Игрок

— Вставай, брат! — кричит мой неожиданный напарник, соскакивает с туши, и исчезает за аркой.

Выдёргиваю из туши топор, и бегу к разрушенному фундаменту дворца. Чёртовы эльфы. Даже пацанов потащили с собой в поход. Судя по голосу и росту, мой случайный напарник совсем малец.

На бегу уворачиваюсь от нескольких тварей, вокруг которых смертельных хороводом вертятся эльфы. Твари лезут без остановки, выбираются из проломов в стене, их трудно сосчитать. Эльфы отступают, вот уже несколько тел, разорванных, изувеченных, лежит в траве под ногами. Слышу резкий звук сигнального рога: призыв собраться возле вождя и отступить. А ещё вижу, что это бесполезно. Твари с тупым упорством преследуют моих братьев, будто собаки, взявшие свежий след. Почему-то я уверен — они теперь не отстанут.

Прижимаюсь к стене возле ближайшего пролома. Очередная тварь, щёлкая зубами, лезет наружу. Сзади, судя по всему, её подталкивает следующая. И как их остановить? А если не остановишь — наше дело труба. Представляю, как наш отряд бежит, спотыкаясь, по склону холма, по дороге, а сзади с тупым упорством мчатся жуткие твари. Настигают, повисают на спинах, рвут в клочья... Нет. Думай, Эрнест. Думай быстрее.

Вскакиваю на мраморный уступ, пробегаю по щербатому карнизу. Фундамент, весь в обломках и выбоинах — прямоугольник в два десятка шагов в ширину и пятьдесят в длину. Где-то здесь должен быть ещё один вход в подвал. Не может не быть.

Из-под сапог разлетаются обломки камня и мраморная крошка. Торопливо перепрыгиваю выступы торчащих, как зубы, каменных блоков. Впереди и чуть слева видна круглая площадка с низеньким бордюром по краю, который возвышается над остальной площадкой на высоту локтя. Бегу туда, надеясь, что не свихну ногу в этом каменном крошеве.

Это лестница! За мраморным бордюром — круглое углубление, как колодец, и ступени, завиваясь улиткой, уходят вниз.

Не раздумывая, соскакиваю на ступеньки. Взглядываю на топор, и бросаю — лезвие превратилось в бахрому стальных заусенцев. Вынимаю меч, обновляю заклинание защитного кокона, и сбегаю вниз по лестнице.

Дверь — резная каменная плита — с шорохом уходит в сторону. За ней квадратная площадка, и ещё лестница. Сбегаю вниз, подошвы сапог стучат по гладкому серому камню. Узкий коридор с высоким потолком, из стен растут гроздья светящихся кристаллов. Для моего ночного зрения они кажутся синевато-белыми.

В конце коридора ещё дверь, со сквозной резьбой. Через прожилки резьбы с той стороны идёт слабое свечение, и её узор виден отчётливо — то ли раскидистое дерево, то ли чьи-то пульсирующие вены. Толкаю дверь, та легко распахивается.

Прямоугольный зал, перечёркнутый вертикалями колонн. За ним — следующий, вдвое больше, с теряющимся во тьме сводом. По высоким стенам — изящные аркады, ритмично освещённые гроздьями кристаллов.

Зачарованный, на мгновение замираю, разглядывая открывшийся вид. Это тебе не подземелье старого форта. Эту вещь строили на века, но даже сотни веков не смогли уничтожить красоту шлифованного мрамора пола и полированных стволов колонн. Если и творить колдовство, то только здесь.

Вздрагиваю, вглядываюсь вперёд. Там, между арок нижнего уровня, горит огонь. Не сине-белый, неживой свет кристаллов, а багровый, жадный свет магического костра. Стряхиваю очарование дворцового подземелья, перебегаю от колонны к колонне. Дикие эльфы могут двигаться неслышно, если хотят.

В дальнем конце зала, напротив входа, арки расступаются, образуя высокую, в два этажа, нишу под сводом. Там, на каменном постаменте, стоит изваяние человека. В свете горящего у подножия постамента магического огня изваяние кажется живым. Багровый свет прыгает по сложенным на груди рукам, по лицу, оживляет гладкий камень.

