Книжные дети

Если у него получится провести меня через все удары приема, я застыну в "задержке", что автоматически приведет к моему поражению.

Впрочем, останавливаться уже поздно. Я только крепче стиснул зубы и бросился в отчаянную атаку в надежде, что успею достать его раньше, чем собьется моя концентрация или Ким вынудит Систему меня парализовать.

Минуту спустя, с грустью рассматривая замершее у моего горла прозрачное лезвие, я вынужден был признать свое поражение. Старик с легкостью перехватил инициативу, когда почувствовал, что я уже выложил все свои козыри. Я чувствовал себя безвольной марионеткой в руках опытного кукловода и мог только с бессильной яростью наблюдать как мои собственные удары обращаются против меня.

— И все равно это было круто! — выдавил я улыбку, стараясь не показывать, насколько расстроен поражением.

— Не расстраивайся, ты заставил меня попотеть.

И правда, по как обычно невозмутимому лицу моего наставника от виска до подбородка пролегла почти незаметная мокрая дорожка.

Думаю, это можно зачесть как маленькую победу.

— Всегда знал, что каждому учителю есть чему поучиться у своих учеников, но не думал, что на старости лет произнесу: "Пожалуйста, научи меня сражаться как ты".

Смерив внимательным взглядом лицо Кима и убедившись в его абсолютной серьезности, я кивнул и принялся рассказывать все, что успел узнать о "Манипуляции Системой", напирая на техническую сторону вопроса и избегая касаться того, где и как я этому научился.

Хотя, полагаю, он и сам понимал, что никому, кроме Проходчика такие знания принадлежать не могли. Кроме нас ни у кого другого в Айнкраде нет такого стимула выпрыгивать из штанов в попытке стать сильнее.

— Попробуем снова? — только и спросил он, когда запас моих знаний подошел к концу. — Посмотрим, понял ли я что-то из твоих объяснений.

Я только улыбнулся, принимая стойку.

— Клянусь, в этот раз я заставлю тебя утонуть в собственном поту.

Хотите верьте, хотите нет, но я твердо уверен — в этом виртуальном мире нет ничего прекраснее Стартового города глубокой ночью. Широкие прямые как стрела проспекты щедро освещены мягким светом масляных фонарей, кукольные аккуратные домики из разноцветного кирпича безмятежно спят вместе со своими жильцами в ожидании нового дня.

Пройдет совсем немного времени и эти пустынные улицы наполнятся целеустремленно спешащими или праздношатающимися игроками, тишина сменится разноголосым гвалтом, а по мрамору тротуаров застучат подкованными сапогами мрачные патрули армейцев.

Я сидел на перилах главной башни приюта, совсем рядом с огромным медным колоколом и рассеянным взглядом скользил по покатым крышам самого густонаселенного города Айнкрада, пытаясь избавиться от мрачных мыслей, уже какую ночь не дающих мне спокойно спать.

Угадайте с трех раз о чем, а точнее — о ком, я думал?

Вы, безусловно, правы, в моей голове безраздельно хозяйничала прекрасная черноволосая воительница с двумя клинками за спиной.

Раньше я думал, что слова "как будто лишился половины души" — всего лишь красивые слова, художественное преувеличение, призванное вышибить слезу у впечатлительных домохозяек, но знаете...

Я как будто лишился половины души.

Мне не хватало ее молчаливой поддержки, ее непоколебимой веры в меня, не хватало собственной уверенности в том, что, случись беда, у меня всегда есть человек, на которого я могу рассчитывать. Я постоянно ловил себя на том, что частенько оглядываюсь в надежде увидеть за правым плечом молчаливую фигуру своей бессменной телохранительницы.

Я смотрел на неразлучную парочку наших приютских ребятишек и вспоминал о долгих вечерах, проведенных с Ней в разговорах обо всем и ни о чем. Видел время от времени мелькающее угрюмое выражение на лице Мастера и вспоминал о том, как бережно отогревал замкнувшуюся в себе напарницу после смерти ее родителей. Покупал у уличного НПС-торговца апельсины и вспоминал о том, как она любила эти оранжевые фрукты.

