Сеть дронов

Караван заурчал моторами, и потянулся по расчищенной дороге к переправе через ручей Безымянный, иначе именуемый Минервой.

...........

-=3=-

Ручей преодолели бы без особых происшествий, но "мангуста", как самого мелкого и лёгкого в группе, сбило и унесло потоком, когда он поскользнулся, неловко приземлившись после прыжка, на камень посредине ручья. Пришлось бежать за ним метров десять, вылавливать, вытряхивать и высушивать.

Это было неприятно для него, но совершенно не опасно — современные дроны не боялись воды и могли бы вообще путешествовать по дну моря. Если бы не одно препятствие — радиосвязь. На глубине уже в несколько сантиметров вода экранировала радио-поле сети дронов, и связь с оператором обрывалась. Для подобных путешествий необходимы были другие способы связи, но на Острове их не использовали.

Алексу доводилось видеть брошенные модули, которые, по той или иной причине, оказывались под водой на большой глубине. Большой, естественно, с дроннеровских позиций...

...Как-то однажды он "загорал", сидя на большом плоском прибрежном валуне, на две трети омываемом водой. Погода была чудесная, шла вторая половина июля, и на море был штиль. Вода, обычно мутная у берега, по причине полной неподвижности, прояснилась, и он, с большим интересом, наблюдал за рыбами. Те шустро носились среди лохматых, бурых водорослей, тускло посверкивая на солнце чешуёй, блики от которой, вкупе с бликами от слегка колышущейся зеркальной глади, навевали дрёму и душевный покой.

В море недалеко от берега так же дрёмотно качались чайки. Похоже, их тоже убаюкали блики до состояния созерцательной прострации, так как на рыбу им было глубоко наплевать. Небо, пронзительно голубое по всей своей шири, на юге, у горизонта, темнело, подёрнутое смутным серым маревом. Это марево неба смешивалось с маревом моря, и вид этого смешанного коктейля вносил странный напряженный диссонанс в тишину души и природы.

Глубина у края камня достигала от силы метр. И Алекс, разморённый созерцанием природного аквапарка, тихо кимарил в кресле у себя дома. Благо дело было на выходных, и родители уехали в лес, отчаявшись забрать его с собой, после длительных и безуспешных уговоров.

Внезапно, чувство острой опасности толкнуло его изнутри, он встрепенулся, а дрон его подскочил и быстро завертел из стороны в сторону своей приплюснутой головой, осматриваясь вокруг. Всё было спокойно, ни граберов, ни крыс и ни каких других вредных созданий не наблюдалось. Но ощущение опасности не отступало, и тогда он почувствовал взгляд.

Медленно-медленно он повернул, ставшую чугунной голову, и опустил взор свой на воду. И вздрогнул так сильно, что чуть не выпал из кресла, а дрон его удержал равновесие на камне просто чудом. Сказалась-таки длительная муштра кристаллического болвана.

То, что смотрело на него из глубины, вначале показалось ему гигантским спрутом, вышедшим из пучины вод, дабы поживиться таким незадачливым наблюдателем. Однако, преодолев липкий страх, он всмотрелся. И напугался ещё больше. Это оказался мёртвый дрон-разведчик типа "тушканчик", с длинными ногами и громадными линзами оптики на маленькой, "ушастой" голове.

Благодаря обилию легкого пластика, "трупик" парил в воде на глубине приблизительно в полметра, и медленно дрейфовал, увлекаемый течением, по таинственному подводному царству.

Первой трезвой мыслью Алекса было — бежать. Затем возникла мысль — достать. Затем он отбросил первую и стал думать над второй. Но, как он тогда не изгалялся, заманчивая добыча так и уплыла. А он, после нескольких безуспешных попыток, разделить с бедолагой подводное путешествие, так и остался на камне один.

А к вечеру над Островом разразилась грандиозная гроза со свирепым штормом. Почерневшее море швыряло грязную пену на скалы, а чёрно-синие тучи секли тугими, упругими струями ледяного дождя, и берег, и сопки, и бушующее море. А Алекс сидел, сжавшись, в своем тёплом кресле дома, и приглушив звук ревущей стихии, потрясённо наблюдал за всей этой, исхлёстанной молниями, вакханалией. А дрон его, спрятавшись от грозы, сидел в раскрыве, обрушившегося вентиляционного тоннеля, Третьей артиллерийской установки, Третьей береговой батареи, Третьего Бастиона...

