Игрок

Неожиданно чувствую, что могу ходить. Видно, Фракассий отдал мне всё, что у него было. Вот ведь дурной книжник, никакой меры не знает.

Делаю шаг, ещё один. По походке, по неровной тени на стене тоннеля заметно, что иду я, как неловко выкопанный покойник. Зато эффект от моего явления на сцену потрясающий.

Вскрикивает лучник возле дыры в драконью пещеру — он стоит за спиной лейтенанта, и видит меня первым. Потом ко мне оборачиваются все. Лейтенант отвлекается от коленопреклонённой жертвы, и взглядывает в мою сторону. Глаза его выкатываются, как у краба.

Должно быть, это то ещё зрелище. Ковыляю к нему, протянув руки, из онемевшего рта вырывается невнятное рычание.

Идти мне недалеко — я стоял рядом с жертвой, когда всё началось. Ещё парочка шагов — и я подступаю вплотную к застывшему, как столб, Мальво.

— Это невозможно! — взвизгивает тот, тараща глаза на ошейник богини, застёгнутый у меня на шее. — Невозможно! Только сам великий господин...

Не обращая внимания на его вопли, выдёргиваю у него из руки кинжал. Ладонь моей другой руки машинально падает ему на шею, сдавливает горло. Пальцы сжимаются сами. Лейтенант хрипит, бьётся словно паралитик. Побелевшие глаза его окончательно вылезают из орбит, лицо синеет.

А он не такой уж лакомый кусок, этот Мальво. Так себе воин, так себе лучник. Даже маг из него никудышный. Вижу это по цифрам, что он отдаёт мне, сам того не желая. Какая мерзкая штука этот ошейник. Опасная и такая увлекательная. Как красавица Нона. Как сладкая отрава.

Я хуже вампира. Покойный Кривозуб мне в подмётки не годится. Куда ему со своими жалкими клыками. Я высосал этого мальчишку в два удара сердца.

Лейтенант оседает на землю, на расстеленный на камнях плащ с вышитым драконом. Губы его шепчут:

"Госпожа погоняет кнутом

До полуночи злую кобылу

Засияет в покое ночном

Над могильной скалою уныло

Кровью мужа холодной водой

Наливать из большого ушата

Чашей полной молвою людской

На камнях колдовского

Заката..."

Вот так штука. Стишки из сумки стражника, убитого на дороге. Давно, в прошлой жизни. Машинально отвечаю словами из другого свитка:

— Когда Чёрная Госпожа взойдёт на трон, посмотри ей в лицо. Небесный Господин отвернётся, а ты узришь истину. Да сохранят боги твой разум!

Мальво хрипит, дёргает ногами. Изо рта его вместе с пузырящейся пеной вырываются слова:

— Господин. Господин...

Короткий свист, щёлк тетивы. Только что ничего не было, и вот из груди лейтенанта торчит древко стрелы. Две стрелы, всаженные точно в сердце. Он в последний раз дёргает ногами и замирает с открытым ртом. На груди его расплывается кровавое пятно.

Маленький лучник опускает своё оружие. Лицо его кривится в гадливой гримасе. Громко вздыхает капитан Фрост. Я наклоняюсь к девушке. Ошейник на ней такой же, как у меня. Усаженная драгоценными камнями полоска кожи. Маленький висячий замок на петлях. Цепочка, которую лейтенант набросил поверх, тихо переливается в свете факела багряными огоньками.

Протягиваю руку к замку. Надо снять этот проклятый ошейник. Не знаю, что будет, если я коснусь его. Может быть, она высосет меня без остатка, как я только что Мальво. Просто мне хочется взглянуть в её глаза.

— Эрнест.

Голос за спиной. Что-то важное случилось. Не такое важное, как это. Не мешайте мне. Я хочу освободить её.

— Эрнест. — Голос моего командира.

Оборачиваюсь. Вижу над собой лицо Гая. Бледное, с плотно сжатыми губами, чёрная полоска усов кажется нарисованной углём. Что случилось?

Успеваю увидеть занесённую руку, короткий проблеск дубинки. Потом наступает тьма.

Глава 30

Чёрная стена, в стене — тысячи глаз. Они просвечивают сквозь камень, смотрят сверху, не мигая. Девушка со смоляными волосами наклоняется надо мной, гладит по щеке. Её дыхание щекочет мне лицо, тихий голос шепчет что-то, слов не разобрать.

