Долг Корсара

— Странно, — почесал затылок я. — Почему же нам, пиратам, не выпадает таких заданий? Судя по всему, сейчас мы должны играть в благородство, спасая местный народ.

— Ей богу, ты как будто первый день в игре!

— Я здесь месяц...

— Ты на корабле говорил, помню. — Он кивнул. — Так вот, Рудра. Некоторые задания вынуждают осуществлять кое-что похуже, чем то, что творят испанцы с индейцами. И это уже каждый сам для себя решает — выполнять или отказываться. "Эльдорадо" потому и вышли в топ, что не останавливались ни перед каким, даже самым мерзким заданием. Очень хотелось бы, чтобы однажды им выпал квест сожрать свое дерьмо, и я бы поглядел, с какой активностью они будут это делать, чтоб их, — выругался старпом. — Самое ироничное, что любой треш можно легко списать на то, что это всего лишь игра. Вопрос самовнушения, и только...

Тем временем бойня накалялась. Со стороны испанцев загрохотали пушки, срезая пальмы и кустарники. Из леса выбегали новые отряды солдат, на ходу выстреливая из мушкетов и пистолетов. Головорубы вели себя, как настоящие дьяволы. Даже полумертвые, они с яростным рычанием продолжали идти в бой, закидывая врага ядрами с фитилями, взрывчатками, ножами и топорами. Даже с оторванными конечностями они продолжали наступать, бить испанцев лбами, кусать шеи и вырывать глаза, пока полоса жизни не уходила в ноль. Испанских игроков было явно больше, но пока у головорубов гас один ник, пять солдат валилось наземь.

Бойцы Аннели были более осторожными, но я бы ни за что не сказал, что они менее бесстрашны. Просто использовали здравую и прагматичную стилистику боя, предпочитая не бежать сломя голову под дула ружей и мушкетов.

— Отступают! — закричали пираты на передовой.

— Растоптать до последнего! — прорычал обтекающий кровью Тангризнир.

Испанцы ринулись обратно — в сторону, откуда ранее выходили, и головорубы побежали за ними, на ходу вонзая сабли в отступающих врагов.

— Как дела? — спросила Аннели, подбежав к Файбу. Она тоже была ранена, но несильно — легкие порезы от шпаг, полоса жизни держалась в отметке шестидесяти восьми процентов.

— Порядок, — ответил Файб и протянул ей пару мушкетов, зарядкой которых он занимался, разговаривая со мной.

— Головорубы рихнулись, — злобно сказала она. — Это ловушка.

— И какая же? — нервно спросил я.

— А такая. "Эльдорадо" побежало в сторону берега на той стороне острова. Если все-таки твои слова верны, и там действительно происходит перегрузка солдат, то Тангризнира ждут пушки галеонов.

Я открыл карту острова и проследил за отметкой, где находится Тангризнир. Девчонка права: еще километр вперед, и с того берега смогут достреливать пушки кораблей. А если у них и на берегу разбит лагерь.... Солдаты так резко побежали на север, чтобы спровоцировать пиратов, и те, захваченные азартом битвы, не подозревают о возможной огневой мощи противника.

— И почему ты их не остановила?!

— А должна? — злобно посмотрела она на меня. — Я здесь ради обещанного кое-кем манускрипта, а спасать психов, испортивших мне корабль, не собираюсь.

— Манускрипт ей нужен! А ты не думала, что без головорубов нам здесь крышка? — рассердился я и побежал за пиратами.

В приступе злости я не сразу сообразил, что Тангру можно отправить сообщение, и сделал это, пробежав метров сто. Ответа не получил и отправил сообщение вновь, перенабрав текст капсом. Ответа не пришло ни через минуту, ни через пять.

Выполнить один из самых сложных квестов и доказать клану Ильи, чего я стою, давно стало моей главной задачей. Убитым головорубам, чтобы добраться от точки респауна на корабле до битвы, понадобится минут сорок. За это время испанцы могут успеть уничтожить всех, и хана всему квесту. Поверят ли солклановцы, что я был в шаге от победы? Даже если да — это будет еще более нелепо, чем провалить задание на клад где-нибудь в начале.

Впереди слышались крики, раздавались отдельные выстрелы, но пиратов все не появлялось. Я бежал на пределе своих сил, но густая растительность и неровная земля под ногами заставляла ноги запинаться. Возможно, моим сообщениям Тангризниру недоставало убедительности. Будь я лидером топового клана, тоже вряд ли стал бы слушать какого-то новичка...

Отрывистые голоса пиратов донеслись совсем близко. И близко было море. Я все сильнее ощущал влагу, идущую от воды, и рокот прибоя. Растительность начала сбавлять обороты своей зелени, расстояние между пальмами все больше приближалось к той картине, что была у берега, с которого зашли мы.

