Восхождение: Град Темных Вод

— Ты допустила ошибку в пропорциях, — "добил" ее Стас. — Сиди там живая модель, такого никогда бы не случилось.

"Шах и мат", — неожиданно для себя восхитилась девушка. "Кажется, я с утра вспоминала о настольных и карточных играх?.."

— Ладно, пустое, — он поднял руку, подзывая официанта. — Меня не особо тревожило бы твое увлечение, не случись рядом с тобой этот тип.

"Указующий перст" куратора ткнул в беретик цвета томата.

— А что с ним не так? — осторожно спросила Вероника.

Нет, намеки из "предыстории" она ушами ("слоновьими, ага") не прошлепала, но почему бы не прикинуться девочкой-ромашкой, когда ничего другого в арсенале не осталось?

— Не думаю, что тебе интересны детали застарелого конфликта, — Стас убрал планшет. — Еще два кофе и компот. И счет, пожалуйста.

Последние фразы предназначались официанту.

— Если в двух словах: мне совсем не по сердцу его махинации с привлечением неизвестных художников. Суть в том, что одних он привечает, обогревает и выдвигает; для такого у него свой знак качества: "Годно! Годневич" имеется. Это — известная общественности сторона деятельности Годневича, обложка. А с изнанки другая категория ребят — они пишут картины, которые затем продаются под чужими именами, с чужими автографами.

— В наши-то дни? — усомнилась Вероника. — Есть же специалисты, разные технические способы установить подлинность...

— Когда человек хочет прокормить семью, выплатить долг или оплатить лечение — он совсем не прочь отдать свои работы на подпись тому, кто может их продать, — жестко ответил куратор. — И вот мы уже говорим о многогранности таланта известного современного художника. Они не мастеров прошлого копируют, чтобы проверку на подлинность проводить. Хотя, допускаю и такое.

"Это не голословные обвинения", — глядя в глаза наставника, поняла девушка. "Он знает, о чем говорит. Уверен на все сто, если не больше".

— Но, раз вы знаете, почему...

— Почему не знают все? — не дал договорить ей Стас. — Потому что когда-то мы были друзьями. Не заклятыми — просто друзьями. Затем я дважды облажался, и мы пришли к тому, что есть сейчас. В общем, к чему я клоню: не связывайся с Годневичем. Держись от него как можно дальше, Белозерова.

— Усекла, — закивала Вероника.

Это, в общем-то, вполне сочеталось с ее изначальными намерениями касательно "беретика".

— Это не все, — Стас в два глотка выпил свой кофе. — Профессор Панченко внезапно выразил желание провести несколько подготовительных семинаров для старших курсов. Денег он за это не запросил, потому едва ли Алексеевич откажется.

— Юрий Алексеевич? Наш ректор? — уточнила девушка.

— Он самый. Панченко — тот хрыч из Репинки, что критиковал твои работы с натурой. Так вот, где Панченко — там Годневич, проф для него, вроде как, даже место на своем факультете пытается пробить. Мне бы не хотелось, чтобы вы пересеклись. Это лишний риск, поскольку Панченко известно, что автор раскритикованных им работ — моя любимая студентка, а что известно Панченко...

— Известно и Годневичу, поняла, — Вероника кивнула.

И поймала себя на мысли, что чужая забота — это приятно.

— Это будет сентябрь, расписание пока не обсуждалось, точнее не скажу. Две недели, максимум месяц — приболеешь. Справку я организую. Протестов нет?

— Работа с натурой? — принципиально она не возражала, но "хвосты" подтягивать после месяца пропуска не хотелось.

— Доплачу натурщику и приглашу в свою студию, вообще не проблема, — отмахнулся Стас. — Вопросы?

Вероника завертела чашечку с остатками кофе в руках, призадумавшись.

— До сентября целый месяц. А вызвонили вы меня вчера с такой срочностью, будто конец света на носу. Был еще какой-то повод или?..

Стас сжал кулаки.

— Был. Позавчера Потапова вскрыла себе вены.

Вероника явственно ощутила, как кровь отлила от лица.