Стена тоннеля конвульсивно дёргается, глаза с тихим чмоканьем выдавливаются из каменных пор. Тёплые шарики дождём осыпаются сверху, раскатываются по полу. Теперь они смотрят со всех сторон. Внимательно, не меняя выражения. Будто ждут чего-то.

"Я помогу тебе. Ты поможешь мне. Всем нам" — шепчет богиня. Её голос возникает внутри головы, выводится огненными буквами на лице.

— Дыры, дыры. Дырки... они повсюду!

Поднимаюсь на ноги. Неожиданно легко. Драгоценный ошейник раскрывается, кувыркаясь, падает и звякает о камни. С рук скатываются обрывки ремня.

Свод тоннеля над головой сверкает в свете факела, искорки огня шипят и гаснут на мёртвом теле.

Меня шатает, я хватаюсь рукой за стенку. Перед глазами выскакивает сразу несколько надписей. Моя блондинка произносит: "Уровень повышен. Уровень спутника повышен. Усвоен новый навык"... Что за чёрт? С тихим щелчком обновляется ряд цифр. Внизу ряда — самое круглое число. Удача. Ну конечно, я же... О, боги, как любит говорить капитан Фрост. Я прочёл это. Сам прочёл.

— Они мёртвые, мёртвые!

Женский голос, истерический визг. Нехотя отрываюсь от созерцания своих параметров. Интеллект, воля, сила... удача. Это Нона кричит. Какие огромные у неё глаза. Она смотрит на что-то на земле, и тихо подвывает, зажав кулачком рот.

На каменном полу тоннеля, почти у моих ног, лежат кружком, сапогами к крохотному костру, пятеро человек. Они мертвы, как камни. Как обломки скал.

Безмятежные лица, приоткрытые рты, тусклые глаза. И у каждого — круглая дыра в груди. Делаю шаг, нагибаюсь. Где-то я уже видел такое.

Ближе всех кудрявый лучник в кожаной вышитой безрукавке. Он лежит, раскинув ноги в коротких сапогах, сквозь дырку посредине груди просвечивает каменный пол тоннеля. Ещё четверо — знакомый мне мечник, двое парней с булавами и один, в кольчужной рубашке, с топором.

Красотка Розалинда стоит на коленях над лучником. Её подруга брюнетка, прикусив костяшки на кулачке, наблюдает за ней. Розалинда поводит ладонью над телом. Я вижу, как дрожат её пальцы.

— Ничего, — она поднимает глаза на подругу. — Ничего.

— Это он сделал! — взвизгивает Нона, тыча в меня пальцем. — Он! Кто ещё так может? Все видели, как он ударил Фракассия!

Что за бред. Никого я не бил. Надо проснуться. Срочно. Не нравится мне этот сон.

Розалинда вскакивает на ноги. В её ладони загорается синяя искра, распухает в огненный мяч.

— Отойди от него, Нона. Он без ошейника.

Брюнетка шипит, как ошпаренная кошка. Неожиданно ловким скачком отпрыгивает к стене тоннеля. В руке её уже тонкий, длинный клинок. В другой маленький круглый щит, она выставляет его перед собой. По ободу щита бегут затейливые буквы. Защитная магия. А я только сейчас замечаю, что в тоннеле мы одни.

Никого нет — ни отряда капитана Фроста, ни нашего. Никого. Только я, две девицы и пятеро трупов кружочком возле костра.

Мгновение мы трое таращимся друг на друга. Потрескивает огненный шар на ладони Розалинды. Покачивается узкий клинок в руке Ноны. Мертвецы молчат.

— Где остальные? — мой голос, и без того хриплый, сейчас похож на звериное рычание.

— Как ты снял ошейник? — взвизгивает Нона.

Если бы я знал.

Что-то мелькает между трупами. На мгновение мне кажется, будто покойный лучник шевельнул рукой. Быстрая, полупрозрачная тень скользнула по серому камню и исчезла. Я успел только заметить, как нечто метнулось ко мне, впрыгнуло на сапог, мотнуло длинным телом и пропало в мешке.

Машинально сую руку в мешок. Проклятье, похоже, эта тварь залезла в мои вещи. Трижды ощупываю содержимое мешка. Ничего живого. Никакой твари нет и в помине.

