Некрос: Языки Мертвых. Главы 1-8 из 13)

Когда я вернулся в комнату, игра уже установилась, маня чекнутым боксом "Launch Game". Нет, рано.

Я включил и проверил Гидру, надел на голову Окулус. Глаза постепенно привыкли к изменившейся картинке. Все, теперь можно.

Черная пелена перед глазами постепенно обрела объем, глубину. Это была уже не плоская завеса неподсвеченных пикселей, а пространство, ограниченное стенами и потолком, грубые, неровные очертания которых улавливал привыкающий к темноте глаз. Тишину нарушил тихий, скребущий шорох где-то впереди-вверху. Я прислушался, потом шагнул на звук.

Шорох резко усилился, превратившись в сухой грохот раскалывающегося камня. Мутное, красноватое свечение зигзагом трещин разрезало темноту, потом камень не выдержал. Мощный взрыв разбил стену передо мной, и огромная, невидимая рука схватила меня и потянула — вперед и вверх. Воздух загудел в ушах, из темноты я вырвался на свет — бледный, дрожащий. Моушн-блюр, застлавший глаза при рывке, рассеялся. Я висел в воздухе, метрах в пяти над землей, на перекрестье шести веревок паутиной натянутых между двух высоких деревянных столбов. Внизу была огромная, развороченная яма в кольце каменных колонн, грубых и массивных. Рядом с ними горели два костра — точнее два горящих кургана не меньше пары метров в высоту. В ярких отсветах серели вывороченные булыжники, черными кляксами на земле выделялись продолговатые ямы с кучами вывороченной земли вокруг. Человеческие трупы, истлевшие и рассыпающиеся, валялись прямо на земле. Я все еще висел в воздухе, удерживаемый неведомой силой. Мне казалось, я слышу сиплое дыхание чего-то большого — но вокруг была лишь темнота — и размытые очертания за пределами освещенной кострами земли. Я посмотрел на себя, но себя не увидел. В это время внизу экрана проступила надпись:

[Соединение с сервером установлено]

Я увидел, как трупы подо мной начинают шевелиться, ползти, словно притягиваемые невидимыми нитями. Под моими ногами они собрались в огромную кучу, за которую словно взялся умелый вивисектор. Кости отделялись от гниющей плоти, поднимались в воздух, устремляясь ко мне. На секунду мне показалось, что я вижу чьи-то руки — нечеловеческие, со множеством пальцев, которые поднимают жуткий материал. Позвоночник, череп, ребра, лопатки, ключицы, предплечья... меня собирали как конструктор, умело и любовно. Скелет постепенно сложился, подвешенный на тихо скрипящих веревках. Потом настал черед плоти. Темная, висящая лохмами, она соединялась с костями, обретая упругость и эластичность, меняя цвет. Собрались в животе потроха, их затянуло мышечной тканью, потом невидимые руки натянули поверх лоскуты кожи, в темных пятнах и прорехах, которые затягивались, стоило коже закрепиться на теле. Зрелище было настолько же реалистичным, насколько и жутким. Я видел, как конвульсивно сокращались оголенные мышцы, как легли на лицо фрагменты кожи — настолько близко, что я, не сдержавшись, отпрянул. Собираемое по частям тело судорожно дергалось, надежно удерживаемое веревками. Еще немного, и тело будет собрано.

Внизу, на самой границе поля зрения в темном воздухе проступили надписи:

[Контроллер Hydra обнаружен]

[Камера и микрофон обнаружены]

[Голосовой интерфейс подключен]

Вид изменился. Теперь передо мной было как бы две картинки. В одной я по-прежнему смотрел из глаз висящего на растяжках тела, в другой, прозрачно наложенной на первую — смотрел на это тело со стороны.

[Активирован конструктор внешности]

[Команда "Next" для продолжения. "Random" — для случайной внешности персонажа ]

Ага, началась генерка персонажа. Сколько себя помню, в RPG к ней было два подхода: кто-то пытался ввести его в игровой процесс, кто-то, наоборот, превращал его в логико-математическое упражнение с цифрами и зависимостями. Тут, видимо, первый вариант.