И вдруг загремело. Это прозвучал не короткий залп, это были звуки из ада. С полминуты грохотали орудия, не затихая ни на миг. Такое не мог позволить себе даже самый крупный линейный корабль, и вопрос, сколько же судов осуществило этот залп, оставался открытым.

Впереди взметнулись вверх снопы песка, ряд пальм срезало, точно косой траву. В сгустках поднявшейся пыли я заметил, как головрубы продолжают бежать вперед. Психи...

Засвистели мортиры. И мортиры — это очень плохо, подумал я. Потому что, в отличие от корабельных пушек с максимальными уровнями дающими не более семисот метров дистанции, мортиры могли работать на пару километров.

Я просто развернулся и побежал назад. И опоздал — земля задрожала у меня под ногами. Казалось, барабанные перепонки лопнули от дьявольского грохота снарядов, рвущихся со всех сторон. Какое-то время я инстинктивно бежал, но очередной взрыв совсем рядом поднял вверх неимоверное количество песка, который погреб меня под собой.

* * *

Песок был везде. Во рту, в ушах, в глазах и носу. И без того контуженный и пораненный щепками от пальм, я не мог даже вдохнуть. Возможно, спасло лишь то, что очередной снаряд, один их последних, угодил куда-то рядом, и куча песка надо мной сместилась в бок.

Теперь я мог хотя бы зашевелиться.

С большим трудом выползая из-под земли, я не увидел ни деревьев, ни пальм, ни даже мелких кустов и кактусов. Все было покрыто слоем песка, редкие расщепленные стволы пальм выглядели обгоревшими. И открылся вид на море: до него было метров четыреста, если не даст соврать мой помутненный взгляд. Кораблей увидел много. Наверное, как в порту. Галеоны, линейные корабли, каравеллы, мелкие канонерки и баркасы... Борта всех посудин смотрели на меня, хоть и были минутами ранее разряжены. А перед морем расположилось другое море — море трупов. По большей части головорубов, хотя по некоторым кровяным ошметкам сложно было понять, кому они принадлежали совсем недавно...

Несколько сбоку действительно был разбит лагерь. Палатки, рвы, пушки. Он так и тянулся вдоль берега, скрываясь вдалеке за пальмами, что не пострадали от артиллерийского шквала. Какие-то расплывчатые фигуры, показавшиеся мне сначала бабочками или мухами, через мгновенье оказались ротой солдат, выдвигающихся на остров. Одним из первых шел Ромуальдо. Перо его ветровой шляпы горделиво колыхалось под дуновения утреннего бриза. рапирой, больше похожей на большую острую спицу, он протыкал тех из головорубов, что чудом остались живы и пытались ползти. Рядом с ним семенил какой-то зверь — похоже, личный питомец. Не ягуар и не пума, поменьше. Скорее какая-то дикая кошка с длинным хвостом, или даже необычного вида енот — было не разобрать.

За Ромуальдо вышагивали плотным строем солдаты. Много — несоизмеримо много, и я понимал, что всех пиратов на острове Саона будет раза в два меньше. Как минимум.

Пока я вылезал из-под груды песка и поднимался на ноги, испанцы меня засекли. Лидер роты, явно пребывавший не в духе после унизительной смерти от Тангризнира, выхватил пистолет — почти так же быстро, как головоруб — и выстрелил. И попал бы, не рухни я в песок мгновеньем ранее.

Снова поднялся и, оглядевшись, побежал. Испанцы ринулись за мной. Конечно, с мушкетом в руках бежать не столь удобно, как без него, но у противников хотя бы имелся хороший запас энергии, в то время как моя после погребения наполнилась лишь на половину. Кроме того, все тело саднило от порезов, а песок во всех частях тела мешал как следует бежать.

* * *

Я оторвался от солдат не сразу. Самые шустрые, те, что налегке, практически догнали и несколько раз на бегу стреляли из пистолетов. Куда большая проблема нарисовалась в тот момент, когда несколько испанцев, поджидая меня впереди — примерно в том месте, откуда сегодня началась перестрелка, — открыли огонь. Не знаю, куда делись корсары Аннели и индейцы, но звуки новой бойни раздавались приглушенно — по-видимому, место действия серьезно сместилось. Несложно догадаться, что пока меня вместе с одуревшими головорубами поливало снарядами, испанцы попытались добраться до таинов, заходя с фланга.

Как бы оно ни было, мне пришлось вновь удариться в бегство. В этих джунглях испанцы ориентировались только на движение веток впереди, но как-либо увильнуть, спрятаться у меня не получалось. Слишком уж близко находились солдаты, чтобы я мог хоть на секунду сбавить ходу, тем более что это бы не скрылось от глаз врагов. Приходилось нестись сквозь тропические заросли, не оглядываясь и не сбавляя скорости. Позади слышались крики, топот ног и треск веток; ноги предательски подкашивались, полоса энергии была на исходе. Осознавая, что от этих ребят не скрыться, я рассчитывал хотя бы увести их подальше в лес.

