Бета-тестер 2. Вспомнить все

Действительно белые красивые длинные волосы нельзя было не отметить. Красавица вырастет писаная, княжна.

— Ноги босые, — продолжал Влад, — сухие кажись. Долго сидит. Как так не видели её, а?

Нужно было разобраться, и мы оставили белье вариться в собственном соку. Медленно пошли к краю берега, да и встали, когда водичка по щиколотку была.

* * *

Девочка болтала ножками в воде не переставая плакать. По воде шли круги. На берегу и в округе было по прежнему пусто, как будто вымерли все.

— Эй! — позвал её Влад, он опомнился первым. — Ты чего плачешь?

Девочка убрала руки от лица и улыбнулась, вытирая слезы.

— Ничего, дяденька. Грустно мне.

— А как ты попала туда, на середину Муромки? Плавать умеешь?

— Ничего, дяденька. Грустно мне.

Она повторила слово в слово это несколько раз и с одинаковым выражением лица. Потом прятала лицо в ладонях и продолжала плакать.

— А как зовут тебя? — спросил уже я.

— Ничего, дяденька. Грустно мне.

Влад озадаченно посмотрел на меня и пожал плечами.

— Что делать будем?

Девочка опять уткнулась ладонями в лицо и плакала, болтая ногами.

Нельзя ее оставлять в таком состоянии. Хотя бы родителей позвать, чтобы забрали. Но девочка на вопросы отвечать не собиралась и стандартно произносила только " Ничего, дяденька. Грустно мне".

Так я другу и объяснил. Хотел предложить оставить девочку в покое у нас как бы задание есть поважнее, когда он полез в воду.

Девочка не обращала на него внимания, когда он брел разгоняя волны руками, когда вылез на камень и сел рядом. Она не обращала внимания, когда попытался дотронуться до ее плечика, желая вывести из состояния соляного столба. Не обращала внимания, когда он её толкнул: слабенько, чуть сильнее, потом еще сильнее, а потом и напрягся весь, покраснел, поднатужился.

Девочка сидела ровненьким столбиком, и даже дыхание не сбилось.

-Ах ты ж! — вскрикнул Влад, падая в воду и поднимая фонтан брызг. Он пытался девочку то ли пнуть, то ли толкнуть, и неудачно оступился, да кубарем и улетел в воду. Девочка на миг оторвала руки от лица, посмотрела на фыркающего богатыря и опять ушла в себя.

— Погоди, — сказал я и присмотрелся. — Погоди немного. Что это блестит?

Над головой девочки переливались руны, какие-то неизвестные надписи. Из тех, что я видел раньше, из тех, что приходили в кошмарах и наяву.

Руны переливались разными цветами, они казались выпуклыми, такими близкими и манящими. Висел кирпич над головой девочки не касаясь её и не падая в воду. Он манил к себе и как будто напевал: "Раз-два-три! Фреди Крюгер придет за тобой"

То есть нет, он говорил: "нажми меня".

Я протянул палец и нажал воздух. Кирпич лопнул и пропал вместе с надписью. Девочка подняла голову и посмотрела мне в глаза:

— Спаси меня, богатырь!

* * *

Влад охнул и рухнул в воду. Девочка смотрела на меня и говорила. Говорила так отчетливо будто чеканила слова прямо мне в ухо. Она рассказывала свою историю, а мы слушали. Я на берегу и Влад, недавно выползший из речки.

"Рада зовут меня, добрые богатыри. Мне уже шестой годок пошел, скоро семь будет. Живи, да радуйся. На вечерницы бегай, да только судьба-злодейка не позволила Раде счастье познать. Забрала меня сила нечистая. Забрала и душу и тело. Предстоит мне Мавкой стать — девкой речной. Продали мою душу родители мои, и предстоит мне стать одной из проклятых девчонок. Купаться в реке, да зазывать молодцов и детей маленьких на погибель. Не хочу я такой участи, помоги богатырь".

Обращалась она только ко мне, игнорируя мокрого богатыря, неудачливого спасителя. Странно он ведь, здоровее будет и красивее, да смотрела девочка только в мои глаза, только мне Андрию доверяла.