Багровый огонь пульсирует, в его вспышках есть что-то ритмичное, будто играет неслышная музыка. С каждой вспышкой клочья чёрного дыма взлетают вверх, сгущаются в мохнатые клубки, дождём выпадают вниз, сползают по колоннам на мраморный пол. Чёрные клубки распухают на мраморном полу, выпускают цепкие ножки, обрастают чешуёй, и, шурша когтями, торопятся к выходу. Я вижу, как они пробегают мимо меня, на ходу вытягивая крокодильи челюсти и щёлкая острыми зубками, которые увеличиваются на глазах. Вот он, источник! Отсюда лезут убийственные твари. Надо заткнуть эту дыру, погасить магический огонь, прекратить колдовство, чьё бы оно ни было.

Подступаю ближе. Вот уже отчётливо виден огонь, разожжённый в мраморной чаше на резной ножке. Чаша стоит в подножия постамента, и багровый огонь лижет босые ноги изваяния. Красные блики шевелятся на губах, на полуприкрытых веках статуи. Да это же... о, чёрт.

Опускаю руку с мечом, стою, потеряв осторожность, и смотрю в лицо самому себе. Каменные губы изваяния чуть приоткрыты, словно статуя дикого эльфа сейчас заговорит. Кончики острых клыков блестят в свете костра, красные дырки глаз смотрят вниз с рассеянной сосредоточенностью.

Что-то шевелится у подножия постамента, отделяется от тени. Почему я не заметил человека, я, дикий эльф, который, как кошка, видит в темноте?

Человек, до этого стоящий на коленях у подножия статуи, поворачивается и встаёт. Я смотрю ему в лицо, и слова боевого заклинания застревают в горле.

Глава 43

Мы молча смотрим друг на друга. В моей руке меч, слова заклинания вертятся на языке. У человека в руках нет оружия. Дорогой меч в богато украшенных ножнах у пояса, на шее амулет в золотой оправе.

Человек улыбается мне:

— Здравствуй, Эрнест.

— Привет.

Надо его ударить заклинанием. Или ткнуть мечом, пока он не вынул из ножен свой. Ишь, оскалился во все тридцать два зуба, красавчик. А я уже почти поверил, что тебя не было. Что ты остался в прошлой жизни, где меня убили.

— Наконец-то ты здесь, Аристофан. Я жду тебя. Мы все тебя ждём.

Гляди-ка, все меня ждут. Как сговорились. Бонифаций вон тоже ждал, пока не дождался.

— Погаси огонь. Отзови тварей.

Арнольд улыбается, разводит руками. На пальцах блестят камни перстней.

— С радостью, Аристофан. Мне они тоже не нравятся. Примитивная фантазия, правда? Можно было и получше придумать...

Вот тварь. Тебя бы сейчас жрали живьём, как моих братьев, я бы посмотрел.

— Прекрати это. Сейчас.

— Сделай это сам, — красавчик отступает на шаг, поводит рукой в сторону магической чаши: — Погаси огонь. Докажи, что это ты.

Делаю шаг к постаменту. Проверка, значит. Бонифаций тоже хотел, чтобы я сказал секретное слово. Какой-то пароль, известный только его старому другу. И где теперь Бонифаций? Вон, топчется позади, с мешком в руках. И в груди его здоровенная дырка, через которую видно насквозь.

Арнольд кивает в сторону пылающей чаши. Показывает открытые ладони — само дружелюбие. Ладно, попытка не пытка. Не выпуская предателя из вида, произношу заклинание дождя.

Крохотная тучка повисает над пятачком костра, проливается в огонь. Шипение, клубы дыма взмывают вверх — их стало больше. Бесполезно. Только хуже сделал.

Заклинание холода, которое должно выморозить чашу до основания. Мрамор покрывается инеем, по основанию чаши идут трещины, вокруг начинают падать снежинки. Огонь весело выбрасывает багровые языки, пляшет у ног статуи. Нет, бесполезно.

Пробую накрыть костерок подходящим по размеру куполом, как крышкой, прекратить доступ воздуха. Пламя немного опускается, расползается по чаше. На мгновение мне кажется, что получилось. Но нет, пламя вновь взлетает вверх, и дым проникает сквозь невидимые поры в полупрозрачном куполе. Дымные струйки всё так же ползут по стенам, опадают вниз чёрным дождём, рождающим чудовищ.

