Игры героев

— Урба, вон отсюда! — приказал он. — Ты мешаешь.

Наградив меня напоследок взглядом, обещавшим очень и очень многое, узкоглазый отступил к остальным двум, которые вместе с ним приволокли меня сюда. Негромко заговорив, они вышли из комнаты. Девушка подошла к столу, зашуршала там чем-то.

Когда гном очутился внутри образованного кристаллами-грабберами периметра, на его халате, скроенном из крепкой, почти негнущейся кожи, проступили серебристые руны. От кристаллов к гному протянулись молнии, но руны заискрились, и те вяло опали, будто внезапно обессилевшие щупальца. Вот хитрюга мелкожопый! Защитился от грабберов, а значит — он сейчас гораздо сильнее меня, потому что может и дальше юзать магию.

— Кто ты? — спросил гном.

Я не собирался отмалчиваться, потому что сейчас они могли сделать со мной все, что угодно, и запирательство лишь усилит их подозрения, какими бы те ни были.

— Наемник. Путешественник.

— Как тебя звать? — говорил гном без всяких интонаций, невозможно было понять, что у него на уме. Борода, усы и брови, похожие на черных мохнатых гусениц, скрывали большую часть лица, так что и выражения не разобрать.

— Арк, — в последний момент решив все же не называться полным именем, я добавил: — Арк Мар.

— Мар? — одна мохнатая гусеница изогнулась, и это было первое проявление эмоций. — Уверен?

— Как можно быть неуверенным в своем имени, гном? Кстати, ты не назвался.

— На языке темных дворфов Кадастера "мар", а вернее, "маар" значит "ночной колдун-убийца". Мое имя Балан.

Подошедшая девушка промокнула мои губы влажным лоскутом ткани, пахнущим травами, стерла кровь с подбородка.

А действует ли еще ледяная сеть? Ведь она тоже магическая, и, по идее, должна работать на мане. Или нет?

Не буду убивать Краснобара, подумал я отчетливо, и даже произнес это про себя. Не буду! Его убийство мне ничего не даст, и...

...И потом застонал, скрючившись на стуле. Твою мать, твою мать, твоюма-а-ать!!! Прекрати, гребаная сеть, если ты выжжешь мне мозги — я точно не убью этого чертова хрена за оставшиеся дни! А если не выжжешь — то убью, клянусь своим здоровьем, убью обязательно!

Ледяная рука, сдавившая мозг, разжалась. От боли слезы текли по щекам, и вытереть их я не мог.

— Что с ним? — девушка схватила меня за плечи. — Эй! Почему ты так корчишься?

Гном подступил ближе, заглядывая мне в лицо. Когда я сидел, наши головы были примерно на одной высоте.

— Что-то спрятано в нем, — объявил Балан задумчиво. — Оно точит его изнутри и скоро сожрет. Этому, что засело в нем, не нужна мана, оно обладает своим запасом.

— Можешь вытащить его? — спросил я, все еще морщась от боли.

Он покачал головой.

— Такое мог бы сделать великий алхимик Закрис, но он в черном плену, — указательный палец Балана обратился вверх, и хотя я понятия не имел, где мы находимся, но понял: он показывает на вершину Шамбы.

Все дороги ведут на Шамбу. То есть ясно: вызвав сбои и пертурбации своим поведением в Пещерах, и, в меньшей степени, в лавке оружейника Думара, я всколыхнул цифровое море Мегалона и стал участником глобальной квестовой цепочки, то ли вложенной в реалии мира сценаристами заранее, то ли сформированной — сформировавшейся — специально под меня.

Удостоверившись, что приступ прошел, девушка отошла и стала молча наблюдать за мной. Что-то в ней было необычное, да и поведение казалось особенным. И взгляд... девчонка будто знала, кто я на самом деле такой.

— Барел передал из камеры, что видел на площади человека с ремнем Азула, — тихо сказала она.

Скрипнула дверь, и в помещение вошел Урба, подпоясанный ремнем с кротом на пряжке. Привалившись к стене, узкоглазый сложил руки на груди и уставился на меня, не мигая.

