Книжные дети

Но, не успел я приступить к трапезе, как меня окликнули:

— Жив еще, курилка?

Мне не надо было оборачиваться, чтобы узнать говорившего.

— Не твоими стараниями, — пробурчал я, ожесточенно кромсая мясо на маленькие кусочки. Всегда бесил процесс, принятый в так называемом "приличном обществе": отрезал — съел, отрезал — съел. По мне так лучше сначала выполнить первый пункт в полном объеме, а затем уже приступать ко второму.

— Скорее наоборот, — согласился, присаживаясь рядом со мной, молодой белобрысый парень. Высокий рост, атлетическое телосложение, голубые глаза, ни грамма лишнего веса — просто ходячая обложка журнала для домохозяек.

Тут я наконец позволил себе улыбнуться. Обмен подобными репликами уже успел стать традицией, которую мы оба свято соблюдали. А все началось с того, что три месяца назад, в нашу первую встречу, столкнувшись с моей маленькой партией в слабоосвещенном коридоре донжона восемнадцатого уровня, этот умник принял нас с Каной за мобов и напал. Страшно вспомнить, из-за того недоразумения мы чуть не поубивали друг друга, мне с трудом удалось удержать свою напарницу от немедленно кровопускания и прояснить ситуацию. Курт потом две недели ходил с "оранжевым" статусом преступника и на полном серьезе рассказывал всем желающим, что он всего лишь случайно подобрал чужой лут, хотя все прекрасно знали, что от этого статус меняется всего на час. Признаваться в том, что перепутал игрока с мобом, он отказывался категорически. Пришлось помогать.

— Привет, Курт. Есть что интересного?

— Да все та же хренотня, — с досадой бросил он, принимая от бармена свою порцию выпивки. — Этот донжон меня доконает.

Я понятливо кивнул. Башня, связывающая двадцать пятый и двадцать шестой этажи Айнкрада была самой трудным испытанием, которому подвергалось сообщество Проходчиков со времен первого, стартового, этажа. Но там дело было исключительно в психологии, здесь же...

Начать хотя бы с ее размеров, — она была минимум в пять раз больше, чем на предыдущих уровнях, ранее не слишком отличавшихся в этом плане, и занимала почти половину общей площади всего этажа. Фактически, кроме Башни, одного городка, пары деревенек и небольших островков леса вперемешку с непонятно кем обрабатываемыми полями здесь больше не было ничего. Даже мобов и тех не сыскать.

Монстры были под стать Башне — все сплошь двухметровые бугаи такой классической "викингской" внешности, отличающиеся друг от друга только типом используемого оружия — естественно, сплошь двуручного. Я лично насчитал сорок пять наименований, а вчера, переговорив со всеми знакомыми Проходчиками, я получил жуткую цифру в две сотни типов вооружения, у каждого из которых были свои особенности.

А еще были ловушки. Вылетающие из монолитной, казалось бы, стены стрелы, решетки, перегораживающие проход, засады монстров, в буквальном смысле вылезающих из-под земли или падающие с "неба", то есть потолка. И, конечно же, печально известные "антикристальные зоны", ужас каждого Проходчика, — места, где запрещено было экстренное бегство с помощью магического кристалла. Впервые мы повстречали их на двадцатом уровне, — тогда (предположительно) в ней погибло две партии, пока народ наконец не разобрался, где именно пропадают бесследно их товарищи. Слава богу, нас с Каной пока миновала эта участь, но как долго это будет продолжаться и как мы будем выкручиваться, когда везение кончится? Хотя все мы, сидящие в этой таверне, потенциальные смертники. Сколько сейчас осталось в живых среди тех, кто начинал проходить эту игру десять месяцев назад? Я узнавал — двадцать один, из сорока четырех, сражавшихся с боссом первого уровня, меньше половины.

Как бы то ни было, сегодня — месяц, как мы приступили к зачистке донжона двадцать пятого уровня. Даже больше чем потратили на первый. Хотя статистика не может не радовать— на первом уровне погибла тысяча человек, на этом — полтора десятка Проходчиков и около трех десятков среди простых игроков на нижних уровнях. Если так пойдет и дальше, мы, может, и доберемся до этой заветной мечты — ни одного павшего в боях за этаж.

— Этого следовало ожидать, — сказал я вслух, продолжая мечтать об этом светлом дне.

— В смысле? — Курт даже от пива оторвался — знак величайшей заинтересованности.

— Донжоны и боссы десятого и двадцатого уровней были заметно сильнее своих коллег с соседних этажей, — принялся объяснять я, закончив с нарезкой и отметив это дело могучим глотком. — Полагаю, дело как раз в цифрах — все таки своеобразный "юбилей", закрывающий прохождение очередной десятины игры. А двадцать пятый... четверть.

— В этом есть определенная логика... — согласился Курт. — Это что же получается, босс будет под стать донжону?

— Скорее всего, — мрачно кивнул я, методично жуя кусок мяса. Обожаю, как здесь готовят баранину, но сейчас почти не ощутил вкуса — тема разговора не располагает к кулинарным изыскам.

