Гротескум (Второй темпоральный реверс)

Серыми змеями по Куклограду вились широкие проспекты и темными червячками — узенькие улочки, мощеные камнем. Под теплым солнцем прогревались разноцветные (а точнее всех оттенков желтого и красного) черепичные крыши. Кое-где между проклевывались кроны одиноко растущих деревьев и целых садов, А в одном месте кровля дома покоилась прямо на ветвях мертвого древесного исполина, сильно обогнавшего ростом соседей.

Что же до Стаса, то сейчас ему было не до красот. Он тяжело дышал, собирая воедино обрывки мыслей и памяти о том, каким чудом смог выбраться из песчаной утробы подземного зала.

Он припомнил, как катился, стукнулся головой о камень, ненадолго отключился. Припомнил странный и сумбурный сон, где они с Гарвергином мирно беседовали. Приятный сон. Но слишком уж нереальный. Наверное полуобморочный бред.

А потом было пробуждение и второй раунд сражения с бесплотной песчаной бурей. Мимолетное неправильное решение исткать один из тоннеле, оставленных монстрами обошлось яростными порывами ветра в лицо и полным ртом песка. Ап потом снова вверх... Все время вверх. Сначала по острым лезвиям битого камня. Далее по скользким выступам круглого стального колодца, изъеденного ржавчиной. Тычки в спину от преследовавшего по пятам ветра. Все ускоряясь и ускоряясь на восходящем потоке. Короткий полет. Неприятный удар. И вот теперь Стас стоял лицом к фабрике. Согнувшись, опершись о колени, он тяжело дышал.

Столб песка бил в небо сквозь разорванную крышу кукольной фабрики. Вокруг валялись обломки камня, деревянных балок и черепицы. Прямо на глазах сквозь них прорастала молодая трава, укутывал мох и, в конце концов, мусор истлевал, рассыпался в мелкую крошку, сливаясь с пейзажем.

Стас нахмурился. Похоже так всегда бывает, когда нечто щекочет его интерес.

— Как интересно... Как быстро... А с живыми существами происходит тоже самое? — подумал он.

В ответ на непроизнесенный вопрос из травы выпрыгнул кузнечик. Точнее нечто похожее. Ну, по крайней мере кузнечики не имеют обыкновения взмывать вверх на добрых три метра и, выполнив сложный акробатический этюд, щучкой нырять обратно. Что-то вроде ящерицы прошуршало вслед за ним. Ну по крайней мере ящерицы не имеют обыкновения вытягивать длинную тонкую шею над зарослями и внимательно, будто судья, следить за техникой исполнения фигур акробатического пилотажа. Тогда Стас еще не знал, но эти странные обитатели Гротескума звались Прыгунец нервный и Глядуха обыкновенная, что впрочем не имеет для повествования ровным счетом никакого значения.

— Хм, интересно... — констатировал он.

"Гомеостаз. Амортизация. Регенерация...." При виде зрелища убирающих беспорядок сил природы, разные вычурные слова крутились в мыслях, но ни одно не решалось сделать шаг вперед и выкрикнуть "я".

Внезапно он встрепенулся, хлопнул себя по лбу и рванул внутрь сквозь покосившиеся деревянные двери. Вернее то, что от них осталось. Одна створка висела на единственной уцелевшей петле и едва не свалилась на Стаса, прежде чем тот скрылся внутри.

На обратном пути она-таки огрела парня, но тот, резко дернув плечом, скинул настырную деревяшку. В руках он сжимал чудом сохранившиеся фрагменты Зверя: клок золотистой шерсти, большая, но легкая хитиновая пластина и одно из трех радужных перьев. Последнее правда сильно истрепалось и теперь походило на трофей, в ожесточенной борьбе выдранный у петуха. Но кто же смотрит под хвост дареному коню?

— Ин те рес но — бормотал парень перебирая скарб. Может из этого получится Белье невидимости, настойка от насморка ну или мазь для других, пикантных надобностей, на далекое будущее?