С внешностью я разобрался быстро. Видимо камера отсканировала меня и представила мою фигуру в качестве базовой, так что я ограничился косметическими изменениями — сделал персонажа лысым с черной толстой косой на макушке, короткую бороду-шотландку, слегка затемнил кожу, добавил пару татуировок — на плечо и на спину. Комплекцию сделал более массивной — но не бугристого бодибилдера, а коренастого, ширококостного дядю с наметившимся брюшком и толстыми, как бревна руками и ногами. Финализировал.

[Выберите класс персонажа]

[Бессмертный Клибинар — малоподвижный воин, полагающийся на щит, доспех и мощные удары]

[Гвардеец Владыки — средняя подвижность, опыт со щитами, хорошая защита и урон]

[Храмовый страж — средняя подвижность, тяжелая и средняя броня, легкое и дистанционное оружие]

[Воин дальних земель — высокая подвижность, легкая защита, среднее и дистанционное оружие]

[Убийца гигантов — тяжелое оружие, высокий урон, высокая подвижность, легкая защита]

[Призрак Пустыни — дистанционное оружие, высокая подвижность, высокая точность, легкая защита]

Я читал, что выбор класса в Abruption был скорее номинальным, сильно влияя только на стартовое снаряжение и распределение параметров. По мере прохождения же, можно было выровнять персонажа под свой стиль прохождения. Надеюсь, так и будет. А пока, остановимся на Гвардейце — этот класс выглядел более-менее универсальным.

Я подтвердил выбор класса, тут же заметив, что обнаженное тело покрылось слоями одежды и снаряжения. В этот же момент веревки, удерживающие персонажа, вдруг лопнули — все разом, и я сорвался вниз, упав на кучу распотрошенных трупов, тех самых, что пошли на запчасти для меня. Поднявшись, я осмотрелся. Впереди, от границы каменного кольца, начиналась широкая тропа. Там, на самой границе света костров, стояла приземистая фигура, кажется, женская. Прикинув, что бояться не стоит, я направился к ней.

Это была старуха. Сгорбленная, отвратительная старуха со спутанными седыми волосами, в черно-серых лохмотьях, давно утративших всякую форму, длинными худыми руками, как палки торчавшими из тряпичного вороха, и желтушной, дряблой кожей. Ее маленькие глазки были залеплены гнойной слезой, длинный, крючковатый нос высох и заострился.

— Еще один пришел в наш мир.

— Ты кто? — спросил я, немного удивившись отсутствию диалогового интерфейса.

— А это разве важно? — визгливо захихикала старуха. — Разве для начала ты не хочешь узнать кто ты?

— Я знаю, кто я.

Старуха снова залилась противным скрипучим хохотом.

— Это вряд ли! Ты имя-то свое знаешь?

[Назовите имя персонажа]

— Вад, — стараясь говорить громко и внятно, ответил я. У каждого геймера есть дурацкий ник, который приклеился к нему еще в ранние годы. Мой появился лет пятнадцать назад, в компьютерном клубе, когда я в спешке вбивал ник для сетевой игры — Vlad. Просто и без левых понтов. Только вот буква L не напечаталась. Вот и получился Vad. В Ад, то бишь. Не самый плохой ник, если играешь в Анриал или Квейк.

— Вад, — повторила старуха с хриплым смешком. — Так, значит, тебя зовут? Или ты только что придумал это? Это и правда твое имя?

[Сохранить имя "Вад"?]

[Кивните для подтверждения, мотните головой для отмены]

О том, что "Abruption" с Гидрой будет распознавать больше трех десятков жестов, я слышал еще в предварительных заявлениях разработчиков. Интересно, сколько их на самом деле, и как хорошо они считываются?

Я кивнул. Старуха продолжала смотреть на меня своими пустыми желтыми глазами. За гранью Стоунхенджа, освещенного ревущим пламенем костров, тоскливо завывал ветер, слышался сухой шелест, словно качались осенние, без листьев, деревья.