"Может, не пустить Кану на босса?" — мелькнула в моей голове мысль, показавшая в первый момент чрезвычайно удачной. К счастью, я быстро одумался. — "Ага, не пустишь ее...у нее и в одиночку мозгов хватит отправиться".

— Ты как там со Снежной Королевой? Помирились хоть? — наконец нарушил затянувшееся молчание Курт, физически не способный молчать более пары минут. В свое время я славно повеселился, вслух строя предположения о том, как он в таком случае спит, ходит в туалет и занимается любовью и с какой именно частью тела в эти моменты разговаривает.

— А мы и не ссорились, — спокойно ответил я. Впрочем, тут же опровергнув свои слова, я скривился, будто сдуру откусил пол-лимона.

Хотя то, что между нами произошло, действительно нельзя было назвать ссорой. Скорее, мы оба скорее имело место быть недопонимание, основанное на наших взаимных ошибках.

Недели две назад я случайно узнал, что моя неугомонная напарница, после нашего расставания, едва успев перекусить, берет в руки меч и возвращается на передний край. В одиночку. В ЭТОТ проклятый донжон.

Это было как раз утром, пока я поджидал немного опаздывающую Кану. Добрые люди подсказали, что вчера видели ее в одном из плохо исследованных нижних уровнях Башни. К сожалению, она явилась как раз под занавес этой истории. Будь у меня хотя бы пара минут я бы, может и успел взять под контроль поднявшуюся откуда-то из глубин души темную волну, но... не сложилось.

Мне говорили, что я орал на нее. Отчитывал как малолетнюю дуру, сунувшую пальцы в розетку, на глазах у всей площади. Сам я, если честно, ничего не помню, кроме всепоглощающей ярости и не менее всепоглощающего страха, почти ужаса. Еще я помню ее. Она стояла, низко опустив голову и спадающие волосы, которые она почему-то не заплела сегодня в косу, мешали мне разглядеть выражение ее лица.

Когда у меня наконец закончились слова и я замолк, отчаянно хватая ртом воздух, она сказала только "Прости" и, развернувшись, бросилась к телепорту. Никто и опомнится не успел, как с она растворилась в синей вспышке телепорта и пропала. На три дня.

Помнится, я тогда потратил все свои сбережения, которые откладывал на покупку дома, чтобы нанять как можно большее количество людей для ее поисков. Мы перевернули практически всю известную часть Айнкрада, но так ничего и не нашли. А я клял себя на все лады, что за все время, проведенное вместе, так и не добавил ее во френд-лист и поэтому не мог отслеживать ее перемещения.

Я уж было совсем потерял надежду, но на четвертый день она вернулась. Выйдя ровно в восемь утра на ту самую площадь, я просто увидел ее стоявшей у камня телепортации с таким видом, будто ничего и не случилось вовсе.

Помню, как я мгновенно очутился рядом, обнял ее и минут пять не мог заставить себя отпустить явно смущенную девушку. Я бессвязно шептал слова извинений, перемежая их требованиями никогда меня больше так не пугать и угрозами лично в следующий раз свернуть шею. В общем, я нес полнейшую чушь.

В общем, дело замяли и с тех пор мы оба старательно делали вид, будто ничего особенного и не произошло. Однако до сих пор каждую ночь я несколько раз просыпался и проверял где она находится, — просто для того, чтобы иметь возможность нормально спать.

— Об этом случае даже романтический рассказ успели написать, "Любовь на войне" называется, — поведал "новость" Курт. Сообщить мне об этом "радостном" известии считал своим священным долгом каждый знакомый игрок с таким видом, будто рассказывал о победе в конкурсе молодых талантов на той стороне.

— На месте его автора я бы молился о том, чтобы Кана никогда об этом ничего не узнала, — заметил я.

— Скорее всего так и будет, — хмыкнул этот белобрысый засранец.

Ну да, у Каны, кроме меня друзей нет, на каждого подошедшего к ней глупца она смотрит таким взглядом, будто с ней заговорил таракан: занятное и по своему удивительное зрелище, но до крайности отвратительное. Курт, будучи в изрядном подпитии после празднования победы над боссом двадцатого уровня, как-то поделился со мной, что боится мою напарницу куда сильнее, чем недавно побежденного босса. И в этом с ним многие были солидарны...

С миром она связывается через меня, то есть именно я — тот человек, что сообщает ей все новости "большого мира", в основном посредством писем. А уж от меня она об этом точно не услышит.

— Ну что мы все о грустном да о грустном! — продолжил Курт. — Ты вот лучше послушай хохму. Недавно один мой знакомый...

В тот день я так и не узнал о том, что там случилось с его знакомым (впрочем, зуб даю, никакой это не знакомый, а сам Курт, с его-то удивительной способностью попадать в тупейшие ситуации), потому что пробил колокол. Одиннадцать вечера.

Гул голосов оживленно болтающих о чем-то игроков мгновенно смолк. В полной тишине с места поднялся совсем молодой парнишка. Даже не Проходчик — всего лишь единственный пока в Айнкраде бард. Одиннадцать вечера — время ЭТОЙ песни. Вытащив их воздуха гитару и усевшись на мгновенно освобожденный стол в центре зала, он провел рукой по струнам и тихо запел.