Стас улыбнулся сам себе и вдруг озадачился. Так выглядит человек, который нашел бриллиант и теперь понятия не имеет, что с ним делать. Но тот теоретический человек, почти наверняка знает, куда добро можно спрятать. В данном же случае эта нехитрая дилемма осложнялась отсутствием укромных мест, если не считать ряд анатомических отверстий, не совсем подходящих по ....хм-хм...очевидным причинам.

Вдруг дверь соседнего цеха скрипнула и распахнулась. Оттуда с воплями "яхууу!" выскочил голый низкорослый крепыш с рыжими волосами и карими глазами. Чуть вздернутый нос и густые брови так и ходили ходуном от обилия мимики. Однако нос... Эта часть тела так и напрашивалась на описания, вроде резной, фигурный, рельефный. Это был не просто обонятельный орган, но скорее Мекка для практикующего травматолога и еще лору останется до конца своих дней расследовать, каким образом это детище стальной трубы, дубины и пассатижей функционирует. Но самое удивительное, что сквозь него свободно проходили вполне мелодичные звуки голоса.

— Здарова братуха! — произнес нос, а его хозяин замахал рукой Стасу.

Непосредственность парня настораживала, поскольку Гарвергин недвусмысленно и с применением грубой силы дал понять, что особям с вызывающей хохломистостью на теле здесь не обрадуются.

Вместо ответа он взглянул на себя и обомлел. Под слоями пыли и грязи обнаружилось обычное пластиковое тело с едва заметными намеками, что некогда оно носило яркие узоры.

Глава 8. Везде Серега.

Дзынь. Звяк.

Цепи играли звеньями. Цепи жили. Цепи веселились.

— Где я? Где Дивайн? Кто ты? Хааааах...

Артем припадочно вздрагивал. Ужас стал его непрекращающейся действительностью. Не то, чтобы с телом постоянно происходили невероятно жуткие вещи, вроде пауков, клоунов или прочих фобий. О, нет. Ужас не нужно непрерывно стимулировать. Достаточно посадить его зернышко и состояние ужаса будет длиться еще очень долго после непосредственного воздействия. Временной отрезок конечно субъективен, однако он никогда не равен нулю. Остается лишь поддерживать ужас, подбрасывать солому в затухающий костер. Поливать посаженное семя.

И Алый Бархат умел это делать. Особенно когда усталость брала свое. Когда тело предательски отключалось от голода или усталости. Когда Артем проваливался в забытье. Именно в те моменты под кожей начиналось повсеместное копошение или в глаза вдруг впивались раскаленные иглы.

Сейчас зрение медленно возвращалось. Само собой. По капле. Будто кто-то с той стороны неспешно оттирал замазанное грязью окно.

Значит это все-таки Гротескум. Вряд ли на Земле глазные яблоки умеют сами сбой отрастать. На такое даже наниты не способны. Значит это все-таки земля обетованная. Значит он сумел спастись.

"Спастись". Эта простая и лаконичная мысль была куда многограннее некоторых философских трактатов. В одном слове с неопределенным знаком препинания на конце заключался весь набор вероятностных линий, частично обретших воплощение на ткани времени, а частично жаждущих такового. Возможные, не свершённые события постоянно толкаются боками в попытках пролезть в реальность и сбыться, обрести плоть.

Спастись. Точка. Пожалуй да. Здесь должна быть точка или знак плюс. Артем спасся из-под гильотины земной реальности. Он сбежал от костлявой старухи с ее треклятой вездесущей косой. Подумать только, он обвел вокруг пальца саму СМЕРТЬ!

Хохот булькотал в обожженных какой-то ядовитой гадостью легких и вдруг оборвался. Закатившиеся вверх, судорожно вращающиеся глаза вдруг замерли. Радостно звенящие цепи замолчали.

— Дзынь? — спросили они.

" Но с другой стороны..." — подумал Артем.

— Звяк? — переспросили цепи.

"Спастись? Может все-таки вопросительный знак?" Разве кто-нибудь, когда-нибудь смог сказать, что он спасся, выпрыгнув из горящего самолета, не обзаведясь такой деталью, как парашют? Или кто-нибудь сумел похвастаться, что спасся от роя шершней, нырнув в серную кислоту или свалившись в жерло вулкана?