Я вообще обнаружил, что мой мозг способен любое произошедшее со мной событие увязать с Каной, заставляя болезненно ныть мое глупое сердце.

А ведь мне было проще — я хотя бы знал, что она жива, здорова и за ней есть, кому присмотреть.

— Не спиться? — раздавшийся за спиной мягкий голос хозяйки приюта заставил меня вздрогнуть и выругаться про себя. Это надо же было так расклеиться, чтобы не заметить ее приближения!

— Нет, я хожу во сне, — проворчал я, все еще злясь на себя.

— Мне тоже... — не обратив внимания на мое скверное настроение, Александра пристроилась рядом, свесив ноги вниз.

Некоторое время мы молчали. Не знаю, о чем думала Саша, а я просто смотрел на черное небо в ярких точечках звезд и пытался ни о чем не думать.

— Мне нужен слушатель, — наконец сказала она. — Давай я буду говорить, а ты послушаешь?.. Не обязательно отвечать.

Я и не ответил, просто пожал плечами, не отводя глаз от ночного неба. Как я уже говорил, у каждого жителя Айнкрада своя история... и сейчас я, кажется, услышу одну из них.

— Ты знаешь, когда-то давно я была одной из Проходчиков, — начала Александра, задумчиво наматывая прядь золотых волос на палец. — Относительно недолго, правда, всего полтора месяца, но тем не менее...

На Той Стороне у меня остался сын, Игорь. Сейчас ему уже три... Нейрошлем мне подарили друзья под предлогом (я цитирую): "ты слишком вжилась в роль мамочки, тебе надо отвлечься". Должна признать, что их идея сработала даже слишком хорошо.

Как только стало ясно, что помощи извне ждать не имеет смысла, я взяла в руки меч и отправилась на передний край одной из первых. Я думала так: "Даже если мое участие приблизит день нашего освобождения всего на неделю, я обязана попробовать".

А потом, возвращаясь глубокой ночью из донжона, я нашла Мину, которая спала на лавочке в парке. Ты, наверное и сам помнишь, какой бардак творился в Айнкраде в те дни... Армия еще только создавалась и Полковник пока даже не помышлял о создании социального отдела, а все остальные... кто-то сражался на переднем крае — ему было не до помощи детям, , кто-то просто заперся в гостиничном номере, проедая остатки стартовой суммы и полученные за "подай-принеси-квесты" коллы и лишь немногие находили в себе достаточно человечности, чтобы помогать тем, кто в этом нуждался. А большинство ребятишек оказалось предоставлено самим себе... брошенные и забытые всеми, они спали на улицах и мучились от виртуального голода.

Я не смогла пройти мимо. Забрала Мину к себе, накормила, позволила принять ванну и оставила жить у себя. А потом как-то само собой получилось так, что в моем номере собралось с десяток нуждающихся во мне детей и... и я купила "Церковную мышь", продав большую часть своего снаряжения, а затем покинула передний край.

Я плохая мать. Мой ребенок на Той Стороне растет без матери, а я...

"Неужели когда-то я считал, что сражаться на переднем крае — самое достойное занятие в этом мире?"

Я уже открыл было рот, чтобы выплеснуть весь тот сумбур мыслей, что крутился в моей голове, как Александра продолжила:

— Если честно, мы весело проводили время, некоторые из моих подопечных даже называли меня "мамой"...

А потом им исполнялось шестнадцать, они собирались в компашку побольше и, дождавшись наставника из Армии, уходили на просторы Айнкрада. Некоторые из них до сих пор иногда навещают нас, жертвуют деньги и приносят ненужное им вооружение для оставшихся в приюте, некоторые нет. А еще... а еще они умирают. Мине и Карасу осталось всего десять дней до шестнадцати и я знаю — едва закончится вечеринка по этому поводу, они соберут вещички и я останусь одна. Я отдала этому приюту полтора года жизни не затем, чтобы оставаться в одиночестве!