После подтверждения передо мной появился лист персонажа — призрачные дымные таблицы, парящие в воздухе. Надо сказать, информации в них было немного. Во всяком случае, понятной. Большинство цифр были вписаны в ячейки напротив малопонятных пиктограмм. Все попытки найти подсказки, успеха не имели. Словами было записано только несколько параметров — напротив них были полоски с цифрами поверх них:

[Здоровье: 150]

[Эссенция: 100]

[Энергия: 100]

[Усталость: 0]

[Голод: 0]

[Жажда:0]

На второй половине вкладки было мое снаряжение: круглый, около восьмидесяти сантиметров в диаметре щит, наподобие викингского — простая, в сколах и трещинах доска, на которой еще можно было разглядеть остатки чьего-то герба; прямой меч почти без гарды, треугольным клинком и массивным яблоком — вроде римской спаты. Сталь посерела и утратила блеск, но на кровостоке можно было разглядеть темную вязь каких-то рун. Шлем — самый обычный шпангенхельм: обруч, на нем закреплены накрест две полосы, подложка — толстая, заскорузлая кожа, в одном месте пробитая чем-то плоским, в пяток сантиметров шириной — кинжалом, похоже. Броня — стеганка, поверх которой одет кожаный жилет, усиленный рядами железных заклепок. Наручи тоже кожаные — узкие продольные полоски на широких ремнях. Все выглядит так, будто снято с трупа, до того пролежавшего пару недель в поле. Поножей вообще не было — только высокие сапоги. Сомнительная защита. Цифры я смотреть не стал — проще будет разобраться о ходу, когда будет с чем сравнить. Берем то, что дают, а там посмотрим, как оно покажет себя на практике.

Я поднял руку и коротким движением смахнул меню персонажа, растаявшее облачком дыма. В меня снова вперился змеиный взгляд старой ведьмы. Она разглядывала меня с безразличием и презрением, как кусок подпорченного мяса на базаре.

— Что теперь? — спросил я. Она рассмеялась, надтреснуто и хрипло.

— Откуда мне знать? Я тебя сюда не звала.

Вот значит как? Хорошо. Попробуем с другой стороны.

— Где ближайший город?

— Город? — омерзительный, похожий на скрип мела по стеклу, смех этой карги уже начал раздражать. — Ты не знаешь, где оказался, пришелец. Здесь нет городов. Только руины, в которых властвует смерть и разорение. Где-то жизнь еще теплиться, но это лишь редкие угли в бесконечном море золы и пепла.

— Весь мир не может умереть, старуха. Ты вот жива, — заметил я, разглядывая клинок. Он выглядел пугающе реальным — щербатое лезвие, темная вязь неизвестных рун, потемневшая от засохшей крови оплетка рукояти...

— Жива? — ведьма затрясла лохматой головой. — Ты уверен в этом? А сам ты? Жив?

— Пока жив, — ответил я, возвращая оружие в ножны. — И собираюсь оставаться живым, чтоб ты знала.

Это было сомнительное утверждение — тело моего персонажа несколько минут назад было собрано из частей трупов. Черт его знает, можно ли назвать его живым... Старуха разразилась истерическим смехом, резким и внезапным. Голос ее звучал как визг ножовки по сухому дереву.

— Тебе нужно на север, — успокоившись, она указала куда-то вправо. — Там у границы Сиппара, Пепельного леса, начинается тропа. Она приведет тебя в Аккаде, Погребенную деревню. Ближе тебе ничего не найти.

— Ты живешь в Аккаде? — спросил я. Старуха фыркнула.

— Мне нет дела до этих червей в человечьей шкуре. Мое жилище здесь, в холме Элам. Если тебе понадобиться безопасное место, можешь развести свой костер рядом с ним.

Понятно — здешнее убежище. Надо запомнить. Может старуха еще и зельями фарцует... Сейчас смысла спрашивать нет, а вот потом может пригодиться.

— А что еще есть поблизости?