— Они ушли, — меж тем говорит Розалинда, покачивая в ладони огненный шар. — Все ушли. Убивать драконов, будь они прокляты.

Кажется, ту прозрачную тварь заметил только я.

— Мы остались стеречь тебя, — Нона переступает вдоль стены, так, чтобы между нами оказался костёр. — Все семеро. Фракассий ушёл с капитаном. Он очень слаб, но у нас нет другого жреца.

— А женщина?

Нона зло фыркает. Розалинда перебрасывает шар из руки в руку. Видно, никак не решит, запустить им в меня или нет.

— Они зарежут её в самом логове драконов. Над кладкой с яйцами. Гнездо будет выжжено дотла!

Лава огненная. Что там кричал лейтенант? Куда потечёт огонь. Они же сгорят. Или это просто слова?

Нона словно читает мои мысли. Её красные губы кривятся в усмешке:

— Ты всё проспал, эльф. Фрост больше не капитан.

— Дети Чёрного господина взяли верх, — говорит Розалинда. — Теперь они затопят пещеру огнём, и все вместе сгорят в священном пламени.

— Сгорят, — как эхо, вторит ей Нона.

Вот так новость. Я тут валяюсь, а в отряде переворот. И теперь наши парни, того гляди, поджарятся на огне, как головешки.

— Твой командир поставил условие — ты останешься здесь. Пока всё не кончится. Тогда мы отведём тебя в столицу. На суд герцога.

Надо переварить эту новость. Наклоняюсь над трупами у костра. Девушки мне не мешают. Они молча смотрят, как я обираю мертвецов. Мечи, луки, кинжалы. Две булавы, хороший топор.

Вешаю одну булаву на пояс. Взвешиваю топор в руке. Легковат для меня, но зато он явно зачарованный. Пристраиваю его за спину.

Амулеты. Кольцо с надписью по ободку: "Скорость" — на палец. Перстень с красным глазком: "Сила" — на другую руку. Цепочка с синим камушком в серебряной оправе: "Поглощение магии" — на шею. Отлично.

Всякая мелочь теперь едва помещается в мешок. Думаю, не выбросить ли лишний хлам. Вынимаю и верчу в руках ту самую, здоровенную рыбу, найденную у костра возле крепости. Выбросить или нет? Рыба кажется свежей, будто и не лежала в мешке столько дней. Когда это было? Тогда мы с Арнольдом как раз вышли из подземелья и нашли трупы гоблинов. С дырками в груди. Из котелка над костром торчал рыбий хвост, и ещё одна рыбина, вот эта самая, лежала рядом.

Застываю с холодной тушкой в руках, разглядываю блестящую чешую, выпуклые глаза и открытый рот. Мне кажется, или там, за острыми зубами, в провале рыбьей пасти, шевельнулось что-то живое?

Поднимаю тушку, заглядываю в пасть. Темно, только в самой глубине что-то поблёскивает. Будто пара глаз-пуговиц. Ну, держись. Сейчас я тебя выверну наизнанку.

Запускаю руку в рыбью пасть. Проталкиваюсь как можно глубже. Ага. Пальцы нащупывают упругий комок плоти. Он скользит, выворачивается, проскакивает между пальцев. Нет, не уйдёшь!

Тащу скользкую находку наружу. Она упирается, но я сильнее.

С хрустом выворачивается рыбья челюсть. В моей руке извивается, бьёт мокрым хвостом странная тварь.

Длинное, почти в руку длиной, скользкое тело, будто многократно перетянутое поперёк невидимыми стяжками. Полупрозрачное, бледное, и видно, как внутри суставчатого тела просвечивают нитевидные внутренности. Мне в лицо смотрит круглая — морда, лицо? — с чёрными глазами-пуговицами. Разинутый рот усажен рядами игольчато-острых зубов.

Вот так фрукт. Я выражаюсь коротко и ёмко о найденной твари. Колбаска тела конвульсивно сжимается, дёргается в моих пальцах, чудовище шире разевает зубастый рот в беззвучном крике. Мне закладывает уши, но я ничего не слышу. Как будто тонешь, и вода с тупой силой давит тебе на барабанные перепонки.

"Не убивай, — голос моего невидимого бога. Проснулся, наконец. — Не убивай!"

