Сеть дронов

Наконец, когда страсти слегка утихли, глава Союза Рейнджеров Восточных Уделов Дьер Трувиль, сидя в корпусе миниатюрного дрона-скаута, произнёс пламенную речь, в которой заклеймил позором "головоглазых разбойников" и пригрозил им карой небесной, в лице славных парней со звёздами рейнджеров на груди и всех кланов, присоединившихся к Союзу в этой эпической борьбе. Причём из его речи казалось, что вот-вот, ещё чуть-чуть, и Среднеземные и Южные Уделы объединятся в едином порыве битвы с Западной гегемонией, разнесут её в пыли, и наступит вселенская лепота и благодать на всех игровых землях.

Далее, по прошествии оваций и волны всеобщего ликования, таверну решительно расчистили от лишнего народа, пропихнули туда Алекса и его друзей, и усадили их на почётное место, рядом с главами кланов рейнджеров и сталкеров. И стали праздновать весело, со здравницами и тостами. В пылу пира неожиданно выяснилось, что где-то потерялся мелкий Джон. Через некоторое время его нашли на улице, у входа. Он топтался у дверей и никак не мог войти внутрь — его не пускали охранники из числа добровольцев-рейнджеров. Пришлось его втаскивать в таверну сквозь толпу разношерстных дроннеров, рискуя при этом, оторвать ему голову или хилые манипуляторы.

Дьер Трувиль, употреблявший, судя по его виду, что-то покрепче пива, через некоторое время немного осоловев, стал хлопать, сидящего рядом Алекса, по гулкой спине, и всё время приговаривать: "Смотри ты, какой славный парень! И чего ты ещё не в рейнджерах? Давай сейчас же иди ко мне в клан. Я тебя сделаю лейтенантом, и мы будем вместе бороться за мир на всём Острове — объявим всеобщую войну граберам и "головоглазам"".

Через непродолжительное время "лейтенант" превратился в "капитана", а "мир на всём Острове" — в "мир во всём мире". Алекс согласно поддакивал, тоскливо поглядывая на выход — не пробиться.

Сеня, сидевший напротив него, ничего не пил, но постоянно, как пьяный твердил: "Вот, видали, какой у меня друг крутой и классный! Реально — я сам видел, как он сразу по три грабера валит. Мы с ним немного позанимаемся в спарринге, и я тоже буду так же, как и он, валить по три грабера разом, а то и больше". Хилый Джон, зажатый между мощным Сеней и мощным же главой сталкеров Носатым Мальтийцем, сидел тихо, посверкивая временами на Алекса мощными линзами скаутской оптики, и ничего не говорил. Только иногда взгляд его затуманивался, он замирал и тихо-тихо покачивал головой в такт своим неслышным мыслям. Вика, устроившаяся с другой стороны от Семёна, наоборот вертелась, как юла, участвовала во всех беседах сразу, принимала комплименты со всех сторон, хихикала, и постоянно поправляла невидимую причёску. Создавалось впечатление, что именно эта среда общения является для неё родной, и нигде, кроме как в этой среде, она не может и не хочет существовать. И потому будет зажигать и отрываться по полной программе.

На семи старых плазменных, разнодюймовых панелях, занявших одну из стен таверны, постоянно крутилась музыка, Островные новости, состояние и прогноз погоды над территориями Уделов, биржевые сводки и главные Островные чаты. В ленте новостей происшедший инцидент отображался пока вяло. Новостные компании Среднеземных и Южных Уделов, в унисон сообщали лишь о незначительных беспорядках на Западной границе, которые чуть было, не перетекли на территории Свободных Восточных Земель, и лишь вмешательство Военной Администрации положило бесчинствам конец.

Западно-удельские агентства информации, напротив, рисовали мрачную картину надвигающегося с Востока хаоса анархии, вседозволенности, мракобесия и инакомыслия. Бичевали "так называемых рейнджеров" и "пресловутых сталкеров", и призывали всех жителей Свободного Запада объединиться в своей справедливой борьбе, намекая при этом на поддержку со стороны международных правозащитников и разносчиков демократии.

