Форсвейм - 2. Воины игры

— Если у тебя что-то срочное — подожди меня, если нет — лучше продолжим разговор утром, — на ходу бросил Хагер.

"Нужно сказать ей. Догнать — и сказать. Может быть, еще не поздно..."

— Я хотела... — начала было Закейра, но Хагер уже не слышал ее слов.

Ловкачку он догнал почти у самого порога их с Арагной комнаты. Поймал за локоть и не дал открыть дверь. Руни обернулась, посмотрела на него то ли с сожалением, то ли с удивлением. Невероятно, как она все-таки хороша в этих серебряных, под цвет ее глаз мехах.

— Слушай, я совсем не то хотел сказать, — торопливо заговорил Хагер. — Ты выглядишь волшебно. Я просто не ожидал увидеть тебя в своей комнате.

— Ничего, — спокойно ответила девушка, попыталась отстраниться, но он еще крепче сжал пальцы на ее локте.

— Я не звал Закейру, она пришла сама. Без понятия, что ей нужно.

— Наверное, тебе лучше пойти и спросить ее об этом, — все так же спокойно продолжала ловкачка, — у нее наверняка важное дело.

Хагер первое мгновение чувствовал растерянность — и не понять по ее взгляду, о чем думает. Поэтому, чтобы не мучиться домыслами и еще больше не усугубить ситуацию, сделал первое, что пришло в голову: потянул девушку на себя, поймал за подбородок свободной рукой и поцеловал. Руни пошатнулась, отступила — и воин, воспользовавшись ситуацией, прижал ее к стене. Вот так — она в плену, и все воровские штучки виртуального мира не помогут ей вырваться. Впрочем, Хагер рассчитывал, что она этого и не захочет.

На этот раз ловкачка пахла пряностями, от ее волос струился едва уловимый горьковато-терпкий аромат летних трав. Она не отступила, напротив — освободила руку и, встав на цыпочки, обняла. Крепко-крепко, как будто боялась чего-то. В голове воина промелькнула мысль, что тело, виртуальное оно или нет, испытывает те же потребности, когда рядом восхитительная желанная девушка, от одного присутствия которой становится в определенном смысле неуютно.

Он прижал ее еще сильнее, подсадил на колено и, уже не слишком понимая, где они, опустил руки на спину и ниже. Подхватил за ягодицы, поднял к себе. Пальцы настойчиво потянули ткань юбки вверх.

Руни издала едва слышимый стон, потом еще и еще, пока Хагер полностью не закрыл ей рот поцелуем. Мысль о том, что они в коридоре, где в любую минуту их могут увидеть и услышать, потерялась в ворохе плотоядных картинок. Какого... они каждый день рискуют жизнями, чтобы сдерживать желания, к тому же обоюдные...

Он остановился, когда понял, что Руни легонько, но настойчиво толкает его ладонями в грудь. Оторваться от нее оказалось сложнее, чем разделаться с пауком-боссом в шахтах Самоцветной гильдии. Хагер осторожно одернул ее юбку, поставил девушку на землю и, взяв за подбородок, заставил посмотреть себе в лицо. Лучше бы не делал этого: ее румянец на щеках, ее огромные ждущие глаза, влажные губы...

"Держи себя в руках, друг", — приказал он себе.

— Ты самый лучший, — прошептала она едва слышно.

— Только для тебя, — ответил он, надеясь, что теперь она правильно поймет его слова.

Она кивнула, попыталась извиниться, и Хагеру пришлось снова целовать ее. Снова и снова, пока Руни не напомнила, что Закейра, наверное, все еще ждет его в комнате. Он бы с радостью послал синеглазую к бесам и, вместо разговора с ней, сгреб бы Руни в охапку...

"Не беги впереди паровоза".

— Иди, — улыбнулась ловкачка, — пропустим потенциальный квест же.

— Ты мне веришь? — Он выразительно посмотрел на нее.

— Конечно, — отозвалась она, — и всегда верила. Встретимся утром.

"Правду говорят: женская душа — потемки", — размышлял Хагер, возвращаясь в комнату. Закейра никуда не делась, напротив — уселась на край кровати и всем видом давала понять, что не уйдет, пока не получит то, зачем пришла.