Когда "мангуст" просох и отматюгался, наступил полдень по местному времени, и Казимир объявил, что согласно регламенту транспортной компании и его жены, у него сейчас обед. А потому, давайте организовывать привал. Все согласились, однако на минном поле никто останавливаться не захотел. И грузовозы, грозно рыча моторами, устремились, в сопровождении рейнджеров, на противоположный берег долины ручья Безымянный, перекрыв все свои скоростные характеристики.

Они вылетели с бешенной, для себя, скоростью — полтора километра в час, на крутой обрыв берега, и чуть не столкнулись с шестёркой дронов, шедших во встречном направлении.

Это были тяжело груженные, разномастные сталкеры. Строем, в колонну по два, они тащили хабар на Приёмку.

От тяжести модули их скрипели и пищали, но всё равно дружно в такт шлёпали ногами. А их дроннеры дружно пели, старинную киношную песню, задавая темп ходьбы. Высокий, чистый голос, одного из сталкеров, выводил:

— Говорила мама мне,

— Про любовь обманную,

— Да напрасно тратила слова -

— Затыкала уши я, я её не слушала.

— Ах, мама, мама, как же ты была права!

— Ах, мамочка, на саночках, — дружно гаркнули остальные, дружно шлёпнув ногами,

— Каталась я не с тем,

— А затем на просеке

— Целовалась с Костенькой,

— Ах, мама, мамочка, зачем?

Поравнявшись с караваном, не прерывая песни, они кивками ответили на приветствие и ушлёпали по тропе в сторону переправы через ручей и далее, вероятно, к парковке PR20.

Сталкеры протопали мимо, унеся с собой песню и оставив после себя ощущение задорного настроения, здорового оптимизма и крепкой, мужской дружбы.

"Какая тут игра? Вот это жизнь!", — Алекс, завистливо провожал их взглядом. Затем взгляд его упёрся в насмешливые глаза "рыси", и он отвернулся. Этого ещё не хватало — насмехаться.

Привал решили организовать прямо здесь, на высоком берегу долины ручья, возле группы живописных валунов, на свежем осеннем ветерке с ароматами недалёкого моря. Казимир врубил электрозарядку — обычный бензиновый электрогенератор вроде бытового, только меньшего размера. А сам — "всё, всё, мужики, не могу больше, моя убьёт" — отключился. Индикатор связи его дрона погас, взгляд уплыл и потускнел.

За ним вырубился "краб". Подключил свой модуль к зарядке, сказал, "я шустро, мухой", и ушел. Дрон его как-то разочарованно вздохнул, поджал к бокам шесть своих крабьих ножек и уснул.

"Мангуст" сказал: "Ну, бдите тут, если что, орите в ухо, я буду недалеко", — и не оборвал связь, а просто застыл лицом и замолчал.

Порядок дежурства на привале он определил за минуту до этого. Как всегда долго думал, затем сказал:

— Значит так, дежурить будем по парам. Казимир обедает не спеша, ещё и вздремнуть может, пару минут. У него золотое правило — война войной, а обед по расписанию. Так что, час у нас есть, покушать успеют все. Первыми обедаем мы с Сеней. Да, Хариус, прости, мы тебе не представились. Я Евгений — "Джон", а это Семён, просто — "Сеня", а это...

— Рысь, — сказала "рысь" и заговорщически улыбнулась Алексу. — Можно Вика. Но не нужно.

— Хариус, — сказал Алекс, ненавидя себя в эту минуту, за то, что приходится врать и называться чужим именем. Пусть они ещё не друзья, но хорошие знакомые уже точно.

— Ага, — сказал Джон, почувствовав его колебание, — твоё право. Значит так, дежурить будем... а... это я уже говорил. В общем, делимся по весовым категориям, я с Сеней, а Вика...

— Рысь! — сказала Вика.