Проклятье, Риока, мне всего двадцать два, а я уже воспитала, выпустила в большой мир, похоронила и была забыта десятью детьми, каждый из которых был мне как родной! Это несправедливо!

— Я знаю, — осторожно начал я, сам толком не понимая, что собираюсь сказать. — Каково это — стоять в строю перед накатывающейся на тебя ордой самых разнообразных монстров. Я знаю, каково это — сражаться плечом к плечу с... напарником, в полном окружении без малейшей надежды на победу. Я знаю, каково это — видеть как человек, мгновением раньше спасший твою жизнь, распадается сверкающим облаком полигонов.

В реальном мире мне не хватило бы жизни, чтобы испытать все то, что произошло со мной за последние полтора года. Этот мир очень молод и, как во всякой молодости, все в нем происходит очень быстро. Мы быстро живем, очень быстро взрослеем и еще быстрее — старимся.

— Как ты оригинально меня поддерживаешь... — улыбнулась она, и я различил в мягком лунном свете две блестящие дорожки на ее щеках.

— Но будь я проклят, если жалею хоть об одном миге, проведенном здесь, — закончил я. — Если жалею о том, что повстречал людей, которым без колебания доверил бы свою спину в любой передряге, о том, что любил без опаски или о том, что научился ценить каждый прожитый миг и каждую новую встречу.

Я уверен, ты тоже ни о чем не жалеешь.

Некоторое время он молчала, запоздало попытавшись вытереть рукавом слезы.

— Ты прав, — наконец кивнула она. — Я ни о чем не жалею и... хочу, чтобы так было и дальше.

Я было нахмурился, пытаясь понять, что означала последняя фраза, как...

— Ты знаешь, я вообще-то занят... — целых четыре секунды потребовалось моему мозгу на то, чтобы осознать тот простой факт, что меня только что поцеловали.

— Я знаю, — выдохнула она, глядя мне прямо в глаза. — Мужчины, чье сердце занято, смотрят на других женщин совершенно особым взглядом. Я ни на что не претендую, ничего не жду и ни на что не надеюсь. Просто сегодня я не хочу спать одна...

Она взяла меня за руку и сделала шаг к двери а я, как привязанный, сделал шаг следом.

Вы, наверное, думаете, что я поступаю нехорошо, что у меня есть любимая и не имеет никакого значения тот факт, что она думает, будто я мертв и нам запретило видеться злое божество.

Только почему в неверном лунном свете голубые глаза Александры отливают хищным золотом? Почему, стоило нам погасить лампу, мягкое золото ее волос вдруг превратилось в блестящий антрацит? Отчего плавные обводы ее лица то и дело плывут перед моими глазами, чтобы спустя мгновение обрести строгие аристократические очертания совсем другого лица?

И, наконец, почему, прижимая к себе разгоряченное тело без преувеличения прекрасной девушки, мои губы будто сами собой шепчут совсем другое имя?

Как сказал кто-то из Великих: "Мужчине требуется много женщин, чтобы забыть одну. И всего одна, чтобы забыть всех остальных".

— Прошу тишины! — я поднял свой бокал и кинул строгий взгляд на шепчущуюся в углу влюбленную парочку виновников торжества. — Я хочу еще раз поздравить наших именинников с "первым" Айнкрадским совершеннолетием и пожелать им удачи.

— Когда ты пытаешься говорить казенными фразами, то выглядишь до крайности глупо, — шепнула Александра мне на ухо, пока "совершеннолетние" с большим удовольствием осушали наполненные в честь праздника с легким вином.

Мой искрометный ответ (ну а как же иначе?) прервала мертвая тишина, установившаяся в трактире, где мы праздновали дни рождения Караса и Мины.

Переведя взгляд на дверь, я не сдержался и с силой сжал под столом ладошку Александры, мысленно считая до десяти и зачем-то хватаясь за меч. Никогда бы не подумал, что испугаюсь вида до боли знакомой красно-белой униформы и крестообразного щита в опущенной руке.