— Я решила подождать, пока ты вернешься, — сказала с улыбкой, которую Хагер принял бы за соблазнительную, если бы не жар от недавнего поцелуя. — Надеюсь, теперь ты никуда не убежишь, Хагер из Стендара.

— Извини, иногда я просто нарасхват, — отделался он бестолковой шуткой. Нет смысла расшаркиваться перед НПС. — Что у тебя стряслось?

Девушка ожидала другой реакции — разочарование проступило на ее лице, как веснушки на солнце. Хагер облокотился на поленницу, "прицепил" на лицо дежурную заинтересованность и молчанием подталкивал ее начать первой.

— Я знаю, что Рамат хочет нанять тебя охранять нас, — наконец, сказала она.

— Я догадался.

— И как ты планируешь поступить, Хагер из Стендара? — спросила осторожно.

— Зависит от того, что ты скажешь сейчас и чем закончится наш разговор с Совиной Головой. Ты ведь пришла перекупить меня? — Хагеру самому не понравилось, как звучит это слово, но в данной ситуации оно казалось самым уместным.

— Ты очень умен, — снова улыбнулась синеглазая красотка.

— Обойдемся без любезностей.

Воин адски устал: подготовка, а затем переход через портал, разбойники, вынужденное застолье. Теперь Хагер мечтал залезть под медвежью шкуру и проспать без задних ног хотя бы несколько часов. Если Закейра и дальше будет такой же медлительной, он рискует не лечь вовсе.

— Наверное, мне следует сказать кое-что, о чем ты не знаешь.

— Что Совиная Голова никакой не брат тебе? — опередил Хагер.

Девушка удивленно вскинула брови.

— Он так плотоядно смотрит на тебя, как не положено брату смотреть на сестру, — пояснил воин.

— Так и есть, — сказала Закейра с грустным вздохом. — Служителям Истинного знамени нельзя находиться в близкой связи — это запрещено нашим уставом. А я и Рамат... Два года назад мы стали любовниками. Он так увлек меня своими рассказами о тайнах прошлого, своим горячим желание найти истинную реликвию, что я не смогла устоять. Я пришла в орден и назвалась его сестрой, чтобы всегда и всюду следовать за ним. Да и его забота обо мне не казалась бы такой странной. Наша тайная связь придавала пикантности отношениям, и целый год прошел, как один миг. Но потом все изменилось. Рамату не везло, он становился все злее, срывался на мне, и я чувствовала, что значу для него гораздо меньше старых пергаментов и пыли на могильных плитах наших предков. А потом мне повезло раздобыть сведения о Заточенной душе. Рамат смеялся надо мной, говорил, что сам потратил несколько лет на поиски артефакта и не нашел даже пыли его присутствия. Поэтому, когда я привела экспедицию к храму и нашла золотую сферу, он пришел в ярость. Такой удар по его самолюбию — и более сильный человек сломался бы, а Рамат никогда не отличался трезвостью ума и благодушием. Попранное тщеславие понемногу отравляло его. Скоро я стала замечать, что он слишком много времени проводит около меня, но интересуется только Заточенной душой. Он, как мог, оттягивал наше возвращение во Фьергард. А когда я сказала, что хочу купить помощь наемников, — он пришел в ярость. Сказал, что мы нищенский орден, а наемники слишком любят деньги, чтобы не попытаться отобрать единственное ценное, что у нас есть — Заточенную душу.

— Ты думаешь, он хочет присвоить сферу себе?

— Я уверена в этом, — твердо сказала синеглазая. — Несколько недель назад мы остановились на ночлег в Лайте — городке на самой окраине этих земель. О нем всегда ходила дурная слава пристанища воров и разбойников. Все члены ордена уговаривали Рамата пройти мимо и заночевать в лесу, но он был непреклонен. Ночью я встала, чтобы выпить воды, и увидела свет из-под двери его комнаты. Я подошла и услышала разговор двух мужчин. В одном из них я узнала Рамата, другой был мне незнаком. Совиная Голова рассказывал путь, которым мы договорились идти накануне. Нужно сказать, что мы нарочно выбрали неезженые дороги, опасаясь следовать трактами, которые облюбовали разбойники. Больше я услышать не успела — где-то скрипнула дверь, и мне пришлось быстро вернуться в свою комнату, чтобы не быть разоблаченной. На следующий день мы покинули Лайт, но уже к вечеру случилось ужасное.