Подобная трактовка событий в Таверне вызвала смех и весёлые улюлюканья — западные СМИ уже давно никто не воспринимал всерьёз из-за их неумеренной ангажированности и неспособности реально и непредвзято отобразить ни одного сколь-нибудь значимого события. Такие новости никого не интересовали. Гораздо больше внимания дроннеры уделяли погоде и текущему курсу островного бона. А так же шумному веселью и бесшабашному разгулу. И когда празднество достигло некоего апогея, Алекс понял, что с него хватит. Трувиль и Мальтиец схлестнулись в горячем споре о каких-то там сатисфакциях и контрибуциях. Сеня давил на Джона бесконечными "спаррингами", тот вяло отбрехивался и отбрыкивался временами впадая в душевную прострацию. Вика жгла напалмом направо и налево на всю катушку, замкнув на себя, чуть не десяток дроннеров мужского пола. И Алекс решил тихонько слинять. Под шумок. Он осторожно огляделся и встретился с внимательным взглядом Педро Крота. Тот тихонько качнул головой в сторону выхода, Алекс согласно кивнул, и они начали вдвоём пробираться наружу, сквозь толпу и густой запах дроннеровской тусовки — графитовая смазка в смеси с "духами для гламурных дроннесс".

На улице вечерело. Алекс даже понятия не имел о том, сколько же они просидели внутри таверны — час, два, три. Продравшись, наконец, сквозь бесчисленное количество ног и манипуляторов, пару раз сцепляясь, казалось, намертво, он глубоко вздохнул с громадным облегчением. Снаружи в относительной тишине свежо и хорошо пахло — близким ручьём и недалёким морем, хвойным лесом и жухлой листвой, сырой, истоптанной землёй и дымящимися неподалёку кострами. Точно так же пахло триста-четыреста лет назад на каком-нибудь пиратском острове, затерянном в каком-нибудь таинственном пиратском море. А по вечернему небу плыли, подгоняемые ослабевшим южным ветром, светящиеся лохматые облака, изредка сбрызгивающие на землю излишки тяжелой влаги. Вид неба гармонично соответствовал романтике земли.

— Ну, что, добрый юноша Алехандро, вот вы и получили причитающуюся вам, порцию медных труб. Я вижу, вы изрядно утомлены. Желаете слегка прогуляться, или присядем невдалеке?

Алекс посмотрел на Педро, снова глубоко вдохнул-выдохнул и, глядя на небеса, сказал:

— Ну, что ж, пошли к ручейку. Камешки покидаем.

Педро неопределённо хмыкнул, покачал головой и направился в сторону ручья. Алекс неторопливо последовал за ним. У мостового перехода, на высоком берегу, они остановились, и стали молча глядеть на текущую воду, с искажением отражающую облачную картину небес.

Алекс пошарил внизу, у ножки стола, подобрал банку кваса, и стал неспешно из неё отхлёбывать. Педро с земли поднял несколько мелких камешков, и задумчиво начал кидать их в воду. На мостовом переходе не было охраны. Никакой. Более того, на всей, просматриваемой отсюда, территории Западных Уделов не наблюдалось ни одной живой души. Словно вся эта земля стала вдруг абсолютно необитаемой. Разительным контрастом, по сравнению с ней, выглядели гуляния в сталкерской деревне — веселье, песни, танцы, визг и смех, хлопки петард и взрывпакетов. Земли Восточных Уделов праздновали и веселились, а Западные Уделы притаились в мстительной злобе.

"Тьма наползает с Запада, — подумал Алекс, на сей раз совершенно без иронии. — Что нам ещё приготовит Верховный Назгул, ведь Чёрные дроны, пока на его земле, и он об этом прекрасно знает. И мне ещё только предстоит придумать, как их оттуда вырвать".

— Ну и, чем вы намерены занимать меня дальше, Педро? — спросил он, отхлёбывая квасок.

— Дальше я намерен узнать, добрый юноша, а продаётся ли у вас ещё, славянский шлейф?

Алекс поперхнулся квасом, выронил банку и, судорожно кашляя, принялся стучать себя в грудь, выпучив глаза.

— Твою... кхе-кхе... медь! Пхе...дро, по...шел ты... кха... кху...да подальше, со свхо...ими шх...лейфх...ами, пху...мпачками и дху...гами!

