Карты судьбы. Повелитель металла

Поток демонов тем временем потихоньку спадал, и вскоре последнее тело упало на землю, а воздух разорвали яростные крики. Я же несколько раз сжал и разжал кулак на правой руке, а потом, плюнув на все, подошел к капитану отряда прикрытия и изо всех сил врезал ему правой по челюсти. Даже руку подвернул, вот что значит давно не дрался. Но вырубить получилось — капитан, потеряв сознание, рухнул на землю. А потом вырубили уже меня, последнее что помню: одетые в ботинки ноги, приближающиеся к лицу и животу, хорошо, что сознание уже покидало тело.

Очнулся я уже в карцере академии, когда меня привели в чувство.

— Подымайся, скотина, — один из конвоиров ткнул меня под ребра. — Это надо же додуматься — нападать на своих на первой инициации. Да я бы за такое убивал на месте без раздумий.

Что без раздумий это сразу видно. Если не думать, то жить гораздо проще.

— Куда вы меня ведете? — руки тем временем ощупывают одежду. Слава богу, не обыскивали, просто забрали мою огненную карту, но карта демона осталась на месте во внутреннем боковом кармане.

— На допрос. Вместо того, чтобы сразу отдать тебя под трибунал, генерал-ректор хочет сначала сам с тобой поговорить.

Надо было держать себя в руках, интересно, в чем меня обвинят, но судя по поведению моих конвоиров, отношение ко мне оставляет желать лучшего. Насколько я помню, Михаил не был замечен в подлостях, остается надеяться, что он не сильно изменился.

В серой пустынной допросной совершенно неуместным выглядело кожаное дорогое кресло с вставками из слоновьей кости, на котором развалившись сидел пожилой мужчина лет пятидесяти. Короткая аккуратная бородка, такая же стрижка и маленькие хитрые глаза, скрытые за увеличивающими их очками. Добрый дедушка, на счету которого полностью выжженная молниями центральная улица взбунтовавшейся Махачкалы. Самая быстрая и кровавая операция устрашения в современной истории, как ее называют. Хотя я больше согласен с теми, кто отдает лавры залитому лавой Сан-Франциско, да там пытались действовать точечно и выжигали город отдельными районами несколько недель, но жертв в итоге оказалось на порядок больше. Здесь же одно мгновение и десятки тысяч трупов. И вот этот человек сейчас сидит напротив меня.

— Говоришь, что тебя зовут Алексей Роков. А что, даже похож, совсем как тот в молодости. И глазами так же сверкаешь. Рассказывай, как дошел до жизни такой — сбежал с поля боя, взбаламутил товарищей, напал на офицера, сломал ему челюсть. Разве достойно это боевой карты? И знаешь, давай без официоза.

Ну, я и рассказал, сдал всех: и говорящего демона, обещающего скорое вторжение, и капитана, подставившего всех новичков, и папенькиного сынка, что подвел всех под удар.

— Звучит интересно, но ты многого не знаешь и потому воспринимаешь все так критично. Наверно, кого-то другого я бы просто отправил на неделю в карцер, выкидывать из академии за благородные побуждения я бы не стал, но ты похож на одного моего друга, так что давай поговорим. Использование английской системы активации было принято в рамках стратегического сближения и обмена опытом в самый последний момент. Я рассматривал возможность, о которой ты говорил, но провернуть все за такое короткое время после вашего поступления не удалось бы никому. И спланировать заранее тоже ничего бы не получилось, ваш набор должен был быть раньше, но я... по кое-каким обстоятельствам отложил его на месяц. Теперь видишь, что даже тот же Соболев не смог бы вмешаться в дела академии?

— Но отряд прикрытия, почему он вмешался так рано?Особой опасности не было, а они, вмешавшись в бой, рисковали жизнями всех остальных новичков. Ведь если бы мы не убили демона, и тот вмешался...