Я заметил, что колба маны в моем интерфейсе мелко дрожит. Вдруг она начала быстро наполняться синим — и тут же четыре молнии, ударившие от кристаллов, новь опустошили ее. Если бы не они, мана в этот раз заполнила бы колбу очень быстро, почти мгновенно. Интересно. То есть когда мана во мне глушится таким вот искусственным путем, возникает напряжение, стремящееся заполнить пустоту...

— Ты помешал нам, — объявил гном.

Я пожал плечами.

— Нечаянно.

— Повторяю первый вопрос: кто ты такой?

— Я же сказал. Просто наемник, боец. Видели мои мечи? Вот тот-то. Да я вообще в вашем городе первый день!

— А ремень? — Балан оглянулся на Урбу. — Он принадлежал Азулу.

— Азул этот вашим курьером был, что ли?

— И моим другом! — Урба, потемнев лицом, подался вперед, массивные руки его сжались в кулаки. Голос у бритого был низкий, рокочущий. — Ты его убил, гноллий сын!

Набычившись, он шагнул к нам, и мне почудилось, что коса на его плече шевельнулась, блеснув светом. Но Балан поднял руку, и Урба остановился.

— Да нет, — сказал я. — Его убили два черных орка.

Глаза гнома широко раскрылись, он даже дернул себя за бороду, не сдержав эмоций, и пробормотал:

— Стражи Капища Саламандр... Откуда ты знаешь, что кто его убил?

— А сам как думаешь? Оттуда, что видел их. На болоте недалеко от Запа. Ну, относительно недалеко... Знаете, такое узкое длинное болото со стороны пустыни?

Балан снова оглянулся на Урбу, и тот хмуро кивнул.

— Продолжай, — велел гном.

— Азул ваш лежал там мертвый на кочке. Рядом — черный орк, а на берегу второй. Он их обоих зарубил, но его подожгли. Какое-то огненное заклинание. В кустах конь пасся. И еще возле них торчал болотный волк, то есть волчица. Попировать собиралась. Я ее зарубил, вырезал язык. А дальше — чего добру пропадать? Взял сумку вашего парня, меч. Он сейчас у оружейника, Думара, должен быть. Ну и ремень снял, понравилась пряжка.

— Язык болотной волчицы лежал завернутый в сумке, которую сняли с этого человека, — подала голос девушка.

— Но карта там не лежала! — повысил голос гном. — Так где она, Арк Мар?

— Ну да, щас я вам и сказал. Спрятал ее. Хотите получить — развязывайте.

Гном отступил, окинул меня взглядом с ног до головы.

— Мы можем причинить тебе сильную боль. Очень сильную, наемник.

С этим словами он отошел еще дальше, покинув образованный грабберами квадрат, встал у стола спиной ко мне. Донеслось звяканье.

— Балан, что ты делаешь? — с тревогой спросила девушка.

Гном не ответил — повернулся с небольшой ретортой в руках, шагнул к грабберу и капнул на него чем-то.

Кристалл зашипел, мутнея, и темная молния протянулась от него ко мне, пронзив болью. Словно копье под ребра воткнули! Я взвыл, корчась на стуле.

— Балан, не надо! — закричала девушка, и Урба резко повернулся к ней.

— Не жалей его! Он жалел Азула, когда убивал?

— Он же сказал, что не убивал его!

— И ты веришь ему?

— А почему нет?!

— Эта мразь! — Урба ткнул в мою сторону пальцем, в то время как Балан вернулся к столу, вставил реторту с дымящейся темной субстанцией в зажим и опять подошел ко мне. — Он помешал нам на площади! Это что, совпадение? Дважды этот наемник, или кто он такой, вмешался в наши дела, а ты говоришь, что это случайность?!!

— Конечно! — заорал я, искоса наблюдая за шкалой маны в своем интерфейсе — колба дрожала все сильнее, словно вот-вот взорвется. — Отруби себе башку, тупой дебил, и выкинь, тебе она все равно не нужна!

Его лицо побагровело, он рванулся ко мне, грубо оттолкнув бросившуюся наперерез девушку.

На самом донышке колбы задрожала тонкая синяя полосочка.