— Что сделать нужно?

— Кто-то из родителей моих предал меня и убил, на потеху мавкам. Теперь я им принадлежу, но связь еще не крепка. До Троицких свят если не отомстишь за меня, стану я нежитью навсегда и окончательно. Но если найдешь и отомстишь убийце — буду прощена и покой найду.

— Так кто убийца, то? — переспросил Влад, но молчала девочка, холодная душой и телом. Смотрела она на меня и ждала ответа. Над головой руны горели. Красная и синяя. Опять требовали нажать. Только на этот раз нужно было из двух выбирать.

-Ты чего? Опять пальцем тыкать будешь, комаров душить?

Я смотрел на руны и выбирал. Красная или синяя? Цвет крови или цвет неба? А может это лед и холод, а не небеса?

— Точно, — пробормотал Влад, — совсем уже ум за разум.

Я выбрал красный камень и нажал на него. Девочка моргнула и заговорила:

— Спасибо тебе, Андрий богатырь. Найди моих родных и узнай убийцу, а потом накажи его. Только так от проклятия избавиться смогу и умереть спокойно, а не бродить вечно по Земле. Ступай.

Она выпрямилась и камень медленно начал погружаться в воду.

-Однако, — прошептал Влад, да и я напугался, но с места не двинулся. Камень медленно уходил вглубь, забирая с собой маленькую девочку с огромными, милыми и очень красными глазами.

Когда вода сомкнулась над детской головой и даже волны успокоились, я все еше помнил эти красные звезды.

— Ты видел эти глазища? — прошептал Влад.

— Чего?

— Эти красные, эти страшные ...

— Пойдем, — я развернулся и еще под впечатлением побрел назад, — нужно помочь девочке.

А еще белье постирать надо и деду отнести и награду получить.

— Нет, — сказал Влад и голос его изменился, прибавилось стали и злобы, — Мы не будем помогать нежити.

— Ты слышал, что она сказала?

— Нет. То есть слышал, конечно. Но мы не будем помогать нежити.

— Это просто маленькая девочка...

— Маленькая мертвая девочка, — некрасиво прервал меня брат, — с красными глазищами. Нежить.

— Маленькая девочка, душа которой просит успокоения. Ты, что слушал невнимательно? Бла-бла-бла ступать вечно по Земле не хочу, помогите. Слышал или бучных камней нанюхался?

— Богатыри не помогают нежити, — медленно и четко процедил Влад, — тем более с красными зенками.

— Дались тебе эти глаза. Испугался что ли?

— Я? — Влад шагнул ко мне и встал почти в упор. Грудь к груди. Глаза в глаза. Как будто поцеловаться желает.

— Ну да. Испугался маленькой утопленницы, которая даже не потеряна еще. После взгляда Бабы Яги портки менять будешь?

Влад взял меня обеими руками за рубаху, а я перехватил его руки.

— Послушай сюда, гусляр.

Вдалеке громыхнул гром. Скоро начнется дождь.

-Хлопчики, ваше? А?

— Чего надо? — проревел Влад не оборачиваясь. Взгляд он не отрывал от моего. Я не уступал. Голос старушки, пусть идет куда шла. Или это Яга, явилась на зов? Я не удержался и скосил взгляд в сторону, Влад довольно ухмыльнулся. Маленкьая тщедушная и совсем не страшная старушка показывала в сторону стирки нашей.

— Маленькая моя, случаем не ваше подштанное жует?

Четвертая глава

'Маленькая' оказалась коровой. А жевала она портки Василия, которые мы на камнях для просушки разложили, да так и забыли про них.

Корова статная, красивая. Белая вся, но с коричневыми пятнами на боках, аки карта земная. Роги закрученные, как на шлеме у татарина. Морда угрюмая, белая с ченым, смотрит искоса и тряпки жует.

Когда Влад к ней бежал и кричал что-то грозное даже не шелохнулась и смотрела на богатыря будущего безразлично из подо лба. Когда он за рукава потянул, она "мукнула" и на себя 'потянула'. Выпускать не стала.

Я, нет чтобы помочь, на земле катался от смеха. Очень уж смешно поединок выглядел. Грозный богатырь, победивший десяток упырей и одного гигантского червя, не может с коровой справиться.