— Она...

— Жива, — успокоил ее куратор. — В больнице. Нет, ну о чем только думала, дура малахольная?!

"Она ведь мне тогда не с бухты-барахты звонила", — заметались в голове девушки мысли с горько-кислым привкусом чувства вины. — "Что-то с ней случилось, и не в тот же вечер она себя покромсала, значит, я могла позвонить тому же Стасу, что-то предпринять"...

— Была, наверное, причина? — не совсем твердым голосом сформулировала она вопрос.

— Я поднял вопрос об отчислении, — лоб Стаса пересекла глубокая складка. — Из-за твоих работ. Испортила их Потапова. Вижу, для тебя это не неожиданность.

Вероника отвела взгляд.

— Гадкая история. Рокитова сдала Потапову, причем никто на нее не давил, она сама явилась к ректору и выложила все, что знала, как на духу. Ректор вызвал меня. Я — Потапову. Никто бы ее не отчислил: я подумал, что не помешает припугнуть эту бестолочь, чтобы дурь из башки выветрилась. А она...

Девушку замутило: ей вспомнился другой обеденный стол, другая "беседа", как если бы это было вчера: "Трусливые собачки как раз исподтишка и норовят укусить. Ты — можешь только тявкать"...

"Полина обозлилась и решила напакостить хоть кому-нибудь? До кого дотянется? Я ее взбесила — и стала толчком для новой подлости? Но зачем, демоны ее дери, зачем сдавать было Аньку?!"

Выдергивая Веронику из болота с вопросами, рожденными тем самым чувством вины, загудел виброзвонком смартфон Стаса, лежащий на столике.

Куратор взглянул на экран, поморщился, сбросил вызов.

— Хотел предложить отвезти тебя к ней в больницу, но сегодня не получится. Давай, завтра заеду с утра?

— Не нужно, — замотала головой она.

— Не поедешь? — вздохнул Стас. — Твое право.

Вероника поднялась, давая понять, что посиделки окончены.

— Поеду. Но доберусь сама. Название больницы мне только скажите.

В конечном итоге они договорились, что Стас наберет ее в районе одиннадцати. Если к тому времени Вероника еще будет дома, то он ее таки отвезет. Нет — так нет. Глядя на куратора, девушка решила, что движет им не мифический "долг педагога", и не романтические порывы, а все то же чувство вины. Пережал — и вот, что вышло.

В игру она зашла без настроения — оно и понятно.

— С возвращением, — поприветствовал ее виртуальный мир.

Мрачным, замогильным почти, голоском.

Перед глазами Хэйт расплылась дымчатая клякса цвета давленой черники — и явила говорившую.

Мелкую (с ладонь), как и все виденные ранее квартеронкой товарки этой... особы, темноволосую, с лавандово-серыми крылышками — фею. Почтовую фею.

Уважаемый игрок!

Уведомляем вас, что, в соответствии с пожеланиями и многочисленными обращениями, мы внесли изменения в систему обмена личными сообщениями.

Теперь за каждым игроком закреплена личная посланница — это сделает обмен корреспонденцией удобнее.

Администрация Extra-World желает вам приятной игры!

— Удружили, заботливые вы наши, — вознесла взор к небесам адептка. — От благодарности и умиления в зобу дыханье сперло!

Феечка внезапно оживилась, начала нарезать круги вокруг Хэйт, по поверхности полупрозрачных крылышек и платьицу, похожему на бутон тюльпана из дымчато-серых и сиреневых "лепестков", засверкали искорки.

— Бескрылое задыхается? Умирает? Нет? Как жаль.

Проделав "контрольный" круг вокруг адептки, фея выдала безразличное:

— Письмо, — и исчезла в черничной кляксе.

Свиток, перевязанный пурпурной лентой, Хэйт поймала на автомате.

— Посланница — это от слова "послать"? — возмутилась квартеронка вслед испарившейся пигалице. — Жаль ей!

Становилось понятнее, к чему были эксперименты с поведенческой схемой феечек, а то, что они стали разговаривать, само по себе было здорово. Но что — и как! — говорила ее персональная летунья, адептку слегка шокировало.