— Надо же, а Василий Васильевич, уверил меня, что пароль — железный. Но я теперь и сам вижу — он просто железобетонный, — Педро, как, ни в чем, ни бывало, смотрел на Алексовы мучения, и ласково улыбался.

Минут через пять Алекс прокашлялся, отдышался, поднял с пола оброненную пустую банку из-под кваса (мама приедет, убьёт — весь палас залил), и угрюмо уставился на Педро. Тот смотрел на него с огромным интересом:

— Как вы думаете, Алехандро, сбегать мне к Василию Васильевичу, и попросить новый пароль, или будем считать, что обмен верительными грамотами уже состоялся?

— Вам не нужен пароль для меня, Педро, я уже кхе... и так понял, что вы не простой авантюрист. Вы здесь сидите и наблюдаете за "головоглазами", а меня использовали, как своего агента.

— Вам трудно отказать в проницательности, дорогой Алехандро, — усмехнулся Педро, — попробуйте ещё догадаться, на кого я работаю.

— Ну-у-у... вы работаете... — замялся тот. — И на кого?

— А вот для таких вещей и нужны пароли, дорогой друг. Или вы думаете, что я каждому первому встречному способен выложить, кто я такой и чем занимаюсь?

— Но я же, не первый встречный, Педро!

— О да, вы — нет! Вы гораздо страшнее. Вы отошли от меня на пару дней, будучи моим подручным, а вернулись назад уже завербованным агентом Службы Безопасности. Где уверенность, что ещё через пару дней, вы не превратитесь в агента, Верховного Назгула, например?

— Но, Педро! Это же полная чушь! Это же враги, я не могу с ними сотрудничать.

— Ах, Алекс, как часто в жизни случается, что и добрые друзья становятся врагами, а в стане самых заклятых врагов появляются неожиданные союзники. Надеюсь, вы это поймёте, со временем. Ну, а теперь к делу. Сейчас вы подчиняетесь непосредственно мне, Василий Васильевич лично попросил меня об этом. Ну и, подсунул этот пароль. Надо полагать, из юмористических соображений.

Педро взял Алекса под руку, и неспешно повёл вдоль обрывистого берега, вверх по ручью.

— По старой дружбе, дорогой Алехандро, без обиняков, начну прямо с главного — нам известно, что во время встречи с "головоглазами", вы имели контакт ещё с кое-кем. Позволительно ли мне будет думать, что это были, так называемые, "чёрные дроны"? Не спешите с ответом. Примите-ка лучше к сведению ещё такой аспект — ни руководство ДР, ни моё руководство, не собираются форсировать события. Иначе говоря, вам даётся полная свобода действий. Ну, или, почти полная. По нашим предположениям, эти "чёрные дроны" являются собственностью военного ведомства, и оно желает их скорейшего возвращения. На законных основаниях. Но, к нашему счастью, там находятся достаточно благоразумные и трезвые люди, и они считают возможным, дать вам право пойти на это сознательно. Я говорю "вам", поскольку мы предполагаем вашу с дронами тесную связь. Короче говоря, никто не хочет вреда вашим "чёрным" друзьям. Наоборот, все заинтересованы в их благополучном существовании. Вы улавливаете суть моих дополнений, дорогой друг?

Алекс остановился и глубоко задумался. Журчал на перекатах ручей, со стороны Шухарта продолжали доноситься всплески радостного веселья, а со стороны границы, не наблюдалось никакой активности. Дело медленно клонилось к вечеру. Тусклое осеннее солнце до половины лежало в холодном осеннем море, не грело совсем, и светило еле-еле, как затухающие угли прогоревшего костра. Было совершенно неясно, что делать и как поступать. Наконец, он грустно вздохнул, и сказал:

— Понимаете, Педро, они мне доверяют, а я даже толком не знаю, кто они такие, и вообще, сколько их. Вроде трое. Я не знаю, где они находятся, почему они выбрали для связи именно меня, и вообще... Всё происходит, как-то очень сумбурно и непонятно. Эта дурацкая бойня с "головоглазами" только всё запутала. Выходит, они готовы весь свой Удел бросить на убой, лишь бы не отдавать дронов никому. Я сейчас вообще потерялся. Всё так странно сложилось... Вот, буквально недавно, мы с вами чудесно играли на Острове Дронов в интереснейшую и увлекательнейшую игру. И вдруг, всё изменилось... И... я не знаю, что дальше делать и кому вообще здесь можно доверять. Я просто боюсь. Боюсь совершить непоправимую ошибку.