— Разбойники? — догадался Хагер.

Она кивнула и шмыгнула носом.

— С тех пор убийцы идут за нами по пятам. Каждый день мы кого-то теряли — и только чудо спасало меня от неминуемой гибели. Ты когда-нибудь чувствовал себя добычей, Хагер из Стендара?

— Да, — коротко ответил он.

— Нас осталось так мало, — продолжала горевать она, и Хагер снова поторопил ее. Девушка вытерла слезы и продолжила. — Я думаю, Рамат наймет тебя охранять нас, но на самом деле будет просить тебя о другом.

— Убить тебя и забрать Заточенную душу?

— Убить нас всех, — поправила Закейра. — Он выдаст сферу за собственную находку. Ему не нужны свидетели, которые могут разоблачить его. Уверяю тебя, Хагер из Стендара, у Рамата достаточно денег и красноречия, чтобы убедить в своей правоте и саму госпожу Акмору. Уверена, тебе не услышать от него ни слова правды.

— Если он станет говорить против тебя, как мне понять — коему верить?

— Прислушаться к своему сердцу? — предложила она и как бы невзначай поддела рукой юбку мантии. Ткань задралась, обнажая смуглое колено. — Заточенная душа — моя. Открытие, на которое меня благословили боги.

— Допустим, я поверил. Чего ты хочешь?

Юбка задралась еще выше.

— Ты согласишься на предложение Совиной Головы, но будешь охранять нас от разбойников и следить за тем, чтобы я добралась до Фьергарда живой и с Заточенной душой.

— А Совиная Голова?

— Ты убьешь его, — сказала она так запросто, словно предложила выкорчевать куст. — Незаметно, будто он тоже погиб от рук разбойников. А когда я привезу свою находку, орден даст мне много, очень много золота. Я охотно поделюсь с тобой, Хагер из Стендара. Не знаю, сколько предложит Рамат, но мое предложение в любом случае щедрее. И потом... — теперь ее нога оказалась голой до самого бедра, — ... мы можем быть не только партнерами, но и гораздо ближе...

— Меня интересует только золото, — разочаровал ее Хагер.

Красотка не выглядела расстроенной. Напротив, продолжала все так же лучезарно улыбаться.

"Наверное, рассчитывает переубедить меня в пути".

— Пусть будет так, Хагер из Стендара. Я согласна скрепить наш договор любыми подходящими тебе клятвами.

"Правильно ли я поступаю, не посоветовавшись с остальными?"

— Я не могу дать тебе ответ прямо сейчас, — попытался отделаться он, но девушка категорично махнула головой.

— Нет, Хагер, сейчас или никогда. Я знаю этого человека и знаю, какими убедительными могут быть его слова. Если ты не согласишься сейчас, ты ответишь согласием ему. Утром.

"И что мне ответить?"

История Закейры от и до выглядела убедительной. Конечно, девушка могла искусно врать, но ведь и Совиная Голова мог обманывать с не меньшим умением. К тому же он явно что-то утаивал. Разговор, начатый в зале, окончился ничем после очередного вопроса. Наверное, не самого приятного для искателя прошлого. Хренова дилемма.

— По рукам, — ответил Хагер, а про себя подумал, что еще не раз пожалеет о столь опрометчиво быстро принятом решении.

Ладонь Закейры оказалась до неприятного мягкой, словно девушка в жизни не занималась ничем, тяжелее расчесывания волос. Держа его ладони в своих руках, она нараспев произносила молитву Арнииру — богу странствий и покровителю всех путников, прося его стать свидетелем их устного договора. Хагер ни на секунду не поверил, что эта молитва имеет хоть какое-то значение, но неприятное подозрение червем точило душу.