Прежде, чем грабберы с помощью своих молний выдрали из меня даже эту толику колдовской силы, я задействовал "темное зрение". Оно позволило на миг увидеть то, что видел Урба: гнома и стул, на котором сидел беловолосый смуглый человек со стянутыми за спиной руками. Я мысленно заплел ноги узкоглазого, а потом мана в колбе исчезла, и "темное зрение" отключилось.

Урба с ревом полетел вперед, плечом задев гнома, отбросил его в сторону и головой врезался в кристалл слева от меня.

Кристалл выворотило из таза, он опрокинулся, брызнув призрачными рунами. Я вскочил и пнул гнома в бородатое лицо. Сбоку завозился, пытаясь встать, Урба, и я метнулся к двери, через которую меня привели сюда. Ногой захлопнул ее, увидел засов, развернулся к двери спиной, навалился, пытаясь нащупать его.

Из лаборатории доносились ругань, стук. Потом раздался топот ног. Ну же, ну! Пальцы ощутили холодный металл, я подался вбок, сдвигая засов — щелк! — есть!

В дверь ударили. Чтобы своротить ее, много времени не понадобится. Я бросился к столу, где лежали мои вещи.

На то, чтобы перепилить веревку о лезвие Имаджи, ушло меньше минуты. Дверь трещала и содрогалась. Я начал облачаться, подпоясался, прицепил к ремню сумку, бросил в нее кошель. Мечи, палица, кираса... ничего этим гадам не оставлю!

В дверь ударили особо сильно, и она едва не слетела с петель. А может драку устроить? Против Имаджи с Бардом и заклинания в ладони устоять трудновато... Но неизвестно, сколько там людей, к тому же Балан этот — чертов маг-алхимик, а Урба, по всему, приличный боец. Ладно, отступаем.

Я выбежал из комнаты, пересек другую, захлопывая двери за собой. Жаль, что больше ни на одной нет засова.

Все, тупик. Плохо. Куда дальше?

Приглушенный грохот сообщил мне, что преграда пала. Приближающийся топот ног...

Выхватив палицу, я вскинул ее, посылая поток маны в правую руку — и с размаху обрушил призрачную ледяную дубинку на скрипучие доски.

Пол подо мной провалился. Ведь знал, что там только старое дерево!

Хорошо, что падать оказалось не далеко. Рухнув на камень, вскочил, огляделся и прихрамывая бросился к просвету в стене пещеры. Кинул взгляд вверх — метрах в трех над головой были балки, поверх них постелены доски. В настиле зиял пролом, из которого падали снежинки. Вверху замелькали силуэты.

Взбежал по наклонному каменному туннелю, повернул влево, потом вправо. Эхо донесло крики и топот ног. Чертов лабиринт, как бы не заблудиться. А это что за дверь? Бревенчатая, крепкая, засов — железный брус. С трудом сдвинув его, навалился на дверь — в проем проник вечерний свет. Я скользнул в него, прыгнув вперед, оглянулся.

Позади был каменный горб, формой напоминающий земляные насыпи над амбарами, торчащий посреди замусоренного пустыря. В горбу — дверь, рядом валяется несколько плохо отесанных бревен. Огляделся — вокруг никого. А дверь-то наружу открывается. Что, если...

Услышав приглушенный топот, донесшийся из "амбара", я метнулся к бревнам, подхватил одно, покороче, подтащил к двери, закрыл ее и подпер. Другой конец бревна воткнул в землю, несколько раз пнул ногой, вминая поглубже. Подергал бревно в разные стороны — зашибись, крепко встало, изнутри теперь дверь не открыть, разве что взрывать. Хотя наверняка у них другие выходы есть, но туда преследователям еще надо добраться, а после прибежать сюда.

Вокруг пустыря стояли покосившиеся развалюхи бедняцкого квартала. Показалось даже, что узнаю это место, вроде, проходил через него, когда только попал в Зап. А может и нет, неважно.

Солнце скрылось за горой, небо темнело. Я быстрым шагом пошел прочь и вскоре очутился на кривой улочке, ведущей к верхним кварталам. Сколько отсюда до "Приюта странника" — непонятно, да и где он точно — не знаю, но не беда, найдем. Так, надо прикинуть свои потери...