"Эта тварь залезла в мою рыбу! Жрала людей!" — я почти не сомневаюсь, что этот уродец проел дырки в телах людей — живых или уже мёртвых. Тварь дёргается, и я сжимаю пальцы сильнее. В уши ввинчивается неслышный крик. Мне в лицо пристально смотрят глаза-пуговицы, и от этого взгляда становится не по себе.

"Нет! — почти кричит мой внутренний голос. — Это твой друг. Твой питомец!"

Чёрт. От неожиданности разжимаю пальцы. Полупрозрачное тело шлёпается на камни. Мгновенно сворачивается в кольцо, разжимается, как пружина, и одним прыжком заскакивает мне в мешок. Я даже не успеваю заметить, как оно это делает.

"Питомец? Ты сказал — питомец?!" Вижу, как застыли с вытаращенными глазами девушки. Ещё бы — Эрнест, укротитель рыбьих паразитов. Чудное зрелище.

"Ты подобрал его. Спас от смерти. Ты дал ему вырасти под своей защитой. Он много дней сидел в рыбе, пока не подрос и не окреп. Я разговаривал с ним. Он глуп, но понимает мою речь. Не убивай его. Он полезен".

"Чем он может быть полезен?"

Вот так поворот. Мало того, что у меня в башке сидит непонятно кто, и даёт странные советы. Так теперь я ещё должен таскать с собой скользкую тварь, подозрительно похожую на пиявку.

"Он убил твоих палачей. Они не собирались вести тебя к вашему правителю. Они разыграли тебя в кости у костра. Когда отряд сожгли бы драконы, они отрубили бы тебе голову".

"Неправда"

"Правда. Они боятся тебя. В ошейнике ты был не так опасен. Я велел червю открыть твой ошейник и убить людей, когда они уснут. Женщины не спали и потому спаслись".

Смотрю на девушек. Розалинда и Нона смотрят на меня с ужасом. Вот и хорошо. Отвести меня в столицу, вот как, красотки?

Нагибаюсь и поднимаю с земли драгоценный ошейник. Сейчас он похож на разукрашенную полоску кожи. Девушки смотрят на колье Чёрной богини, будто я держу в пальцах змею. Засовываю добычу в мешок.

— Собирайтесь. Мы идём за отрядом.

— Ты собираешься скормить нас драконам? — дрогнувшим голоском спрашивает Розалинда.

— Я собираюсь спасти свой отряд.

— Мы пойдём с тобой, если скажешь, что за питомца ты себе завёл, — томно тянет Нона.

— Давайте так: вы держите язык за зубами, а я не говорю ему, что вы хороши на вкус, — для верности встряхиваю мешок с червяком. — Хватит болтать. Руки в ноги — и вперёд!

Глава 31

Круглая дыра со скользкими краями, выглаженная за многие годы тысячью драконьих тел. Представляю, как поколения драконов проползали тут, шурша чешуйчатым брюхом по камню. Страшноватая картинка.

Прижимаюсь к тёплому камню, выглядываю за край. Да она огромная, эта пещера. Круглые стены, все в потёках сталактитов. Высокий свод теряется в темноте. Кажется, мы влезли в кусок сыра — так изъеден камень. Насколько хватает глаз, вверх тянутся, будто серпантин, ряды неровных дыр.

Внутри, в десяти шагах за порогом, на круглой каменной площадке, нависшей над бездной, догорает костёр.

Видно, как разлетаются мелкие искры от высокого, в рост человека, горящего багряным пламенем сталагмита. Каменный вырост причудливой формы вертикально торчит из скалы. Должно быть, какой-то шутник облил его чем-то чёрным, маслянистым, и поджёг.

Прямо на нас смотрит, прижав руки к груди и согнув колени, человек. Он стоит, выпрямившись, будто проглотил кол, закинув голову. Чернеет провал оскаленного рта, вместо глаз — огненные точки.

Судорожно вздыхает за моей спиной Розалинда. Нона глухо стонет.

Перевожу дыхание, подступаю ближе к человеку-факелу. Он насажен, как бабочка на иголку, на острый выступ сталагмита. Видно, поэтому он ещё не упал.

Одежда его превратилась в кружево пепла. Вся материя обратилась в прах, рассыпалась в невесомый чёрный валик под ногами. От моих шагов поднимается лёгкое дуновение, и пепел взвивается маленькими смерчами.