— >

Вы получили новое задание "Невинная жертва"

— >

Стоило синеглазой красавице покинуть комнату, Хагер скинул доспехи, положил их около кровати и забрался под шкурные одеяла. Ничего не прочищает голову лучше, чем крепкий сон.

* * *

"Уже пора запомнить, что предчувствию скорой задницы стоит доверять", — думал Хагер, глядя на стоящего на пороге Рамата Совиную Голову.

Археолог выглядел уставшим, словно всю минувшую ночь провел за научными изысканиями. Не исключено, что так оно и есть. А может, в объятиях своей синеглазой любовницы. То, что он хочет завладеть ее реликвией, вовсе не означает, что Закейра перестала интересовать его как женщина.

— Могу я войти, уважаемый Хагер из Стендара?

Воин покачал головой, опустил ноги на пол. Сарф и Брандин все еще дрыхли — черт знает, когда притащились, но на грудь приняли немало — комната полнилась ароматом перегара. Пусть проспятся. И что их всех вчера понесло на дно стакана? Будто сговорились.

— Поговорим внизу, — проговорил, натягивая сапоги.

Не нужно быть провидцем, чтобы догадаться, о чем пойдет разговор, но воин не стал забегать вперед и предоставил археологу право первого голоса. Совиная Голова придирчивым взглядом осматривал комнату, словно искал в ней что-то или кого-то. Хагер же терпеть подобного не мог. И неважно, что ему нечего скрывать, — чужое любопытство он старался пресекать в зародыше. Нечего совать нос, куда не просят.

Хагер почти вытолкал любителя древностей за дверь, последовал за ним.

— Прости за мою вчерашнюю спешку, славный воин. После того, что ты для нас сделал, мою неучтивость ничто не оправдывает, но я все-таки извинюсь за нее.

Совиная Голова низко поклонился и распрямился вновь. Жест — скорее дань традициям, чем искренний поступок, но воина в любом случае мало интересовали извинения.

— Я также извиняюсь за столь ранний визит, — Совиная Голова отвесил еще один поклон.

— Наверное, для него есть уважительная причина.

— Верно. Я вынужден похитить еще немного твоего бесценного времени и просить выслушать меня. Если ты будешь благосклонен к моей беде, то и помочь.

— Слушаю, — коротко ответил Хагер.

Они спустились на первый этаж. Совиная Голова нашел место около окна, навалился локтем на куцый подоконник и, прочистив горло кашлем, начал рассказ.

— Ты, несомненно, помнишь историю, которую вчера рассказала Закейра.

— В общих чертах, — соврал Хагер. Сказка о пылком парне, вырезавшем служителей Акморы, занятна, но, в сущности, бестолкова.

Свой рассказ Рамат начал так же, как и голубоглазая. Они повстречались, полюбили друг друга и больше не могли расстаться. Хагер ожидал услышать что-то подобное, чувствуя, что самое "вкусное" в этой истории спрятано много глубже.

— В конце концов, мы стали настолько близки, что я не мог не доверить ей самую большую и самую заветную мою мечту — найти Заточенную душу. Много лет я потратил на то, чтобы отобрать у прошлого эту реликвию. Это не просто очередная редкость, выкопанная из земли или песка, это — моя жизнь. Многие состарились и ни на шаг не смогли к ней приблизиться, а я — смог. И я рассказал Закейре. — Он сдобрил слова горестным вздохом. Настоящим, как показалось Хагеру. — К сожалению, я был ослеплен любовью и не заметил алчной змеи под личиной красавицы. Несколько месяцев она расспрашивала меня обо всем, читала книги, изучала карты, а когда я был готов отправиться к главе нашего ордена, чтобы сообщить о местонахождении Заточенной души, Закейра остановила меня. Сказала, чтобы я не спешил — подумал о том, сколько стоит эта находка. Она осторожничала, конечно, но я слишком часто видел алчных черных копателей, чтобы не угадать ее задумку. Мне следовало пойти к главе ордена сразу же, как только я угадал ее намерения, но я любил Закейру и верил, что она, в конце концов, встанет на сторону истории и отринет обуявшую ее жадность.