Клянусь, еще секунда и я бы попытался сбежать, но Хитклиф отрезал мне все пути к отступлению, уверенной походкой направившись прямо к нашему столику, игнорируя удивленные шепотки и восхищенные вздохи.

— Риока? — только и спросил он, остановившись перед нашим столиком и сверля меня немигающим взглядом.

— Да, милорд, — я поднялся на одеревеневшие ноги и заставил себя склонить голову в поклоне.

Некоторое время мы смотрели друг другу в глаза, пока я не спохватился и не отвел взгляд.

Впрочем, было уже поздно.

— Я знал, что ты жив... — тихо произнес Хитклиф.

— Прошу вас, милорд, давайте поговорим на улице, — выдавил я.

И направился к выходу, только на полпути осознав, что совершил очередную ошибку. Когда никому не известного игрока навещают личности такого масштаба, следует вести себя совсем по другому...

Честное слово, обычно я лучше соображаю, просто этот неожиданный визит совершенно выбил меня из колеи.

— Как ты узнал? — только и спросил я, когда за нами закрылась дверь.

— Лут. С тебя не выпало ни единого колла, — ответил человек, которого я привык считать своим учителем.

— А как нашел?

Впрочем, ответ на этот вопрос я, кажется, и сам знал. И точно...

— "Вестник". Я попросил наших репортеров сообщить мне, если в Айнкраде вдруг появится человек, на которого у крупнейших торговцев информацией не будет заведено досье.

Некоторое время мы молчали. Не знаю, о чем думал Хитклиф, а я отчаянно пытался сдержаться и не задать рвущийся откуда-то из глубин души вопрос.

— Почему ты не вернулся?

— Я дал обет Богу, — скривился я. — И услышал глас с небес, запрещающий мне появляться на переднем крае.

— Ясно... Я, собственно...

— Передай Кане, что я жив, — сдался я. — И попроси, чтобы она меня не искала. Когда придет время, я сам ее найду.

— Как скажешь. Но я уверен, что она все поймет.

— Я не сомневаюсь в ее способности меня понять. Я просто боюсь, что в следующий раз мой отец пришлет кого-то наподобие Крадила за ней. Я не смогу ее защитить, если Каяба вдруг решит, что она мешает его планам. Да и потом... чем меньше людей знают о том, что я бессмертен, тем лучше для всех.

— Бессмертен? — удивился мой бывший босс. — Ты помнишь, какая значилась награда за смерть Бродячего Босса?

— Жизнь... — прошептал я внезапно пересохшим горлом.

Неужели я все-таки не бессмертен?

— В любом случае я пришел сюда, чтобы предложить тебе работу, — прервал молчание Хитклиф, протягивая мне окошко с каким-то текстом.

— "Полуденная Стража"... Это... новая гильдия?

Глава 13. Ночные кошмары

— Апельсины! Свежие апельсины!

— Отсыпь мне штук десять, Рауль, — я вежливо улыбнулся, глядя прямо в стеклянные глаза уличного НПС-торговца. — Как жизнь цифровая?

Смугловатый подтянутый мужчина, чем-то похожий на старичка Бандероса в молодости, склонил голову набок, уставившись на меня с выражением вежливого недоумения.

— Не понял запроса, пожалуйста, переформулируйте, — выдал он с металлическим привкусом синтезатора речи.

— У меня тоже неплохо, спасибо, что спросил.

Если бы Рауль мог, он бы обязательно покрутил пальцем у виска и позвал санитаров.

Но он не может. Он всего лишь несколько мегабайтов данных, выраженных в смазливой внешности, паре десятков заложенных фраз и выражений лица.

— Кажется, я схожу с ума, Рауль...

Отвернувшись от безмозглой неписи, я пробежался взглядом по пустынным улицам Грандума. Кроме меня и Рауля на смотровой площадке замка не было никого.