— Дзыыынь — запротестовали цепи, которым подобные рассуждения казались непонятными и кране излишними. На жизнь надо смотреть проще. Пока у тебя кто-то есть, пока ты с кем-то связан, пока на тебе кто-то висит — ты нужен, ты живешь.

"Спастись..." Нет. Пожалуй для сложившейся ситуации нет такого знака препинания, сумевшего бы выразить приблизительно следующее: Конечно да, но нет. Поэтому Артем поставил в конце многогранной мысли троеточие. Хотя если рассматривать это событие не в целом, а по кусочкам, то сначала можно твердо сказать да и поставить точку, а потом уже поставить знак вопроса и троеточие.

В конце концов он еще жив... Хотя на Земле он тоже ЕЩЕ был бы жив, не свяжись с Дивайном. И не понятно, где он протянул бы дольше. Там на больничной койке. Или здесь на цепях. Но там помирать было бы куда комфортабельней.

— Зввяк — обиженно возразили цепи.

Жар невидимого пламени охватил ступни и лизнул бедра.

Грудь Артема рефлекторно наполнилась воздухом, но отчаянный крик боли был задавлен в зародыше. Заботливая лапа, как всегда сдавила горло.

— Ээээ? Я говорю здорова братка? — в который раз сказал нос и заставил свой человекообразный придаток помахать рукой — Ты меня слышишь вообще? Скорую вызвать?

— Чего? — обалдел Стас — Какую скорую? Сейчас вроде цепи звенели. Не слышал?

Он быстро вращал головой, будто рассчитывая превратит уши в лопасти и взмыть к небесам.

— Да какие цепи? — удивился носатый — В голове у тебя все цепи перего...

Нос замолк, затем принюхался, затем указал глазам направление. Те послушно уставились поверх стасового плеча.

В от же миг из-за здания грациозно выскочила хрупкая куколка в шелковом платьице. На точеных ножках и осиной талии она каким-то чудом транспортировала две невероятно пышные формы. Судя по всему данные округлости наполнял гелий, иначе именно они топали бы по дороге, а ногам ничего не осталось бы, кроме как болтаться в воздухе.

Носатый надулся, как павлин, уверенно отстранил Стаса и, сделав несколько шагов навстречу незнакомке во всю глотку заорал "Привет красавица!!!".

Почему он не продолжил изречение фразой "а вашей маме зять не нужен?" остается загадкой. Вероятно просто не знал, что у данной фразы имеется всем известное продолжение. Иначе ничто во вселенной не остановило бы этот язык, подключенный лишь к парным сферическим органам: глазным яблокам и еще тем... другим. Короче смущение у этого существа отсутствовало напрочь, а может подавлялось гормонально.

"Красавица" пристальным взглядом хозяйки, выбирающей на рынке баклажан повкуснее, осмотрела "прилавок". Оценив небогатый, но внушительный ассортимент, она сохраняя видимое безразличие хмыкнула, покраснела и продолжила свое нарушающее законы анатомии шествие.

— Она — моя. — безапелляционно заявил нос.

— А ты че такой грязный, как дела вообще. — продолжил его обладатель, натягивая джинсы и подпрыгивая на месте, чтоб те лучше сели.

Он не столько спрашивал, сколько констатировал факт начала беседы. При чем данное обстоятельство являлось скорее вердиктом, засиленным высшей инстанцией, и обжалованию не подлежало. В том числе и по причине глухонемого или мёртвого состояния собеседника.

Вообще-то Такие ребята, как Серега, часто становятся душей компании. Всегда полные энергии, в курсе всех событий, выше всех прыгают и дальше всех кидают. И все это происходит несознательно на гормональных импульсах спинного мозга. Люди жизни, люди радости, люди солнца, костра и шашлыков.

Но в данный момент организм переживал острый криз, спровоцированный отслеживанием траектории движения двух внушительных округлостей.

— А ты наверное и на гитаре играешь? — как бы в унисон собственным мыслям сказал Стас.