— Очевидно, поэтому меня и попросили помочь вам во всём разобраться. Давайте вместе обдумаем возможные варианты дальнейшего развития событий. Ум хорошо, но два лучше, не так ли, благородный кабальеро?

— Алекс, курицын сын, ты, где там лазишь! Почему молчишь о том, что в бою участвовал? А ну немедленно давай дрона сюда! Я гляну, как ты там его изуродовал, паршивец!

Алекс чуть не выпал из кресла, голос Карчмаря гремел у него в ушах подобно весеннему грому. Вот оболтус — оставил включённой прямую связь! Надо будет впредь держать её выключенной. Хватит с меня и Куба, с его "предупреждаю — буду говорить..."

— Карчмарь, здравствуйте! Здравствуй, то есть. Ты не волнуйся, у дрона всё в порядке, он не пострадал. Это я другим много запчастей сегодня попортил. Я подойду... попозже, тогда и глянешь.

Педро с пониманием смотрел на него.

— Надо полагать, твой друг Карчмарь, требует твоего дрона на осмотр?

— Давай быстрей ко мне, да не задерживайся там нигде. Конец связи.

— Да, — ответил Алекс обоим сразу.

— Ну, это даже хорошо, что судьба решила повернуть события, подобным образом, — Педро весело улыбался, — давайте сделаем так. Я переправлю вашего дрона вертолётом в Корчму, ах, простите... в Карчму. На профилактику. А вы, тем временем, отдохните дома. Впечатлений у вас сегодня было более чем достаточно. Вам необходимо отдохнуть и подумать. Особенно о нашем разговоре...

— Педро, ёкалэмэнэ! Ты когда-нибудь определишься, как ты меня называешь, на "ты", или на "вы"? А то и я путаться начинаю.

— Приятная беседа, дорогой Алехандро, требует приятных речей. Иногда мне приятней говорить тебе "вы", а иногда вам — "ты". Это моя маленькая слабость. Давайте уж её простим? Ну и... вы согласны с моим предложением, на счёт отдыха дома, а?

— А-а, чёрт с ним, благородный кабальеро! Забирайте "лизарда" в Карчму, только аккуратно! А я пойду себе благородно харю давить! Завтра в Карчме и встретимся. Идёт?

— Идёт. Только, будьте добры, оповестите Карчмаря о моём прибытии. Мне как-то не хочется проверять на нём, железобетонный пароль Василия Васильевича. Боюсь, он может тоже неадекватно отреагировать, а его крутой нрав хорошо известен во всех уголках, нашего благословенного Острова.

Дома Алекс первым делом сходил в ванную, взял там половую тряпку и тщательно, досуха, промокнул палас в том месте, где на него пролился квас из оброненной банки. После Островных впечатлений его квартира в первое время казалась какой-то нереальной и слишком тёмной. Он даже поискал в поле зрения панель управления, что бы повысить яркость изображения, но затем, спохватившись, просто включил свет. Прибрав всё и выкинув банку из-под кваса в мусоропровод, он, потягиваясь и разминая шею ладонью, пошёл на кухню. Поставил чайник, сел за стол и, ожидая, стал смотреть в окно. На улице был тёмный осенний вечер. Вовсю сияли фонари во дворе и на объездном шоссе, от чего вокруг казалось ещё темнее. Из сплошной низкой облачности моросил мелкий противный дождь, а деревья вдоль шоссе мотались под порывами противного северо-западного ветра. Подумалось, скорее бы зима. Будет светло и сухо, будет хрустеть снег, будут гулять вьюги, будет звенеть смех... И наступит Новый Год. "И, чёрт возьми, до чего тяжелая у меня сегодня голова, — он вновь потёр ладонью затылок, — и даже не то что бы тяжелая, а тянет как-то, вроде перенапряжения умственного. Таблетку, что ли выпить? Так, вроде не болит, а тянет".