Без права на ошибку

Зато она всегда угадывала тогда, когда речь шла о действительно важных вещах. Явно какая-то аномалия, или, другими словами, то, что можно использовать в моих собственных целях. Разумеется в только в самых благородных целях, других целей у меня быть не может...

27. Куратор и Тортуга

— Да, в этом году действительно интересные экземпляры — усмехнулся Тортуга. С этими все ясно — он черкнул пальцем по списку с фамилиями. Но почему здесь этот малыш?

— Немногие смогли бы выиграть тот бой.

— Не заговаривай мне зубы. Мы с тобой сейчас не исполнителей выбираем. Сам же знаешь что у тех, кто постарше и покрупнее и опыта побольше, и мыслят они получше. Я уже не говорю про возможные проблемы с неподчинением.

Тортуга на несколько секунд замер, погрузившись в свои мысли, а потом продолжил:

— Хотя это вряд ли...

— Результаты его устных и письменных экзаменов говорят сами за себя — продолжал гнуть свою линию куратор... Я считаю, что...

— Он считает — перебил его Тортуга. Ты пойми, я не за пацана беспокоюсь — мне почему-то кажется, снова усмехнулся он, что он справится. Я за группу его боюсь — выберет сильных — будут мешать ему править, выберет слабых — потянет всю группу на дно. Да и сложно ему в таком возрасте выбирать еще — опыта совсем еще нет.

— И все-таки я настаиваю...

Тортуга закусил губу и начал стучать пальцами по столу. Интересно, это собственная инициатива куратора, или эту мысль ему подкинул Аривус? Непонятно только почему куратор так уперся? Кого бы мы сейчас не выбрали, это все временно — если угадаем, то угадаем, если же нет, то назначим другого руководителя, того, кто проявит себя получше предыдущего.

Тортуга снова замер, на этот раз перестав стучать пальцами...

Единственное, на что влияет это назначение, так это на выбор членов группы. Но условия набора такие, что сила каждой группы будет примерно равна... Потом, конечно, группы перетасуют и сделают специализированными... Да и время равенства и братства когда-то закончится — для выполнения самых сложных заданий состав одних групп должен быть явно сильнее остальных... Нет, не сейчас, позже — сейчас они должны быть равноценными — так их члены будут развиваться и быстрее, и разностороннее...

А чего я так, собственно говоря, затягиваю с решением? Мне-то какая разница? Получится, так получится. Нет, так нет — сменим руководителя и все дела...

Тортуга бросил быстрый взгляд на куратора...

Тяну, потому что не понимаю причин — подумал он. А когда я чего-то не понимаю мне становится неуютно...

И все-таки, почему Аривус так заинтересован в этом мальчишке?..

Ладно, сделаем как просит куратор, а потом посмотрим... должны же они раскрыться...

— Будешь должен — сказал Тортуга, закрывая папку и отдавая ее обратно куратору, давая этим тому понять, что его просьба одобрена и разговор окончен...

28.

Сегодня всех нас выстроили на улице...

Все страньше и страньше — те же экзамены были несколько дней назад, но о результатах ни слуху, ни духу... А теперь еще и изменения в распорядке дня...

Зачитав какую-то агитку — их я, еще с прошлых времен, пропускаю в автоматическом режиме, — куратор назвал шестерых и приказал им сделать пять шагов вперед и полуобернуться к строю.

— Поздравляю вас, вы стали руководителями групп — сказал он нам.

Каких еще, в ж**у групп? Вот не было печали...

А куратор все вещал и вещал:

— Три группы по пять человек и три группы по шесть человек...

— Группы будут соревноваться друг с другом...

Да как пять человек одинаковой силы и подготовки могут соревноваться с шестью? Хорошо хоть не двое на одного...

— Чтобы уравновесить группы в пять и в шесть человек, руководители групп в пять человек на первом шаге выбирают сразу двух человек.

На этом куратор остановился, внимательно посмотрел на каждого из шестерых руководителей, и спросил:

— Добровольцы есть?

Малышня в строю вообще не понимала что происходит. Им сказали стоять, они и стояли. А руководители были постарше — шесть лет, это, можно сказать, уже школьники.

— Добровольцы на что — спросил самый худенький из шестерых, не считая, конечно, меня.

— Добровольцы, которые хотят руководить группами из пятерых человек.

— А если их не будет — задал свой второй вопрос тот же шкет.

— Если не будет, то вашу судьбу решит случай — ответил куратор.

— Кто будет выбирать первым? — спросил я.

— Это тоже будет отдано на волю случая.

Как-то слишком витиевато он говорит для такой аудитории как наша. С нами нужно попроще... И чем проще, тем лучше. Хотя чего я жалуюсь-то? Мне-то это как раз на руку...

Я поднял руку:

— Я доброволец.

— Интересно — после некоторой паузы ответил куратор. Больше добровольцев нет?

Ответом ему было дружное молчание.

— Ну выбирай тогда...

Я выбрал сестру и ту, которой везет.