После проверки интерфейса выяснилось, что в убыль придется внести "простой кинжал путешественника" и "странный тюрбан ночи". Жаль, особенно тюрбан, но ладно — переживем. Главное, что, мечи на месте, палица и монеты. И язык болотной волчицы, чую, он мне еще пригодится. Зато появилась кое-какая новая информация, что всегда ценно.

Я скорым шагом шел дальше, размышляя. Бунтовщики — так назовем группу алхимика Балана. Кажется, он у них верховодит. Это они послали того человека, которого я нашел на болоте, Азула, в Капище Саламандр за картой. И они же устроили покушение на Краснобара. До сих пор непонятно, надо ли было мешать им. Может, сглупил я по-крупному? Но риск был слишком велик: если ледяная сеть способна анализировать происходящее только на поверхностном уровне, то могла решить, что теперь я никогда не выполню задание ведьмы, и наказать меня, превратив мозг в ком снега. Нет, убить Краснобара надо самому. Возвращаясь к бунтовщикам: зачем им карта лабиринта внутри Шамбы, через который можно пробраться на ее вершину? Не иначе, собрались в гости к Чвану Мозговику... То есть парни настроены всерьез.

Я оттолкнул пьяного гнома в обносках, что-то мычащего в грязную бороду, отбился от двух неказистых девиц, которые настойчиво попытались затащить меня в свою лачугу, обещая нечеловеческое наслаждение всего за пять медных монет, и вскоре увидел знакомую лестницу, ведущую на толстый пемзовый пласт, под которым прятались склады.

У дверей "Приюта странника" стоял рыжий коболдь в колпачке и фартуке, курил глиняную трубку, пуская в небо клубы зеленого дыма, запахом напоминающие автомобильный выхлоп. Завидев меня, он встрепенулся и ушел внутрь здания. Я шагнул следом, увидел, что народу этим вечером немного, и тут из кухни появился тролль Хатбор. В руках его был знакомый меч в ножнах.

Он преградил мне дорогу и молча протянул оружие. Я взял его. Ну да, тот самый, заговоренный...

— А что, интересно знать, — проскрипел тролль, — сделал ты с мастером Думаром, что тот пришел сюда и настоятельно просил передать тебе этот клинок, который ты, наемник, вроде как позабыл в его лавке.

— Ничего не сделал, — сказал я. — Просто мастер Думар честен, а я, как ты правильно выразился, уважаемый, забыл меч в его лавке.

— Как можно забыть меч? — поднял бровь Хатбор.

Пришлось пожать плечами.

— Всякое бывает. Мастер Думар что-то еще просил передать мне?

— Вот именно, просил. Просил передать, со всей вежливостью, чтобы ты никогда более в его лавку не входил. Чинно так просил, не знай я мастера Думара, сказал бы: заискивающе. Но очень, очень настойчиво!

Я опять пожал плечами, поймал себя на том, что делаю это слишком часто, и заключил:

— Устал я, Хатбор. Прикажи подать ужин в комнату. Пива там, мяса — но немного. Хочу отдохнуть.

— Если собираешься на вторую ночь оставаться, нужно заплатить, — напомнил он.

Отдав ему монеты, я поднялся к себе и первым делом полез под кровать. Воском, который этим утром попросил у хозяина, к ее днищу со стороны стены была прилеплена карта, найденная в сумке погибшего курьера. Там же висела треснувшая костяная дудочка.

Почему-то из всего, чем успел завладеть в Мегалоне, эти две вещи казались мне самыми ценными, значимыми для происходящего. Именно поэтому, уходя утром осматривать Кривую башню, я спрятал их — так, от греха подальше.

В дверь постучались, потупившаяся девка-разносчица вошла с подносом. Поставила на стол и потом так выразительно стрельнула в мою сторону глазами, что я, не сдержавшись, хорошенько приложился пятерней по одной из крепких, мясистых ягодиц, оттопыривающих платье в положенном месте. Девка громко захихикала, виляя бедрами, вышла из комнаты. Позвать ее, что ли, на ночь? Ладно, позже решу. Я набросился на еду — жрать хотелось неимоверно, не ел с утра — при этом мысленно перебирая все то, что узнал за день.