будто говорит каменная статуя. — Он мешает. Я могу избавить тебя от него".

"Кто ты?"

Поднимаюсь на ноги, Гай отступает на шаг. Огонь в руке мага разгорается, распухает до размеров среднего арбуза.

— Хочешь устроить состязание, Кривозуб? — командир ничуть не удивлён. Кажется, ярость вампира его забавляет.

Да он дразнит его. Видно, что маг уже еле сдерживается, чтобы не спалить меня на месте.

Кривозуб не успел ответить. Амулет на груди Гая вдруг наливается алым, чёрная точка внутри красного камня начинает пульсировать. Будто открылся и замигал диковинный глаз.

— Стоп, парни, — скомандовал командир. — Потом разберёмся. К нам гости.

Он вбрасывает меч в ножны.

— Вы, оба — за мной.

Гай разворачивается и идёт в сторону от дороги. Там в темноте белеют обломки камней, густо поросшие молодыми сосёнками. Кривозуб бросает на меня злобный взгляд, огненный шар в его ладонях гаснет, прячется между пальцами.

"Не сейчас" — стараюсь думать громко и чётко. Вампир ничего мне не сделает без приказа командира. Нет смысла его убирать. К тому же — чего скрывать — не верю я чужим голосам в голове. Кто его знает, может, я просто нанюхался дыма в сожжённой деревне.

Обломки оборачиваются кусками мраморных колонн. Они разбросаны в густой траве, а посередине возвышается каменный круг. Это колодец, только воды там нет. Посередине белокаменного кольца чернеет бездонная дыра. Оттуда поднимается дымок, будто кто-то не погасил костёр.

Возле колодца, выше по склону, торчит из травы одинокая арка. Она похожа на огромную птичью кость. Гай подходит к арке, его амулет разгорается всё ярче. Узкая каменная рамка начинает сиять в ответ.

— Ждать! — коротко бросает командир.

Кривозуб замирает возле колодца, я останавливаюсь рядом. По арке пробегают искры, огненные буквы выступают из камня. Надпись вспыхивает ярче солнца, и медленно гаснет. В проёме образуется дыра чернее ночи. Она выпускает из себя человека, и тут же расплывается серой кляксой в ночном воздухе.

— Север.

— Гай.

Человек, что появился из мрака, протягивает открытую ладонь нашему командиру. Они пожимают друг другу руки.

— Дело сделано? — спрашивает гость.

— Как заказывал.

Человек, которого командир назвал Север, высок, плечист, и светловолос. И он один из нас. Безликий, как сказал Гай.

— Крылатые мертвы?

— Все до одного.

Гость не проявляет ни радости, ни печали. Лицо его, гладкое, с тщательно выбритым подбородком и густыми закрученными усами, кажется синеватым в свете луны. Поверх богато вышитой куртки наброшен тяжёлый плащ, сколотый у горла золотой пряжкой. У пояса, из-за отворота плаща поблескивает крупный камень — навершие дорогого эфеса.

Север вытягивает из рукава свиток, перетянутый витым шнурком. Постукивает кончиком свитка по подбородку:

— Ты ничего не нашёл там, в селении? Что-то необычное, чего не должно быть?..

— Я спалил деревню дотла. — Сухо отвечает командир. — Проклятые твари сгорели вместе с домами. Чего же ещё?

— Хорошо. Тогда возьми это. Новое дело. Оплата как всегда — через банк господина Ангиуса.

— Мне нужно в столицу. Люди устали.