— В чём дело, Аристофан? — резко спрашивает Арнольд. — Тянешь время? Тебе не жаль своих любимых эльфов?

Делаю шаг, хватаю красавчика за горло. Тот не успевает увернуться, как мои когти смыкаются на его шее.

— Я не ваш Аристофан! — рычу ему в лицо. — Аристофан умер! Погаси костёр, ублюдок, не то я сверну тебе шею!

Арнольд бледнеет, как смерть. Встряхиваю его для верности. На смуглой шее красавчика проступают капли крови — мои когти протыкают ему кожу.

— Нет, — бормочет он. — Нет.

— Гаси огонь!

Он затихает, потом говорит глухо:

— Отпусти. Я погашу.

Неохотно разжимаю пальцы. Бледный Арнольд, не отводя от меня застывшего взгляда, осторожно вытягивает руку, поворачивает открытой ладонью вниз над чашей. Погружает руку в самое пламя. Огонь охватывает ладонь, лижет ему пальцы.

Красавчик сжимает пальцы в кулак, потом выдёргивает его из огня. "А этот мерзавец что тут делает?" — внезапно, словно проснувшись, спрашивает мой внутренний голос.

Будто услышав его, Арнольд размахивается, и швыряет огненный сгусток мне в лицо. Отскакиваю в сторону, сгусток врезается в ближайшую колонну. Мрамор трещит от жара, во все стороны с шипением летят раскалённые осколки.

— Крыса! — швыряю в него ответным ледяным зарядом. Красавчик прячется за постамент статуи, воздух шипит от внезапного похолодания. Постамент покрывается слоем льда. — Сколько тебе обещали за мою голову? Предатель!

— Двуличная тварь! — выкрикивает из-за статуи красавчик. Он высовывается на мгновение, чтобы запустить в меня очередным огненным шаром, и я вижу, как искажается от злобы его гладкое личико. Вот оно — лицо предателя. А как притворялся... крыса, что с него взять. — Кто тебя нанял, чтобы ты изображал Аристофана? Ублюдок!

— Моей шкуры ты не получишь, крысёныш! — вытаскиваю из мешка первое, что попадается под руку — кажется, это зелёная лепёшка, останки призрака — и бросаю в сторону.

Лепёшка со стуком падает в нескольких шагах от меня, и перекатывается к стене. Я сам в это время тихо, как умеют только дикие эльфы, перемещаюсь вдоль колонн в угол зала и оказываюсь у предателя с тыла. Замираю, не дыша, с оружием наготове. С моей позиции видно, как Арнольд осторожно выглядывает из-за постамента. Смотрит туда, куда укатилась моя обманка.

Тихо поднимаю меч. Переношу вес тела с одной ноги на другую. Ещё немного. Пусть красавчик поднимет голову, и край постамента не будет мне мешать.

Шорох за спиной, топот ног, обутых в старые башмаки. Проклятье. Мой ручной монах Бонифаций, послушный как собака, последовал за мной. И почему я не приказал ему оставаться на месте?

Арнольд вздрагивает, оборачивается. Момент упущен. Мой удар только срезает прядь кудрявых волос. Красавчик отпрыгивает, пошатывается на ногах.

— Мы так ждали тебя, так надеялись, что ты вернёшься! — кричит он, и его голос хрипит и срывается. — А ты умер! Скотина!

С изумлением вижу, что по лицу его текут слёзы.

— Я убью тебя, сволочь! Ублюдок, проклятая подделка! — красавчик тычет в меня рукой, перстни на его пальцах вспыхивают. — Сдохни!

Что-то тёмное, как туча, вспухает в воздухе клубком визжащих иголок и с невероятной скоростью прыгает в меня. Ни убежать, ни увернуться не могу. Смотрю, как чёрная смерть летит мне прямо в грудь, где сердце.

Сильный толчок отбрасывает меня назад, к стене. Чёрная туча издаёт визжащий звук, переходящий в шипение, и распадается в пыль. Стою, влипнув спиной в стенку, и смотрю, как у моих ног расплёскивается по полу изрядная кучка пепла. Отчётливо понимаю, что и я сам должен был сейчас превратиться в золу и лежать здесь, на мраморных плитах.

Мой амулет, новенький амулет, сотворённый мной недавно из драконьего камня, светится на груди, сияет из оправы чёрным огнём.