— Орясина! — прошамкала бабка. — Кто же так с Зорькой обращается! Ты попроси её, сена дай вместо портков, за ухом почеши. А то взяли моду из морды рвать.

Подошла, да как треснет деревянной палкой Влада по между плеч. Это уже был перебор. Я за смехом даже и не видел, как они там спор разрешили.

Бабка победила в итоге: вещи у коровы забрала и привязала ближе к воде, белье вернула, отряхнула . Потом и меня огрела по дергающимся ногам. Сразу смех пропал.

— Чего смеешься, пустобрёх? Даст вам Василий за свои штанцы. Мало ни покажется. Вставай, а ну.

Тут я и вскочил. Больно охаживает бабулька. Пару ударов сверху и ходить не смогу. Не надо, проходили уже.

— Зорьку обижать не дам! — ругалась бабка. — Смотреть за вещами надо. А ну, сюда иди!

— Тихо, тихо, — отступал Влад, — бабулечка родная, не хотели мы твою кормилицу обидеть. Нечисть сбила с пути истинного. Девка эта, друга моего надурить хотела.

— Что за девка? — заинтересовалась бабка. Тут Влад все и рассказал. Про девочку на камне с глазами красными, про задание, которое она нам дала, про загадку, которую загадала.

— Русявая? С длинными косами?

— Да, — говорю одновременно с другом, — глаза красным отдают.

— Ореховская это. Верка. Знаю всё про эту историю.

— Так расскажи, — попросил Влад.

— Не только расскажу, а и с одёжкой помогу. А то вас Василий на порог не пустит, богатырями не станете.

— Вы и про это знаете?

— Я про все знаю, добрый молодец. Присяду, а вы слушайте.

Бабулька взгромоздилась на плоский камень, а мы сели на землю рядышком. Корова мирно жевала сочную травку неподалёку. Солнце светило нежно и ласково лучами гладило. Красота.

— Марфа меня звать, если вам интересно. А девочку ту Веркой. Из семьи Ореховских она.

Бабка достала цветной платок и накинула почти элегантным движением на голову. Солнце ей не нравилось. Старость не в радость. То, что молодым ласковое — старикам огонь удушающий.

— Пропала Верка почти год назад. Аккурат перед троицкими святами. Убивался отец долго, искал ее. Да и сейчас не успокоился. Вроде как ищет. Да только где найдешь. Но вот, что я вам скажу, хлопцы. Нехорошо так говорить, но вся деревня гудит. Сам он ее того.

— Дочку свою? — подал голос Влад, — Да вы шутите. Свою кровинушку родной отец утопил?

— Не утопил. В услужение отдал. Ты слушай, слушай, да врать не мешай. А что правда, а что нет, потом сами разберетесь — на то вам и дали задание. Жена у него умерла пару зим назад, так и остался бобылем пока новую не привел. Откуда она. Кто она... Неясно. Но полюбил страстно, еще сильнее чем первую свою. Жили душа в душу с Дареной и Верку не обижал. Никому не рассказывал откуда невеста взялась. Да и она на разговоры не горазда была. Жили себе да жили, пока малую обижать не начали. Не взлюбила мачеха её. Тяжелую работу давала, кормила плохо. А потом видели, как отец Верку на снег зимой выкинул. Швырнул через забор, как котенка. Наказывал дюже. Тогда я и поняла, что неладно все. Но кто в чужую семью полезет? Это никому не дозволено в отношения чужие лезть. А потом пропала Верка и с концами. Мужики собрались на поиски, ходили днями и ночами да так и не нашли никого. Молчан с ними ходил (так отца зовут), страдал дюже, да не верил ему народ. Не пропадают дети у нас, розумеете? Умереть при родах могут, умереть от голода могут, кабан задерет на охоте — всяко бывает. Но чтобы пропало дитя без вести, просто так. Точно вам говорю, отец сам ее и отдал. Чтобы развлекаться с молодой женушкой не мешала.

Влад меня опередил и первый спросил.

— А ты это точно знаешь?