— А то! — обрадовался Серега, не замечая легкого сарказма — Соседи вешаются! — гордо изрек он.

Нос, будто компас, непрерывно указывал в сторону удаляющейся девушки, пока его придаток натянул футболку с желтым радостным смайликом коричневую кожаную куртку с черными полосками на рукавах и решительно подошел.

— Серега! — протянул он крепкую ладонь.

— Стас. Раньше был... кажется... В общем теперь вот: Сиитас — парень пожал протянутую руку — А тебя как теперь звать?

— Серега — расплылся в улыбке тот — Я везде и для всех Серега. Слушай, а ты и дальше так будешь шляться...? Ну...в свободной форме одежды. Точнее без нее. Это пед...кх... меньшинства всякие по улицам срамом размахивают. Эээ...Надеюсь ты не из этих... чересчур активных?

Нос вдруг прекратил изображать компас и посоветовал придатку одернуть руку. Придаток чуть попятился.

— Да я вообще не из каких. Ни из активных, ни из пассивных. Кажется. Почти уверен.

— Сочувствую, мужик — явно поняв что-то совсем уж свое скорбно сказал носатый.

— Да я не в том смысле! — взмолился Стас — Короче я нормальный. Понял?

— Канеш поял. — криво ухмыльнувшись, каверкнул он. Ты, не подумай чего. Я не против всяких там личных странностей. Вот приятель мой очень любит сливы с кетчупом жрать. Гадость какая! Но он же не собирает парады таких же гастрономических неформалов и других не агитирует.

— Примерчик конечно так себе — протянул Стас, разглядывая ряды манекенов с одеждой, что выстроились вдоль стены. Куртки, юбки, брюки и топы. Туфли на шпильке, кроссовки, сланцы и прочее, прочее, прочее. Огромный выбор одежды на всякий вкус и цвет. Бери — не хочу.

Стас на мгновение задержал взгляд на весьма примечательном аксессуаре белья, как из под алой материи на тонкой ниточке выпало нечто навроде ценника.

Трусы семейные "Алый Палыч". Защита -1 ранг, Внешний вид -1 ранг.

— Лучше не стоит — и тут всунул свой нос новый знакомец — Неудобные до одури. Фэ!

Он энергично тряхнул головой и тут же вернулся к прежней теме.

— Конечно примерчик и не очень. Но уж коль на то пошло, нормальным тоже надо парадами ходить, молодежь привлекать... к этому, к правому делу.

Он громко расхохотался собственной шутке. Считается, что смеяться над собственным остроумием признак небольшого интеллекта, но заразительный хохот — самая действенная приправа даже для простенького юмора. И Стас поневоле расплылся в улыбке.

— Короче конкуренция, борьба за потребителя, рыночные отношения. Так получается? — продолжал Сергей — Как по мне, то все это... Ммм... Баловство... должно сопровождаться предупредительными надписями, как табак и алкоголь. Ну, чтоб все понимали: от этого дела бывает такое и такое — рыжий ярко жестикулировал, описывая недвусмысленные знаки вокруг задницы — А вот детей не бывает. А они между прочим — цветы.

— А предупредительные надписи где предлагаешь размещать? Ориентация это тебе не пачка сигарет. На нее наклейку не пришпилишь.

— А мне почем знать? — легко отмахнулся Серега — Пусть хоть на задницу наклейку лепят. Или на их транспаранты зазывные приписывать нечто вроде "Это дело сильно перехваливают, спросите у любого проктолога". Во!

Он назидательно поднял указательный палец, хлопнул Стаса по плечу и практически без паузы выпалил — Ну бывай, братуха, приятно было поболтать. Увидимся, если что, заходи. Ты знаешь, как меня найти... И прикрыться не забуууууудь...

Последние слова он уже кричал издалека, шустро уносясь вниз по пологому травянистому склону холма. Туда, где широко раскинулся шумный город Северный Куклоград.

"С этими болтунами вечно так. Вот идешь к нему с вопросом жизни и смерти. А он тебе своей картошкой всю голову засерит, а потом еще заявит, что некогда ему с языкатыми всякими лясы точить" — думал Стас.