Ответом на это стало разлившаяся по площади тишина. Если выбор сестры (о том, что она моя сестра, да и вообще о том, что мы с ней как-то связаны, никто, из присутствующих здесь, не знал) стоявшие здесь еще как-то могли объяснить, все таки я выиграл с ней свой вступительный парный бой, то выбор той, которая попала сюда без боя, той, кто не была повязана вместе с остальными кровью, той, чьи боевые навыки покрыты мраком, той, кто был здесь самой маленькой (не считая меня), для большинства стоявших здесь был очевидной глупостью. Стал отчетливо слышен стрекот цикад...

— Кхм — закряхтел куратор. Неожиданный выбор, прямо скажу... Но тебе, наверняка, виднее...

(В этот момент куратор подумал, что, возможно, зря он настаивал на том, чтобы этот малыш стал руководителем группы, раз уж тот при выборе ее состава руководствуется дружбой, а не холодным расчетом.)

Но я руководствовался только расчетом. Если уж мне так не везет в этом мире, то должен быть кто-то кому очень сильно везет. И он может компенсировать мне мою не удачу здесь.

И мой расчет блестяще подтвердился — на каждом из оставшихся шагов я выбрал именно того, кого и хотел — на втором шаге случай был в мою пользу, и я снова выбирал самым первым. На третьем шаге я выбирал последним, но тот, кто выбирал первым, выбрал не того бойца, которого хотел выбрать, и в итоге выбрал, я.

На втором шаге я выбрал девочку, у которой были все задатки для того, чтобы в будущем стать потрясающей красавицей. Причем мною и здесь руководил только холодный расчет. А вы что подумали (улыбаюсь)?

На третьем шаге я подумал, и решил, что раз уж у меня в команде и так три девочки, то пусть и четвертая тоже будет ею же. Так что на третьем шаге я выбрал ту, что была поумнее, или, правильнее было бы сказать, была более ушлой. Все равно конкурировать с другими группами на первых этапах я не собирался (главное выдерживать необходимый минимум), а ушлый персонаж всегда пригодится. Кроме того, я всегда считал, что гораздо лучше, когда ушлый персонаж за тебя, а не против тебя...

Куратор смотрел на меня и на всю мою группу круглыми глазами... Интересно, и чего это он так за меня переживает?..

Впереди нас ждали испытания и долгие тренировки...

29. Рин (некоторое время назад)

Рин уже несколько часов наблюдал за полусотней малолеток, собранных во дворе. На днях прибудет очередной караван, который и заберет всех детишек скопом. Так было всегда, сколько себя помнил Рин. За детей платили полновесным золотом и на местах выгребали всех, кого только можно. Особенно много лишних детей было в годы неурожаев, когда селяне не могли прокормить не то что своих детей, но даже самих себя, когда на полученный за мальчика золотой вся семья могла ходо-бедно прожить год — требуемое для следующего урожая время. За девочек давали меньше — всего половину золотого. Но все равно девочек было примерно в два раза больше мальчиков — в первую очередь семьи избавлялись от них.

Рин вздохнул, вспоминая последнюю войну. Как давно это было? Тридцать лет назад? Нет, прошел уже тридцать один год. Тогда его работа была гораздо более простой — подходил любой выживший — и то дитё, которое выживало в условиях разграбления города, остающееся после этого в здравом уме и находившее себе пропитание, и то, которое сумело приплестись в соседнюю деревню, когда была вырезана его собственная. Можно сказать, что дитё прошло комплексный отбор. Поэтому отборочных матчей тогда и не делали — они были просто не нужны. Сейчас же отбор был просто необходим...

* * *

Большинство детей во дворе видели друг-друга в первый раз, их возраст колебался от трех до шести лет — возраста, интересовавшего Рина, как представителя академии. Прошло всего лишь полдня, и эта бесформенная масса уже перестала быть таковой — уже сформировались какие-то группки, выделились лидеры, подлизы, шестерки, гвардия и рабсила. Как и ожидалось, большинство групп сами разбились по возрастному (малыши — с малышами, дети постарше — с детьми постарше) и половому признаку (мальчики — с мальчиками, девочки — с девочками), ведь подобное стремится к подобному. Но были и исключения.

Но гораздо более интересным для Рина было то, как все эти дети поведут себя в критической ситуации. Так как ждать дальше не имело никакого смысла, то Рин вышел в соседний двор и подал сигнал о начале операции...

* * *

Не мудрствуя лукаво друг за другом в этот второй небольшой — пять на пять метров — двор начали по очереди заводить сформировавшиеся раннее группы.

Самостоятельно сформировались три большие группы. Еще четыре группы сформировали в принудительном порядке, объединив группы поменьше и одиночек.

Первой была самая многочисленная и самая старшая группа — восемь мальчиков и одна девочка — сестра лидера группы...