— Или у всех нормальные "посланницы", только моя — дефективная. С моим-то счастьем.

Хэйт махнула рукой и приступила к чтению записки от Рэя.

"Порталы снова работают, мы будем ждать тебя у Ворожеи, в Миттолисе", — писал ей убийца. Адептка огляделась: орочий парк был восхитителен, но Рэй был прав — сменить обстановку стоило. По ряду причин.

Компания была в сборе: Рэй сидел рядышком с Маськой, напротив обнимались Барби (удивительно умиротворенная) с Кеном (довольно улыбчивым), смотрелись объятия тонкокостного эльфа и массивной горы мышц орочьего происхождения... потешно. Место "во главе" прямоугольного стола занимал Монк, а стул напротив него пустовал — очевидно, ждал адептку.

Сначала был шумный обмен приветствиями, затем для "ушастенькой" заказали выпивку, а после тоста орчанки: "За охренетительных нас!" — убийца, враз посерьезневший, взял слово.

— Все с сборе, значит, можно озвучить не самые бодрые новости. Нашу команду болельщиков и живописцев во время одного события — вы же понимаете, о чем я? — засветили. И физиономии наши, к счастью, не в лучшем качестве — издалека снимали, теперь в сети, а у массы народа есть к нам вопросы.

— Пусть они ими же и подавятся, — рыкнула Барби, умиротворение с лица которой как сквозняком от входной двери сдуло — как и улыбку Кена.

— Родная, спокойнее, — попробовал усмирить подругу эльф. — Этого следовало ожидать.

— У Теней на форуме тихо, — подала голос гнома, какая-то очень уж задумчивая. — Тишь такая вся тишайшая, что дураку ясно — дело труба.

— Простите, ребят, — повинилась Хэйт. — Это из-за моей затеи с "наблюдательством". Подставила всех... Нам тут-то, на людях, сидеть не опасно?

Рэй покачал головой — без особой уверенности, впрочем.

— Искать целенаправленно нас логичнее всего у орков или эльфов — второй акт в пьесе "Завалим же Архидемона сами" неписи будут играть там. В крайнем случае, это мирная зона, что нам тут сделают? И забей, та битва доставила столько фана и зрелищ, что оно того стоило. Более чем.

— Плюсую неистово, — поднял большой палец вверх монах.

Адептка выдавила слабую улыбку. "Там — поспособствовала суициду, слава богам, неудачному, тут — втравила друзей в неприятности... Начинаю понимать свою фею".

— А что теперь будет с шестой расой? — задалась вопросом гномка. — То есть: было же заявление от администрации о праве выбора — освобождение захваченных земель или ввод краснокожих этих в игру, а вышло и не так, и не эдак.

— Я более, чем уверен, что введут демонов, как играбельную расу, — откликнулся Кен. — Скрипты прописаны, модели персонажей, наверняка, подготовлены, сценарии квестов и наброски обновленных локаций ждут своего часа. Корпорация не выдернет стул из-под ног своих эвент-мастеров, сценаристов, дизайнеров и прочих трудяг. Это не есть выгодно. И по деньгам, и для престижа.

Барби выпустила светлоухого из объятий (малость смахивающих на тиски).

— Умный ты мой, и как они это провернут?

— Да очень просто, — отодвинулся от подруги лучник. — Заявят о неучтенном прорыве на неоткрытых территориях, приз за нахождение назначат повнушительней — и толпы приключенцев рванут на поиски. Эти демоны будут дружелюбнее нынешних, запустят несколько спец-сценариев на примирение с другими расами, и, вуаля: все в выигрыше.

— Кроме нас, — буркнула Маська.

— Не скажи, — не согласился с малой монах. — Про нас при таком раскладе забудут. А это ли не выигрыш?

— Не о том думаем, хотя я во многом, если не во всем, согласен с Кеном, — снова привлек внимание группы Рэй. — И с Монком. Но прошлое — в прошлом, будущее зависит не только от нас, а в настоящем надо решить, как избежать лишнего внимания. Без ущерба для себя.