— Так я свечку им не держала. Но изменился он. Нелюдимый стал, только к ней добр был, к женке новой. Отдал он Верку, отдал мавкам. Видели девочку люди по ночам здесь у реки.

— А что они у реки по ночам делают?

— А я почем знаю? Ты тоже спрашиваешь. Спроси лучше как девочку спасти.

— И как же ее спасти?

— Убивцу уничтожить нужно, — стукнула бабулька кулаком по камню. — До Троицких свят Молчан должен умереть. Всё.

Меня аж холодом обдало. Не разбираясь, да так сразу убить. Что мы тати что ли? Но вот Влад думал иначе.

— Когда Троицкие? Я знаю, конечно. Но может у вас по-другому тридиции или отсчет идет не так.

— Завтра. Три дня девки гуляют. Русалки и мавки на землю выходят. Осторожно, защекочут, если попадешься! Три дня будут праздники, а русалки неделю гулять будут. Вот тогда и Верку в Мавки окончательно примут. Не вернется она домой.

— А если отца убить, вернется что ли? — продолжил я сомневаться. — Она же утопленница. И куда она вернется? К мачехе? Что-то я логики не вижу.

— А ты не думай много, — рявкнул Влад. — А то опять будет перед глазами летать всякое. Предателя убьем — связь разорвем. И не утопленница она еще. Пошли, брат.

— Погоди, — сомневался я. — Девочка сказала разобраться, а не наотмашь бить. Давай разберемся, с семьей поговорим. Может ещё узнаем чего.

— И правда убивать днем как то плохо, — поддержала меня бабка, — Ночи дождитесь. Выманите Молчана к берегу и там того. Признание получите для надежности и решите вопрос.

— До какой ночи, — нервничал Влад. — А если не успеем? Троицкие свята завтра. В полночь срок выйдет, наверное. Не спасем девочку.

— Ну это я не знаю, — задумалась бабка, — Наверное ее не сразу посвящать будут. Может завтра, может послезавтра. Время есть. Празднуют русалки неделю, говорю же.

Влад засомневался, я видел это. Нужно было пользоваться моментом.

— Ты только представь брат. Врываешься в дом чужой. Бросаешься на хозяина с мечом. Он, конечно, сопротивляться будет и за топор схватится. Но ты его порубишь на куски. Прямо посреди белого дня. Посреди деревни. На глазах у жены молодой в куски изрубишь. Представил? Все палати в крови и воздух в женских криках. Ты басурманин что ли? Да тебя мужики на вилы подымут и забудут, о чем говорили.

— Да, — пробубнила Марфа, — тебе бы былины складать.

Я смутился.

— Играю на гуслях немного.

Друг стоял набыченый и мозгами шевелил. Забыл, что мозги в команде это я.

— И чего делать будем?

— На разведку идем. Далеко еще до рассвета.

* * *

— Не нравится мне это, — говорил Влад, пока мы подымались наверх. Бабулька осталась с коровой позади, про свое обещание помочь с зажеваной одеждой забыла.

— Почему?

— Не знаю. Плохое предчувствие. Нужно выполнять задание Василия, да на Киев идти. Богатырями становиться. А эти с нежитью хитрости — не моё это. Давай сдадим труханы его, да следущее задание возьмем. Не хочу я никого убивать, прав ты. Нехорошо это.

Так ничего и не порешили нормально. Чуть не с кулаками разошлись. Влад забрал одежду, да к Василию повалил. А у меня были другие планы. Не могу я от принятого задания отступиться, почему то. Жжет.

* * *

Посоветовала мне Марфа к волхву обратиться. Живет он на краю села, в грязной, на вид заброшенной, хижине. Как и все отшельники плюет на роскошь, да с богами разговаривает. Вон и статуя Перуна во дворе, сам сделал или наколдовал?

Старик во дворе сидел, костер палил. Костер небольшой, да плямя жаркое, ветки так и трещали. Волхв грибы и ягоды на палочку деревянную нанизал да над костром сушил. Тут вообще по всему двору всякого развешано. Грибы, коренья, прутики всякие, травы и даже бабочки с жуками.

— Чего хочешь? — грубо спросил он, когда мне опять в голову прилетело видением.