Ворота медленно закрылись за ними сразу же после того, как они вошли. Детишки напряженно озиралась по сторонам, пытаясь догадаться для чего их сюда привели. В этот момент открылись ворота с другой стороны и во двор вбежали две большие черные хорошо тренированные собаки. Вбежали, и тут же на мгновение застыли. А через мгновение они уже припали к земле и угрожающе рыча, начали медленно двигаться к детишкам, давая время детишкам что-то сообразить и что-то сделать. Если бы собаки напали, то у детишек не было никаких шансов, но их задача была другая — вызвать у детей страх, так, чтобы Рин мог посмотреть на их реакцию в критической для них ситуации. Но детишки про это не знали — детишки с какой-то безнадежной тоской прижались спиной к стенам, беспомощно выставляя перед собой руки — отступать дальше было просто некуда.

Мда — подумал Рин — откровенно безнадежная группа...

Собаки придвинулись вплотную к детишкам — те продолжали вжиматься в стены. Собаки развернулись и потрусили обратно на выход.

Во двор зашел парень и через те же ворота, через которые выбежали собаки, отвел всю эту группу в соседний двор — нельзя было позволить им разболтать о том, что они пережили тем, кому это испытание еще только предстояло пройти.

Откровенно безнадежно — еще раз подумал Рин — ему было с кем сравнивать...

* * *

Он еще помнил того мальчика, выбранного им восемь лет назад. Тогда на группу из шести пятилетних мальчишек выпустили одну собаку. И группа среагировала мгновенно — одним из двух наиболее часто встречающимся способом — бросилась врассыпную. Провоцировать собаку, убегая от нее, — это не самый лучший вариант для группы, но это хотя бы какое-то действие. Но убежали не все — только пятеро — шестой же не побежал, а, можно сказать, медленно наступал на собаку, давая остальным время. И беспорядочное отступление тех вскоре обрело свою цель — ворота, через которые вошла собака, оставались открытыми, и те устремились в них.

Хороший экземляр — подумал тогда Рин — пожертвовал собой ради группы. Если бы у меня был свой отряд, то я бы не отказался бы заполучить в него этого мальчишку когда он подрастет. Жаль только, что он не подходит — нужны те, кто сможет выжить на втором этапе отбора, нужен хищник, а не жертва.

Однако мальчишка удивил его во второй раз — с агрессивными детишками собака была обучена действовать единственным способом — опрокидывать их на землю, давя их своим весом, но не причиняя им вреда — платить за покалеченных детей академии не было никакого смысла.

Когда собака бросилась на мальчишку, тот смог увернуться от броска и вместо того, чтобы сражаться в заведомо проигрышной ситуации принял единственно верное для себя решение — побежал туда же, куда до этого убежали пятеро остальных. Пока собака приземлилась после прыжка, пока развернулась, пока набрала скорость — мальчишка успел вбежать в ворота.

Мальчишку звали Климом. Он был единственным, кто сумел своими действиями спасти не только себя, но и других, спасти всю неорганизованную группу только что собранных и необученных детишек без явного лидера...

* * *

Вторая запущенная группа, состоящая из четырех девочек и двух мальчиков, ничем примечательным не отметилась...

Третья группа состояла из семи девочек, среди которых выделялась самая младшая. Причем выделялась сразу по двум параметрам — во-первых тем, что она проревела все те два часа, что Рин наблюдал за детьми, так и не прибившись ни к одной из групп — в итоге ее определили к этим шестерым в принудительном порядке перед самым началом испытаний. А во-вторых своею, бросающеюся в глаза, ослепительною красотою.

Когда во дворе появилась собака, девочки, недолго думая, сгрудились в одну кучу и сообща вытолкали вперед, на баррикады, красавицу-плаксу.

Какие занимательные формы порою проявляет женская дружба — подумал Рин...

Плакса, однако, не испугалась, а сразу перестав шмыгать носом, заинтересованно уставилась на собаку...

А дальше произошло чудо — плакса мгновенно преобразилась, прямо-таки засияла счастьем, и радостно раскинув руки в стороны и крича: "Тузи", бросилась обнимать собаку.

Собаку и в самом деле звали Тузи, и на мгновение та опешила — мало того, что ее назвали по имени, так еще и реакция была уж слишком нестандартной — и оказалась в объятиях девочки. Ее начали тискать, гладить, что-то ей говорить, и все это было сделано с таким напором, что собака, неизбалованная этим самым вниманием, и находившаяся сначала в шоке, через какое-то время просто сдалась — благосклонно принимала ласки, временами порыкивая, если кто-то из остальных девочек пытался шевельнуться.

Позже Рин узнал, что у плаксы в семье была собака, чем-то похожая на эту, и ее тоже звали Тузи...

* * *

Четвертая группа была из сплоченного ядра — отпрысков семьи погибшего охотника — брата и сестры, в нагрузку к которым дали еще трех девочек. Родственники с враждебными животными были явно знакомы не по наслышке.

— Стоять — скомандовала сестра, не терпящим возражение голосом трем остальным девочкам. Скомандовала так, что на мгновение остановилась даже собака.

Затем сестра сняла с себя рубаху и отдала ее брату, который тут же намотал ее на левую руку. Потом она за шкирку потянула всех остальных девочек за спину брата.