— Вывод напрашивается сам собой, — пожал плечами Кен. — Разделиться на время.

— Или, — встрепенулась Маська. — Залечь на дно.

Убивец заинтересованно сощурился.

— Ты говоришь о...

— О Граде Темных Вод, конечно, — малиново-чернявые хвостики аж подпрыгнули, так резко кивнула гнома. — Посуди сам: это самое донное дно. Юффий говорил, что Град скрыт, а на форумах ни буковки, ни запятой об обитателях озера и тайной локации. Гениально же, ну?

— Баранки гну, — окончательно посмурнела Барби. — Мы с Кеном улетаем послезавтра. Я первый раз за восемь лет уломала его на нормальный отпуск, на нормальном острове в тропиках, с нормальными, блин, пляжами и коктейлями, а тут вы — с новыми великими идеями...

— Дружище? — удивился Рэй.

Эльф развел руками, как бы извиняясь.

— Билеты куплены, отель оплачен. Три недели без вай-фая и компов.

— Три недели! — в один голос ужаснулись гнома, убивец, квартеронка и даже монах.

Какое-то время все молча цедили свои напитки.

— Выходит, разделяемся? — хмуро спросил Монк. — Ладно, висит у меня одна персоналка, классовая, займусь.

Гнома, расстроенная больше всех, тяжко вздохнула.

— Ну, и у меня есть задание от Совета Старейшин. Оно полезное. Я ж хочу мануфактуру свою.

— А мне неплохо бы поднять репутацию с орденом, — Рэй потер переносицу. — Хэйт, а ты?..

Адептка замахала руками.

— За меня не тревожьтесь, я найду, чем себя занять!

Маська слегка повеселела:

— Мы же будем на связи? И, случись что, всегда сможем собраться. О, эта обнова с феечками — просто улет! Моя со мной разговаривает!

Хэйт отвела взгляд в сторону, туда, где стояло чучело ослика.

— Угу, моя со мной тоже.

И выбрала в интерфейсе отправку почты.

— Яд? — метнулась к бокалу адептки объявившаяся фея. — Досадно.

Монк поперхнулся.

— Воистину улет!

Очень скоро друзья начали расходиться. Первыми вывалились в мир реальный Кен и Барби, паковать чемоданы и добивать какие-то недоделки по работе, затем вдруг всполошилась Маська ("Ой, ой-ой-ой, опаздываю!"), взгляд Рэя стал рассеянным — он, хоть и сидел в метре от адептки, был уже где-то далеко.

Хэйт решила не смотреть, как разбегутся и остальные, коротко распрощалась и вышла. Характеристики, квесты, получение денег и репутации — все это могло подождать. Других дней, другого настроения.

"Чувствую себя каким-то перекати-полем, которому и тут не уютно, и там не прижиться", — выбираясь из модуля, рефлексировала Вероника.

Сначала разговор со Стасом, буквально вымотавший ее морально, затем осознание — как обухом по темечку! — того, что успела до такой степени привязаться к игровым знакомцам, что известие о расставании с ними выбило из колеи, напрочь, начисто!

— Пожалуй, мир не готов к появлению дружелюбной Вероники Белозеровой, — изрекла она насмешливо. — Не будем же его обескураживать.

А вот застольная беседа с куратором никак не шла из ее головы. Точнее — те слова Стаса о ее хронической усталости. Дело было не в его правоте: и живопись она забросила, и выглядеть стала хуже, но... Летние каникулы, точнее, два месяца, остающиеся после выездной практики, ведь можно тратить на подработку. Многие студенты летом нанимаются в кафешки, в разноску — да мало ли куда! — небольшой приработок — лучше, чем никакого. Стас знал о ее ситуации, но говорил он о двух возможных причинах усталости подопечной: либо картины, либо игра.

Да, она не самый общительный человек на планете. Да, Стас мог решить, что она живет на деньги, оставшиеся от родителей. Но имелся и третий вариант, бредовый и... неправильный. Если бы Стас знал о ее перемещениях, его доводы были бы наиболее весомыми.