Никогда ранее и никогда после я не слышал песни, более подходящей сложившейся в Айнкраде ситуации, чем "Баллада о борьбе" Высоцкого. "Книжные дети, не знавшие битв", — это про нас, про всех и каждого, кто сидит в этой таверне, сражается сейчас в донжоне или спокойно спит в своей кроватке в Стартовом городе, так и не высунув носа за пределы безопасной зоны.

Средний возраст игроков SAO — примерно семнадцать лет. Когда-то в это время уже женились, рожали детей и погибали в войнах, но в нынешние насквозь благополучные времена в этом возрасте народ еще даже не заканчивает минимальное обязательное образование. Дети, чистые дети, никогда не знавшие трагедий серьезнее, чем пара синяков, полученных в драке, двойка за контрольную или ссора с девушкой.

И вот они мы, вчерашние школьники — здесь. На фронте, сражаемся за свою и чужую свободу, ставя на кон свою жизнь и жизни своих друзей. Мы на войне и эта песня — о нас.

...Только в грезы нельзя насовсем убежать,

Краткий бег у забав, столько боли вокруг.

Постараться ладони у мертвых разжать

И оружье принять из натруженных рук.

Испытай, завладев еще теплым мечом,

И доспехи надев, что почем, что почем!

Испытай, кто ты — трус иль избранник судьбы,

И попробуй на вкус настоящей борьбы!

И когда рядом рухнет израненный друг

И над первой потерей ты взвоешь, скорбя,

И когда ты без кожи останешься вдруг,

Оттого, что убили его, не тебя...

Ты поймешь, что узнал, отличил, отыскал,

По оскалу забрал — это смерти оскал.

Ложь и зло, погляди, как их лица грубы,

И всегда позади воронье и гробы.

Каждый из нас терял на этой войне друзей. За прошедшие десять месяцев с начала игры погибло более полутора тысяч человек. И это — не предел. Любой из нас, выйдя завтра в рейд, может не вернуться обратно, не оставив после себя ничего, кроме памяти. Но, даже не смотря на это, каждый возьмет завтра в руки оружие и отправится сражаться. Сейчас, спустя долгие десять месяцев это уже не кажется безумием или даже подвигом — скорее единственным возможным выходом.

А тогда, в первые пару недель... Мы все тряслись по углам, шатаясь внутри Стартового города и ждали, что нас вот-вот спасут. Но — не спасли. Мы оказались один на один с виртуальной реальностью, оказавшейся куда более жестокой, чем настоящая.

Если мяса с ножа ты не ел ни куска,

Если руки сложа, наблюдал свысока,

И в борьбу не вступил с подлецом, с палачом,

Значит, в жизни ты был ни при чем, ни при чем!

Если путь прорубая отцовским мечом,

Ты соленые слезы на ус намотал,

Если в жарком бою испытал, что почем,

Значит, нужные книги ты в детстве читал.

Какими мы вернемся в реальный мир? Все мы видели фильмы о солдатах, вернувшихся домой после войны и... не нашедших себя в мирной и безопасной жизни. Что будет с теми, кто дойдет до конца, убьет главного босса игры и вернется в такую желанную сейчас реальность?

У меня нет ответа. Его ни у кого нет. Мы делаем все, что от нас зависит, — мы сражаемся. Даже не столько с мобами и Системой, заменившей нам Бога, сколько с самими собой. Со своим страхом, неуверенностью и слабостями. Со своим отчаянием, тоской по дому и родным, бессильным гневом на заварившего эту кашу безумца и полной невозможностью свернуть с назначенной нам Судьбой извилистой тропы.

Ведь в Айнкраде у тебя есть только три пути. Запереться в безопасной зоне, выйти в поле и сражаться за свою свободу или умереть, пытаясь. Вот и все.

"Надо привести сюда Кану..." — в который раз подумал я.

Мы еще посидели немного, болтая на отвлеченные темы, но исполнение "Баллады" всегда было своеобразным сигналом "расходимся по домам" и вскоре все засобирались. Но, в тот самый момент, когда первый с явным нежеланием поднялся и принялся прощаться, дверь в "Кривую подкову" распахнулась и на пороге появился настоящий гигант, закованный в стальные доспехи подобно невозможному в этом мире танку. Коберт "Полковник", глава сильнейшей на данный момент гильдии, Армии Освобождения, единственный в Айнкраде настоящий кадровый военный, имеющий к тому же опыт реальных боевых столкновений. Без преувеличения символ нашей борьбы, человек, уже успевший стать легендой.

Тишине, установившей в "Подкове" мог бы позавидовать любой морг. Каждый и без слов знал, ЧТО именно могло привести сюда этого человека в столь поздний час.

— Сегодня мы обнаружили покои босса, — без обиняков заявил он. — Завтра Армия ведет разведывательные бои, на послезавтра назначаю штурм. Две рейд группы, открыты вакансии для шестидесяти человек, заявления принимаются весь завтрашний день и только от полностью сформированных команд. На завтрашний день моя гильдия закрывает доступ на последний уровень Башни. На этом все.