Карга снова мотнула головой, замахал перед собой руками, словно отгоняя надоедливых мух.

— Смерть и разрушение... везде — смерть и разрушение... — ее бормотание стало тревожным, неразборчивым. — Обелиск. Обелиск из черного обсидиана скрывается в сердце Сиппура, Пепельного леса. Обелиск наблюдает... Ничего не скроется от его незрячих глаз! Тысячи мертвых глаз в камне, смотрят во все концы мира. Обелиск все помнит...

Неожиданно, она стала пятиться, низко сгибаясь и шаря в воздухе руками словно слепая. Прежде чем я решил, что с ней делать, старая карга скрылась в темноте. По здравому размышлению, я решил не гнаться за ней — в конце концов, она рано или поздно окажется в своей норе под холмом. Там найти ее будет проще, чем рыская вслепую по неизвестной локации.

Я осмотрелся. Чего нельзя было отнять у "Abruption" — это фанатичной любви к деталям. Может это, конечно, только в стартовой локации, но выглядело все просто отлично. Можно было рассматривать растрескавшийся камень массивных колонн и даже на секунду не усомниться, что он — настоящий. Одежда и снаряжение — точно так же. Пятна, трещинки, потертости, следы ржавчины, прорехи и надрывы, нитки, вырванные из швов...

Ладно, полюбоваться красотами время еще будет. Пойдем, посмотрим, что снаружи.

За пределами освещенного кострами Стоунхенджа стояла глухая ночь. Луна в рваном кольце похожих на ветошь облаков освещала землю мертвенно-бледным, дрожащим светом. Почва под ногами сухо хрустела. Казалось, под редкими пучками высохшей до костяной белизны травы не земля, а слой вулканического шлака, битого черного стекла. Высохшие остовы деревьев валялись там и тут, словно кости давно умерших гигантов. Кора, листья, тонкие ветки — все давно исчезло, оставив только гладкую в длинных трещинах древесину. Редкий кустарник так же казался безжизненным — ни одного листика, только колючки длиной в полпальца на прочных и гибких, как проволока ветвях. Тропинку, о которой говорила ведьма, я нашел быстро. Она начиналась в нескольких шагах от Стоунхенджа и уходила в сторону леса — жуткого сплетения давно умерших деревьев. Они стояли так густо, что те, у кого корни уже окончательно сгнили, не могли упасть, зажатые другими. Остатки коры темными отметинами пятнали побелевшую древесину. Под ногами от каждого шага поднимались облачка серой пыли — наверное, потому лес и назвали пепельным. Лишенные коры, белесые ветви мертвых деревьев, гнулись под порывами ветра, как узловатые щупальца. Тропа шла под ними, петляя среди покореженных стволов. Странные звуки доносились из глубины леса: вой ветра или глухие, нечеловеческие голоса его обитателей... хотя трудно было представить, кто смог бы жить здесь.

Тропа становилась шире, а лес вокруг постепенно редел — словно болезнь, невидимый огонь, уничтоживший в нем жизнь, распространялся из середины, из самого его сердца.

Сначала я услышал звуки. Чьи-то шаркающие шаги, которые едва выделялись из общего хриплого лесного бормотания. С каждой минутой они становились отчетливее. Глаза непроизвольно поискали радар, на котором должны были отметиться красные точки противников, но игра не давала такой поблажки. В этот самый момент мой первый противник вышел из тени мертвых деревьев.

Вначале я решил, что это человек. Он был похож на человека — две руки, две ноги, голова. Одежда — рваные, бесформенные лохмотья, сплошь покрытые черной грязью. Он двигался медленно, с трудом, едва переставляя ноги. В одной из безвольно висящих рук он сжимал дубину — простой обломок палки, один конец которого был покрыт чем-то бурым. Голова была опущена, волосы — свалявшаяся пакля — торчали клоками. Кожа проплешин была слишком темной для живого человека. Зомби. Как оригинально. Ну что же, это ведь тренировочный уровень. Скорее всего, тренировочный. Ладно, зомби так зомби.