— А с чего ты взял, что капитан Ярцев этого не знал? — что за понимающая ухмылка, такая же не сходила с его лица, когда мы на всю ночь засели в борделе после первого посещения Инферно. — У него хватило опыта, чтобы почувствовать эманации смерти демона, и мужества, чтобы вмешаться и спасти пусть даже всего лишь несколько жизней.

Я стоял перед ним в этот момент как оплеванный. Неужели все было действительно так, и я, уверившись в своей правоте ударил героя, а по-другому его и не назвать, вместо того, чтобы хоть немножко подумать. Постоянно упрекаю людей в том, что они предпочитают видеть во всем только недостатки, а оказалось, что и сам такой же. Как я мог так ошибиться и почему я не могу принять это?Что не дает мне покоя?

— Я понимаю, ты чувствуешь свою вину, так что одного дня карцера тебе будет достаточно. И уже завтра ты сможешь присоединиться к своему отряду. Иди.

— А что с остальными? Кто в моем отряде?

— С остальными все в порядке, а насчет отряда тебе все расскажет твой куратор, когда тебя выпустят. Иди, говорят, даже в карцере можно неплохо выспаться.

И опять по-доброму улыбнулся, глядя на меня. Если бы не уверенность, что меня никто не может узнать, то, пожалуй, можно было начать беспокоиться. В первые дни после моего воскрешения, когда я бесцельно шатался по городу туда-сюда, то встречал много знакомых, но никто не только не задерживал на мне взгляда, но даже столкнувшись вплотную, просто извинялись и продолжали свой путь. Как я успел заметить, сильные карты что-то замечали, как сейчас Михаил, но тут вступала в силу другая условность: мы слишком хорошо понимаем, что из себя представляет развоплощающая атака, что под ней нельзя выжить, да и слишком многие почувствовали отголосок моей смерти. Если от маленького Эн-Менлуана волна прокатилась буквально на сотни метров, то в моем случае это были сотни километров. Пропустить смерть золотой карты сложнее, чем не заметить ядерный взрыв. Ну, а раз что-то невозможно в принципе, то зачем даже рассматривать такую возможность.

Не знаю, как насчет спать, в карцере не лечь и даже на стену не опереться, все холодное и постоянные сквозняки, но вот сесть в позу йога и постараться расслабиться в медитации можно попробовать. Сначала никак не получалось сосредоточиться, но уже через час тело расслабилось, а разум погрузился в приятную дрему.

Я бы предпочел проснуться от того, что меня выпускают, но меня разбудили затекшие мышцы, и два часа, что отделяли меня от человека, открывшего дверь, прошли в попытках их хоть немного размять.

— Двадцать четыре часа прошли, можешь возвращаться.

— И как мне отсюда выбраться?

— Прямо по коридору, потом направо. Там дежурный, он выпустит тебя наружу, а там уже через плац доберешься до своего корпуса. Надеюсь, ты не ждешь, что я тебя отведу туда за ручку?

Если это и есть мой куратор, то объяснений, обещанных ректором, у него просить, пожалуй, не стоит. Пойду лучше. Найду кого-нибудь из своих.

На плацу в центре Академии уже никого не было. Солнце уже опустилось ниже ее стен, и темноту внутри разгонял только свет четырех электрических ламп, висящих на столбах по углам. Раздумывая, не подсветить ли себе дорогу, уж больно темно было, а окружающие вокруг стены, казалось, непрерывно давят на тебя, я крутил свою огненную карту, которую мне любезно вернули на выходе из административного корпуса.

Вернуться спокойно домой тоже так и не получилось, дежурный по нашему корпусу остановил меня сразу на входе и обрадовал, что сегодня днем было торжественное построение, и все новички переехали.

— После инициации вы теперь живете по командам, это пятый этаж и выше.

— А почему не в старых комнатах?

