Восхождение

Игрок, осознавший, что наткнулся на новый квест, ломаться не стал. Ягодка одарила его трехчасовым бафом на скорость движения, красноречие и ловкость: все эти характеристики возросли на тридцать три процента. Ясное дело, он тут же потянулся за второй ягодой, но дух отсоветовал, мол, жадность он крайне порицает и не отвечает за последствия. Парень впечатлился. И понесся со всех ног выполнять просьбу духа.

Поначалу его россказни не вызвали особого доверия среди других игроков. Однако человек двадцать все-таки собралось.

Первым заданием от "Грегора" стали... камни. Обычные булыжники. Их следовало принести и сложить перед главным входом в храм Балеона.

— Это не просто камни, — вещала статуя. — Это символ закостенелости и твердолобости храмовников, извращающих служение Балеону на выгоду себе!

Двадцатке первопроходцев для вдохновения также было предложено сорвать по ягодке: эти содержали баф на силу, выносливость, а также стопроцентное увеличение переносимого веса.

И они принялись таскать камни. Вскоре паломники и люди, желающие получить благословение божества, начали задавать вопросы.

— Куда вы это несете?

— Зачем столько булыжников?

— Почему вы загораживаете проход к храму?

Переносчики отвечали. Говорили про духа Грегора Мракоборца и его необычное задание, в котором бонусы начали выдавать еще до первых результатов. И многие прохожие изъявили желание присоединиться, ведь как можно пройти мимо редкого задания и выгоды?!

Пару часов спустя куча каменюк разрослась до того, что полностью забаррикадировала вход в святилище. Жрецы, до той поры бездействовавшие, воззвали к божественным силам и обратили булыжники в пыль.

Игроки отправились к статуе, за советом и наградой. Первые из них узрели множество золотых монет на земле. Никого не смутил тот факт, что золото лежало аккуратным кружочком вокруг куста бузины, словно облетевшие с него листья...

"Грегор" руководил "сбором" награды. Гном, поднявший на монетку больше причитавшегося, издал хрип и умер на месте — никто, включая самого гнома, не понял, от чего. Игровой лог по урону был пуст. Других желающих обсчитать духа и присвоить лишку не нашлось.

После раздачи "пряников" дух объявил о втором задании. Он попросил участников квеста... устроить перед храмом шоу зоологической направленности, а именно: мяукать, гавкать, кукарекать, издавать любые звуки, свойственные представителям животного мира.

— Служители храма лгут направо и налево, и в лжи этой они утратили истинные свои голоса, — вещал "Грегор". — Таким образом, вы всего лишь покажете им их сущность!

Многие игроки, опасаясь за свою репутацию, ретировались, зато на их место пришли другие — и в значительно большем числе. Если горку из булыжников видели только проходившие мимо храма, то "кошачий концерт" был слышен издалека. В русскоязычной ветке форума даже появилась тема под заголовком "Кто сказал мяу?!" — и десятки новичков из близлежащих городов хлынули через телепортационные врата в Велегард.

Дух "Грегора" пообещал награду в десять золотых за каждый час (по времени Тионэи) издавания звериных звуков, или, как это перефразировал некий форумчанин: "Нормальную экипировку для нуба за десять минут позора". Мысль была быстро подхвачена пользователями из других стран — любители халявы неистребимы в любой точке планеты. И настал самый громкий день в истории Велегарда: вокруг храма тройным оцеплением стояли и сидели люди (и нелюди), вопили на манер разной живности, и все эти звуки сливались в наикошмарнейшую какофонию!

Кучу камней жрецы смогли развеять пылью по ветру, но проделать тоже самое с людьми не было допустимым! Формально, пришлые не нарушали никакого закона, они даже в храм не вторгались, а говорить, петь или даже кричать на улицах города не запрещалось.

Верховный жрец Балеона лично отправился в ратушу, где внеурочный сбор городского совета выдал разрешение на наложение печати тишины небывалых размеров. Совет обсуждал это решение около пяти игровых часов, все-таки, решаясь на подобный шаг, городские власти ущемляли права пришлых.

Итак, пять часов разноголосого ужаса прекратились: однако на печать тишины ушли магические силы всех жрецов и даже послушников ордена!

Игроки же, пожав плечами, двинулись к духу — за заслуженной наградой. Дух и в этот раз не подвел. Однако, озвучивая третье задание, предостерег, что оно будет на порядок труднее предыдущих и справятся с ним далеко не все.