Арнольд издаёт всхлипывающий звук, с изумлением смотрит на меня. Что, не ожидал, думал, я тут уже в золу обратился?

Делаю шаг к предателю, в руке разгорается огненный шар. Сейчас я тебя прикончу, крыса. И ничего ты мне не сделаешь.

Красавчик пятится, не отводя от меня взгляда. Когда я взмахиваю рукой, он внезапно отпрыгивает за чашу с продолжающим пылать магическим костерком, сжимает в ладони золотой амулет и выкрикивает заклинание.

В воздухе, в полутьме зала разгорается золотое сияние. Прямо над полом, над сеткой тусклых мраморных плит возникает изящная арка, сотканная из света. Смутно припоминаю, что через похожую арку проходил друг моего командира, Гая. Север, вот как его звали.

Арнольд отступает назад, арка плотнеет, наливается густым огнём. Сейчас красавчик сделает ещё шаг, и окажется под золотистым арочным проходом.

Ну нет, от меня ты не сбежишь. Пока я не узнаю, что тебе было нужно. Пока ты не погасишь этот чёртов костёр. Иначе мне так и придётся всё время натыкаться на старых друзей Аристофана с их загадками. А призраки убитых диких братьев будут преследовать меня всю оставшуюся жизнь. Нет, с меня хватит.

Бросаюсь вслед за красавчиком, который одной ногой уже ступил под арку. Мой внутренний голос вдруг опять просыпается. Резко, так, что голову сдавливает, как обручем, командует: "Стой! Делай, как я!"

Застываю на месте, как раз напротив чаши, в глазах — чёткая мысль-картинка. Человек, — нет просто его контур, — протягивает руку к огню, опускает в него ладонь, и произносит несколько слов.

Делаю, как он. Погружаю в пламя руку. Три кратких слова повисают в гулкой тишине зала. Магический огонь ярко вспыхивает и гаснет. Багровое пламя оседает на дно чаши, впитывается в камень и исчезает, будто его не было.

Арнольд, стоя в полуобороте под материализовавшейся аркой, открывает рот, таращится на меня. Прыгаю к нему, он отшатывается, отступает назад. Мои пальцы вцепляются в дорогую перевязь его меча.

Меня проволакивает по полу. Золотое сияние разгорается, слепит глаза, в ушах взвывает магический ветер. Ничего не вижу, кроме яркого света, только крепче вцепляюсь в предателя. Толчок, ноги отрываются от земли, душа падает в пятки, и зал с колоннами исчезает вместе с золотой аркой во вспышке магического огня.

Глава 44

Золотое солнце ослепительно вспыхивает и медленно гаснет. Мы барахтаемся в центре круга. Каменные стены без окон, под ногами зелёными кирпичами выложен пол. Над нами мрачный, затянутый паутиной свод, с перекрестья каменных балок свисает на цепи круглая люстра с огоньками свечей.

Всё это я охватываю взглядом в одно мгновение, пока кувыркаюсь по этим самым кирпичным плиткам. Подо мной дёргается, пытаясь оттолкнуться и встать, красавчик Арнольд.

Отпускаю перевязь красавчика, привстаю, озираюсь по сторонам. Что за чёрт. Где это мы? Вокруг зелёного круга, в центре которого мы стоим, на каменном полу нарисованы круги поменьше, как лепестки у ромашки.

Бац! Что-то врезается мне в спину. Арнольд, которого я только что отпустил, таращит глаза, отскакивает на шаг, выхватывает меч.

Чьи-то руки отпускают мою шею, кто-то легко спрыгивает с моей спины.

— Стой, где стоишь! — кричит Арнольд.

— Захлопнись, урод, — отвечает смутно знакомый голос.

Да это же тот пацан, с которым мы совсем недавно на пару зарубили одну тварь. Как он-то здесь оказался?

— Не упускай колдуна из виду, брат, — командует эльфиёнок. — А то удерёт! Хорошо, я тебе за ремень уцепилась, когда ты прыгнул в колдовскую нору. Вдвоём мы его уделаем.

Вглядываюсь в пацана. Тощенький, едва мне по плечо, мордашка размалёвана чёрными полосками краски. Овальное личико, узкие глаза, кожаная безрукавка расшита бисером, в глубоком вырезе — аккуратные девичьи грудки... Вот чёрт. Девка.