— Так у вас же в отряде и девушки есть, — значит, нас уже и на команды успели поделить — А начиная с пятого этажа в комнатах выделяется два крыла, одно мужское, другое женское. Выше пятого этажа разделения по корпусам уже нет. И везет же тем счастливчикам, чьи командные комнаты находятся над женской половиной. Всегда можно заранее познакомиться с новенькими и завести с ними более близкие отношения, — и он довольный заржал мне в спину.

Я же спешил подняться на пятый этаж в комнату своей команды, борясь с недобрыми подозрениями.

— А ты что здесь делаешь? — стоя прямо в дверях, спросил я сидящую в кресле Эмму, которая как-то по-детски высунула язычок и раскрашивала ноготь на отрегенерированном пальце.

— Они сказали, что мы неплохо поработали, и предложили остаться в таком же составе.

— Не поверю, что ты не отказалась.

— Я хотела, но после того, как ты набросился на капитана, все считают, что мы сбежали с поля боя, а потом еще напали на своих. Нам даже название придумали — команда Отверженных.

— Разве это не лишний повод покинуть нас? — круто, значит, ребята тоже остались со мной. Но не могу понять, почему же здесь Эмма, хоть проявила она себя и неплохо, но ее характер...

— Я не хочу делить свою комнату с кем-то. Ты можешь не верить, но некоторые девушки тут так храпят, — поймав мой вопросительный взгляд, она решила все-таки рассказать все поподробнее. — После всего парни попросили оставить вас вместе, а никто из девушек не захотел идти в команду трусов. Я уже хотела вас покинуть, не люблю изгоев, как ректор сказал, что и из пяти человек может выйти что-то стоящее, ну а я поняла, что если к вам никто не присоединится, то вся женская половина будет моя.

— Разве стоит комфорт нормальной команды?

— Нет, но я же не собираюсь с вами служить. Как только закончится обучение, я уеду обратно в Англию.

В этот момент открылась дверь в мужскую половину и в общий зал высыпались все остальные: небритый Арамис, взъерошенный Сергей и серьезный Виталик.

— Ребята, как же я рад вас всех видеть тут, — с трудом проговорил я, уплетая остатки обеда, отложенные на случай моего возвращения.

— Мы тоже. Рады, что ты вернулся так быстро, хотя говорили, что тебя там могут продержать и пару недель. Тут столько всего случилось, — я с улыбкой смотрел, как они один за другим расслабляются, видимо, действительно волновались. Все они сидели рядом. И только Эмма убежала принимать вечерний душ, при этом не забыв похвастаться, что уже ввела меня в курс дела с распределением команд и нашей новой репутацией.

— Рассказал ректору про демона и что он нам наговорил?

— Мы и сами рассказали, но у меня такое чувство, что нам не очень-то и поверили, — Сергей не удержался и дополнил вопрос брата.

— Мне кажется, тоже, но наверняка он передаст информацию дальше, и ей найдут как распорядиться. Правда, меня даже не попросили держать язык за зубами, что как-то странно. Мы больше обсуждали мой поступок с капитаном, его причины и последствия.

— И как все остальныесмогли поверить, что мы трусы? Были же очевидные доказательства, наш уровень, например. Да мы, в конце концов, с ними в одном строю стояли, — Виталию до сих пор было сложно с этим смириться, так что даже прорвались наружу так несвойственные для него эмоции.

— Очень многие люди не достаточны храбры, чтобы верить своим глазам или суждениям. Гораздо проще и безопаснее следовать общественному мнению, — а Арамис не чужд немного пофилософствовать.

— Или ругать что-то. Ругать тоже все любят, — подал голос развалившийся с планшетом на кресле Сергей.

— А если общественное мнение призывает что-то ругать, тут уж отказов быть не может, — тут все замолчали и какое-то время просидели в тишине.

— А я все равно не верю ни в случайность со сменой системы инициации, ни в благородного капитана отряда поддержки, — Эмма наконец-то выбралась из душа, где просидела последниеполчаса, и сейчас стояла рядом с дверью и вытирала волосы. — А вот в коррупцию и продажность в вашей стране я поверить готова.