В ход снова пошли ягоды с "вот того, совершенно обычного куста". На сей раз есть их строжайше запрещалось, но именно они должны были стать ключевым объектом квеста: "Грегор" пожелал, чтобы пришлые нашли способ добавить сок этих ягод в питье или пищу служителей ордена. После разового магического выброса добрая треть храмовников лежала пластом, еще треть отпивалась эликсирами. А руководство совещалось, какие меры им предпринять в сложившихся реалиях.

Интригой послужило и то, что вознаграждение дух не объявил, хотя задание и впрямь выдал не банальное.

Попытать счастья решило большинство участников: хотя, конечно же, успеха добились немногие. В основном, реализовали "диверсию" те игроки, что имели в активе скиллов скрытность. Наиболее выдающийся вклад внес убийца с ником Вескер: он проник в храмовую лабораторию и ухитрился подмешать сок ягод с куста бузины во все зелья, восстанавливающие мп, в хранилище. Еще одна группа забралась в кухню — и попортила готовое питье.

Достижения прочих героев на этом фоне меркли, но и они имели место быть.

Гром грянул относительно скоро (сок обладал отсроченным действием). Из ворот храма вывалился послушник, на глазах у зевак и паломников (как ни странно, таковые не перевелись) содрал с себя одеяние, промычал нечто бранное в адрес старшего жреца и самого божества, после чего рухнул на клумбу и захрапел. Тут-то игроки, ввязавшиеся в цепочку заданий от "Грегора" поняли, что натворили, но исправить что-либо не представлялось возможным — и потому, не забыв запастись попкорном и включить режим записи видео в настройках, они принялись наблюдать за событиями.

В игре есть несколько стадий алкогольного опьянения. На первой (это два-три стакана алкоголя, в зависимости от крепости напитка) выпивоха получает баф на один игровой час: повышается красноречие, скорость атаки и чтения заклинаний (незначительно, всего на два процента), однако час спустя на место положительного эффекта приходит отрицательный: ловкость, живучесть и мудрость проседают на треть от максимума, длится эффект полчаса. Вторая стадия повышает красноречие на сорок процентов, а последующий дебафф висит уже час. На третьей никаких прибавок нет, зато есть смешные зрительные галлюцинации и "тело" героя начинает странно двигаться, пошатываясь и норовя ухватиться за стеночку; дебафф (он же похмелье) вешается уже на два часа. При наступлении четвертой (последней) стадии персонаж теряет управление. Полностью.

Хэйт (как, пожалуй, и все игровое сообщество, за редкими исключениями) не предполагала, что и на НПЦ эти стадии распространяются. Однако теперь в подтверждение была куча записей, на которых жрецы и послушники разносили свой храм и творили всяческие непотребства на забаву публике. Все могло бы закончиться не столь печально для ордена, не отдай верховный жрец приказ воспользоваться всем, без исключения, храмовникам, до младшего послушника включительно, запасами хранилища при лаборатории. Той самой лаборатории, где уже побывал Вескер...

Вескер к тому моменту уже стал народным любимцем и был номинирован на звание "Игрок месяца", после того, как смонтировал и выложил десятиминутный ролик, в котором он пробирается в хранилище, потом, почти застигнутый врасплох, прячется в углу за рядами шкафов; край камеры цепляет верховного жреца, лично откупоривающего бутылек с подпорченным эликсиром; на следующем кадре жрец уже танцует возле алтаря Балеона — вытесанный лик бога грозно взирает с высоты на своего первослужителя. Последние секунды ролика отображают верховного жреца в момент "отрезвления": выпученные глаза и панический ужас на его лице неописуемы в словесной форме.

Чем больше ей рассказывали, тем сильнее Хэйт обалдевала.

— Посадила, блин, кустик...

Итак, если сложить все услышанное, выходило, что: орден Балеона опозорен; дух Грегора — он же куст бузины, он же папоротник, он же древо искушения — оторвался по полной; Вескер стал знаменитостью за самую эпичную подставу; о ее роли во всем этом безобразии никому ничего не известно (если не считать саму Хэйт, древо и старшую жрицу Ашшэа). О, и последний нюанс: Грегор пропал. Статуя снова стала молчаливым каменным изваянием, а огромная очередь из изнывающих от безделья и долгого ожидания игроков начала догадываться, что дух добился того, чего хотел и... исчез. Народ злился, народ негодовал, однако поделать ничего не мог — древо не только оконфузило орден руками исполнителей, но и их самих надуло.

— Надо валить! — сделала однозначный вывод Хэйт и поспешила ретироваться.

Не хотелось ей очутиться посреди недовольной толпы: мирная зона, это, конечно, отлично, но неприятные моменты вроде тычков и подножек, не наносящих урона здоровью персонажа, вполне реализованы и в пределах городов.