— Да, извини. Э... Рысь с Хариусом. Хариус, хоть у тебя корпус и дохлый, и сам ты ещё здесь зелёный новичок, но в боевой обстановке ориентироваться можешь, я видел. Так что, не подведи. Ну и, всё. Минут через двадцать мы вернёмся.

И они отчалили.

Сразу повисла неловкая пауза.

— Ну, что, Хариус, как дежурить будем? — невинно улыбаясь, спросила Рысь.

— А, что тут думать? Сядем на камушек, повыше и будем смотреть в разные стороны — ты на запад, я на восток.

— Ну, ну... Пошли.

Они вскарабкались на самый большой, плоский валун, и уселись на его краю. Тучи на небе приподнялись и утончились. Солнце просвечивало уже сильнее, и даже слегка пригревало. Свежий ветерок с приятным запахом моря, шелестел листвой недалёкого леска и стелил волнами траву на минном поле. Они смотрели на него с другого берега, и от этого оно выглядело совсем по-иному — казалось, перед ними течёт широкая река, а по ней бегут ровные, буро-зелёные волны. Немного портили картину натоптанные тропы и редкие оставшиеся заграждения из колючей проволоки. Но при известной доле воображения, их можно было принять за перекаты и заросли камыша.

Вдоль ручья снизу вверх на высоте не более десяти метров, стремительно, со свистом разрезая воздух, пронеслась тройка уток. Сделала крутой вираж и утянулась на северную часть острова к воякам.

Интересно, подумал Алекс, а почему системы ПВО по уткам не стреляют, ведь их тут весной и осенью большущие стаи пролетают? Вертолёты рейнджеров с такой трассой полёта, уже бы раз пять срубили, даже воздушные шары сносят, а уток нет. Как они их отличают? И автоматические пулемёты тоже. Крыс не трогают, зайцев не трогают, а тебе, стоит нос высунуть — сбреют, в один момент. Словно настроили их специально под нас, как...

— Так и будем молчком сидеть? Может, расскажешь чего-нибудь? — Вика-Рысь сидела на краю камня, подогнув под себя задние и правую переднюю ноги, левой же, свесившись, болтала в воздухе.

"Ага, щас, спою", — недовольно подумал Алекс, а вслух произнёс:

— А чего тут говорить? Смотри, какая природа кругом красивая, да радуйся себе тихо.

— Такое чувство, что ты меня как-то невзлюбил, — сказала Рысь, глядя на него искоса, склонив голову набок. — Смотришь сердито и недобро, говоришь грубо...

— Я грублю!? — возмутился Алекс. — Да я с тобой и не говорил вовсе ни разу!

— Ну, вот и погори, — насмешливо сказала Рысь. — А то всё молчишь и молчишь...

От возмущения Алекс не нашелся, что ответить, и стал подчёркнуто внимательно, осматривать окрестности. Вот, блин! И пары слов сказать не успели, а уже отношения выясняем. Что за народ эти женщины. Взлюбил, невзлюбил... С чего она это взяла?

— А тебя, почему Хариусом прозвали?

— По знаку судьбы, — недовольно буркнул он.

— О-о! Ты веришь в Судьбу?

— Не важно, веришь ли ты в Судьбу, важно, верит ли Судьба в тебя, — он так и не понял, слышал ли он подобное где-то, или выдумал только что.

— А ты философ, — сказала Рысь смягчившимся голосом, но было непонятно, осуждают его, или наоборот. — А зачем ты новичком прикидываешься?

— Я!? Прикидываюсь!? — Алекс потерял дар речи.

— Ага. Не я же, — её просветлённая оптика с радужным отливом искрилась лукавством.

— Много будешь знать, скоро... скоро целлюлит заработаешь!

— Ага, я же говорила, что грубишь, — с удовлетворением сказала Рысь.

— А чего ты цепляешься ко мне? — возмутился Алекс.

— Я цепляюсь? Ещё скажи, что вешаюсь на тебя! Больно надо...

Алекс надуто молчал, в голове у него не было ни мыслей, ни слов — одно сплошное возмущение.

— Я к нему как к человеку, а он грубит, оскорбляет, обзывается...