— Эй, островитянка, — отбросил в сторону планшет Сергей, — следи за языком.

— Подожди, — Виталик был привычно собран и серьезен. — У меня тоже эта история вызывает слишком много вопросов, а так как она связана с моей репутацией, я бы предпочел в ней разобраться.

— Если где-нибудь напишут и мама прочитает, что мы струсили в бою, — на лице Сергея ярость сменилась выражением практически животного ужаса.

— Не напишут, академия не станет выносить сор из избы, — Виталий успокоил и брата, и себя заодно. — Но разобраться в этом все равно нужно. Я бы мог проверить все документы по принятию решения о смене системы инициации, они все должны быть в открытом доступе. Если разложить все по полочкам: встречи, участников, решения и время, картина может проясниться.

— А может попробовать разговорить капитана? — предложил Арамис.

— Ну что за глупости? Нужно смотреть в корень: если наши предположения верны, то капитан вмешался, потому что в опасности оказался его подопечный. Нам всего лишь нужно проверить всех, кто был в том отряде, и все станет ясно, — Эмма хоть и стерва, но мысли может выдавать грамотные.

— Тогда как командир отряда, — быстро пробежался по всем взглядом, никто не возражает, — предлагаю завтра проработать все направления. Виталий возьмется за документы, Арамис попробует разговорить капитана, Эмма, на тебе выяснить, кто был в том отряде и что они из себя представляют. Сергей, поможешь даме?

Раз уж нам жить вместе, надо постараться изжить все конфликты на начальной стадии. Пусть весь день проведут вместе, может, узнают друг друга получше.

— А ты? — черт, мне и самому надо постараться к ней привыкнуть.

— А я займусь проработкой тактик и расчетов под наши карты в бою. Что бы ни случилось дальше, нам нужно продолжать развиваться и становиться сильнее.

— Это точно, если мы продолжим развиваться так же быстро, то уже скоро экзамен на медную карту, а как известно, их выдадут только лучшей команде. Мне-то все равно, мне папа уже медную карту Снежной бури купил. Вот получу двадцать, сниму замок и сразу в банк за ней.

— Буржуйка, — не выдержал Сергей, рассматривая дырку от большого пальца на носке.

— Босяк, — не осталась в долгу Эмма.

— Это еще ничего, — поспешил успокоить брата и увести разговор в другую плоскость Виталик. — Вот серебряные получают только правительственные спецподразделения.

— Или всегда можно взять их в бою, — не выдержал я, вызвав улыбки у всех остальных.

Дальше разговор про карты продолжился уже без меня, так что появилось время расслабить мышцы и посмотреть планшет, повалявшись в кресле у камина. Да, здесь был камин. Неизвестный дизайнер приклеил картину с ним прямо рядом с зоной отдыха. Вздувшиеся пузыри и неровное освещение создавали ощущение, что он пусть медленно и зловеще, но все-таки горит. У меня же, стоило на него только посмотреть, возникало чувство, что я сижу в каморке папы Карло, и только недюжинная сила воли удерживала меня, чтобы не подойти к камину и не попробовать проткнуть его пальцем. И если судить по оставшимся на картине отпечаткам грязных пальцев, не у всех этой силы воли оказывается достаточно.

— А что это ты смотришь? — Эмма неслышно подошла сзади и заглянула через плечо, в планшете как раз крутилиськартинки новостной ленты с выступлением Натаниеля и объявлением о его свадьбе. — Только не говори мне, что ты фанат братика.

— Натаниель Лэнгли твой брат? У вас же даже фамилии разные.

— Двоюродный. Кстати, я здесь только благодаря ему, это он убедил семью, что у вас хорошее образование, и этот опыт мне пригодится. Так что насчёт твоих фанатских чувств? И даже карту выбрал огненную как у него.