В глазах клубилось, в висках невыносимо стучал пульс, мысли мои метались, как всполошенные птицы. Когда ноги, налившись свинцом, стали казаться ватными и отказывать, я приготовился к тому, что вот-вот догонят. Из туманной задумчивости меня вывел суховатый голос откуда-то спереди:

— Дохляк, ахой, ложись!

Глава 8. Встреча

" — Опять туда!.. — воскликнул он. — Да мы оставим там свою шкуру, Кармо.

— На этот раз мы будем не одни.

— Кто же пойдет с нами?

— Черный корсар.

— А, в таком случае я не боюсь.

Эмилио Сальгари, "Черный Корсар"

Следы подошв сапог успевали зиять на мокром песке ровно до того момента, пока до них не добиралась очередная волна, оставляя за собой гладкую трехметровую песчаную полосу. Раз за разом омываемый заходами волн, по кромке берега твердой походкой шагал мужчина средних лет. Фалы его камзола давно намокли, а верхняя часть одежды была забрызгана не столь давно высохшей кровью. Навстречу бежал молодой матрос с треуголкой на голове.

- Адмирал, как все прошло? - вырвался взволнованный голос матроса.

- Все прошло замечательно, - сухо отрезал тот, продолжая вышагивать по берегу. - Шавки мертвы, судишко их ушло разгружаться на Тортугу. Что там у вас?

- Ох, это вас обрадует, капитан, - голосил матрос. - Мы встретили еще один галеон! Наполненный военным провиантом по самые переборки!

- Потери?

- Никаких, кэп! - матрос едва не плясал от радости, еле поспевая за капитаном. - Испанские собаки, завидев нашу эскадру, струсили и сложили оружия.

- Очень хорошо, - кивнул капитан. - Пленные?

- Высажены на сушу, адмирал! Волкер со своими парнями порывался разделаться с ними, не дожидаясь вас, однако Бланк стоял до последнего за то, чтобы псин не резали без вашего ведома.

- Очень хорошо. Что за галеон попался в ваши лапы?

- Восемь пушек, кэп! Мушкеты, аркебузы, фитили, но главное - полный трюм пороха! Кажется, он шел в Санто-Доминго из Куманы. В проливе Окоа мы-то его и настигли! А еще на корабле оказалось несколько шлюх! Как их не хватало же раньше, эх! Хорошее начало похода, не так ли, адмирал?.. А еще!..

...Матрос болтал не переставая. По его виду стало понятно, что он недурно выпил, однако радость его можно было понять. Капитан разделял ее, хоть и не подавал виду. Метающиеся глаза его - как и раньше, как и всегда - выдавали сердитость и беспокойство. Не безумие, но нечто близкое к тому.

Береговая линия свернула, и мужчинам открылся вид на длинную песчаную косу, где флибустьеры разбили лагерь. Кругом кипела работа. У еще только разбивающихся палаток интенсивно стучали молотки, несколько матросов с гарпунами шастали по мелководью, выискивая рыб покрупнее, другие разделывали крупных черепах и разводили костры. Чуть подальше виднелись корабли. Одни, занесенные приливом, покоились боком на прибережном песке. Другие мелодично покачивались на волнах на якоре посреди бухты, поодаль от берега. На третьих чинили такелаж, латали борт, чистили пушки. На берег и обратно обильно сновали лодки.

- Капитан, сколько мы здесь пробудем?

- Неделю точно. Пока не вернется корабль с Тортуги, ни лиги отсюда. Думается мне, с таким-то ветром он вернется не раньше, чем через дюжину дней.

- Дюжину!

- Д'Ожерон пришлет подкрепление и провиант.

- Но кэп! Не боитесь ли вы, что за такой срок расползутся слухи о наших намерениях?

- Карамба! А ну замолчи и остынь, Бродар, и не смей больше дурить голову ни себе, ни мне. Ты славный малый, но не стоит так порываться на битву, которой для многих суждено статься последней. Я всей душой люблю тебя за твою дерзость в боях, но если еще посмеешь допустить мысль, что я боюсь испанских мышей - клянусь, твою спину раздерут кошками!

- Да, адмирал... - притих матрос.

- Ежели склонен ты к общению, тогда скажи-ка лучше вот что, - решил взбодрить матроса капитан. - Помнится, в таверне ты много пел о том, что наслышан о краснокожих, обитающих в этих водах. Признайся же сейчас, правда ли это, и если да, то скажи: этот остров необитаем?

- Да утонуть мне в этом море, если не наслышан, кэп! Остров этот еще как обитаем. Хоть и не появлялись нам на глаза местные, но я-то знаю, что они есть. Племя Таино. Если и есть на Карибах более дружелюбные индейцы, то только те, что живут в лесах Маракайбо. Но те подстилились испанцам, как последние шлюхи. Так что, адмирал, Таино - хорошие краснокожие.

- Чем же?