— Я обзываюсь!? — Алекс привскочил. — Да ты знаешь, кто ты после этого!?

— Ругаетесь? — спросил, неслышно возвратившийся Джон-"мангуст". — Ну, как тут у нас обстановочка? Боевая?

— Боевая, — сказала Вика, и дрон её окаменел в позе сфинкса.

— Ну, что? Иди, обедай, — сказал Джон Алексу, — а я подежурю...

Алекс скинул обруч и швырнул перчатки в монитор компьютера. Резко встал из-за рабочего стола и, пиная на ходу мебель, устремился на кухню. Наливая себе морсу, плеснул через верх на стол. Ч-чёрт! Вот... ведьма! Развела, как кролика. Что я ей сделал? Он, торопливо, выпил морс. Пристала, как репей. Кошка... серая.

Он открыл холодильник, тоскливо посмотрел на засохшую корку сыра, затем достал из морозилки брикет сливочного масла и пакет с окорочками. Окорочки он положил в раковину, оттаивать, а от масла отскрёб ножом ломкую стружку на черствую корку хлеба. Пока закипал чайник, он растёр перемороженное масло по краюхе, и посыпал его немного солью, а затем слегка поперчил.

"Ладно, успокоились. Я что, с девчонками ругаться на Остров прибыл, или спецзадание выполнять и дрона своего выручать?" Чайник закипел и выключился. Алекс заварил из двух пакетиков кружку крепкого чая, насыпал в него три полных ложечки сахара и с хрустом стал грызть чёрствый хлеб с маслом.

"Вот, балаболка. Новичком прикидываешься... Да сама-то... Оп-па-на. Он перестал жевать. Это, что это было?" Он медленно задвигал челюстями, отпил чаю, глядя невидящим взором в кухонное окно. "Это меня раскрыли, что ли? Уже? Так быстро? И кто — какая-то... деваха, с рысьими замашками? И что же мне теперь делать?"

В детективных фильмах, в таких случаях, свидетелей ликвидируют. Мысль пришлась ему по душе, и он в подробностях представил себе несколько заманчивых методов ликвидации. И в подробностях не стеснялся.

До конца обеда осталось пять минут, он помыл кружку и убрал со стола крошки. И в магазин бы надо, да денег нет. Ха. Ха. Ха. И здесь я тоже на мели! Ладно, вечером наскребу на хлеб и пожарю окорочки, как мама советовала. Он вздохнул, и пошел будить своего дрона.

А с этой, Рысью, сделаем вид, что ни-че-го-не-по-нял.

Алекс воплотился в дроне в том же месте, где и оставил его — на вершине приплюснутого валуна, на правом берегу долины ручья Безымянный. И первая его мысль была: — "Вот, чёрт! Из-за этой... в туалет не сходил..."

"Этой" на камне уже не было. Грузовозы прогревали движки, а Джон-"мангуст" махал ему рукой:

— Давай в строй, падаван, отправляемся...

Он твёрдо решил даже не смотреть в сторону Рыси, но не выдержал и глянул. Та, как ни в чем, ни бывало, стояла на своём месте, скромно опустив глаза долу. У-у-у, мегера...

— Поехали! — скомандовал Джон, и грузовозы, дружно взревев, тронулись в путь.

До парковки PM20 оставалось немногим более половины километра. Дорога пролегала по высокому берегу вдоль долины ручья. Свежий ветерок обдувал тела дронов, способствуя лучшему охлаждению механизмов, а солнышко, что пыталось пробиться сквозь редеющие тучки, радовало глаз и веселило душу. Сытое послеобеденное настроение и улучшающаяся погода убаюкали бдительность охранников каравана, и поэтому, когда Джон, шедший, как положено по регламенту — впереди, подорвался на взрывпакете, никто сразу и не понял, что случилось.

Взрывпакеты на Острове были, в основном, самодельными, и в их задачу не входило убивать и травмировать, главное — оглушить и напугать. Взрывной волной лёгкого Джона сбило с ног, и теперь он валялся в поднятой пыли, судя по всему, в полной прострации. А в это время из близкого леска с воплями и улюлюканьями вылетела банда граберов, в количестве пяти экземпляров.