Она пошла в трактирчик Сорхо, чтобы тихо, мирно, без назойливого шума постряпать. Ведь что может быть умиротворительнее, чем размеренная прокачка кулинарии, без спешки, с тщательной подборкой и обработкой ингредиентов? Самое то для человека, случайно наворотившего таких дел, что всколыхнули Велегард и близлежащие области!

Днем позже, стоило только Хэйт зайти в игру, обнаружилось, что ее уже ждали: фея со свитком от Маськи и сама Маська, благополучно завершившая эпопею с очередным возвратом молота Гэхарта в обмен на обучение ремонтному мастерству. Гнома, которую вредный кузнец Вальх загнал на копи — трудиться по профилю на благо и обогащение предприимчивого непися, изнывала от желания кого-нибудь прибить. И потому звала Хэйт "развеяться" в Бараках Гоблинов. Профит мероприятия был очевиден: власти Велегарда платили за каждое гоблинское ожерелье, снимаемое с трупа, по десять серебряных. Хэйт, отчаянно нуждающаяся в деньгах, не стала ломаться и помчалась к обговоренному в письме месту встречи — собственно, тем самым Баракам...

— Мась, они мне не нравятся, — с сомнением протянула квартеронка.

— Не наводи панику, нормальные гоблины. В первый раз их видишь, что ли? — любовно поглаживая топорик, ответила гнома. И тут же призналась: — Я, вообще-то, тоже...

— Меня напрягает плотоядный блеск в их глазах. Я, конечно, девушка привлекательная, но не будем льстить себе — хотят они нас не... эээ... в общем, жрать они нас собираются.

— Фи, тоже мне, привлекательная! — фыркнула Маська. — Бюст из тряпок выпирает, это ж неудобно, дылда, зад отрастила... Хоть зубы ровные, и то счастье!

— Не всем нравятся субтильно-недоразвитые дети, — оскорбилась Хэйт. — Вот встретим первого попавшегося мужика, спросим.

Тут им пришлось отвлечься от выяснения отношений на тему женской красоты. Ими заинтересовался гоблин, столь же любознательный, сколь и пахучий (и пах он отнюдь не ландышами). Зеленокожего встретила новеньким, намедни приобретенным, щитом гномка: большим, в рост самой гномы, кирпично-красным, в тон ее остального облачения, суженным книзу, с вызолоченными рунами по краям. Щит первый натиск гоблинца выдержал. Из-за прикрытия донеслось Масино фирменное:

— Шарю! — и следом, не прерывая череды скорых замахов секирой, гномка обрушила на наглеца мощный оглушающий удар. — Глянь, как я теперь умею!

Мася не была бы Масей, если б забыла похвастаться новым умением и дорогущим щитом в разгар боя!

— Пфф, нашла, чем удивлять, — фыркнула в ответ Хэйт и включила все три ауры. А заодно и опробовала тлен — мглисто-серое облако окружило монстра, за раз снеся тому четверть здоровья.

Двойного напора соскучившихся по хорошей драке подружек гоблин, разумеется, не пережил — упало искалеченное тело в траву, побледнело (результат изуверских действий гномки, всюду ищущей обогащения), а после Маськиного: "Тырю!" — и вовсе сгинуло в черной вспышке.

— Ауры круты, темноухая, одобряю, — с видом знатока сообщила гнома. — И ожерелка каждой, верно?

Квартеронка кивнула.

— Ты на статы глянь, — ухмыльнулась она. — Полюбовалась? Можешь забыть.

Хэйт отключила ауры стойкости и вдохновения, оставив только ауру мужества.

— Верни вкусняшку! — незамедлительно потребовала Мася, притопнув ногой для убедительности.

— Вдохновение до пятого уровня для меня бесполезно, а тебе и вовсе — как собаке пятая нога, — невозмутимо возразила Хэйт. — Со стойкостью меньше входящего урона и медленней растет живучесть. Я лучше отлечу, заодно подкачаю регенерацию.

— Знаешь, ты временами такая зануда! — в сердцах выпалила гномка. — Включи стойкость обратно, хочу кое-что проверить.

Под "кое-чем" подразумевался забег к группе родственников недавно убиенного гоблинца. Прохаживались они в количестве девяти штук вокруг кривенького шалашика, внутри кольца забора, ощетинившегося иглами-кольями, и размышляли над своими гоблинскими бедами. В число бед две полоумные особи (Хэйт просто вынуждена была присоединиться к авантюре Маськи), с ревом несущиеся на них, явно не входили...

Очнулись подруги уже в Велегарде, потирая ягодицы (отчего-то после воскрешения больше всего болели именно они) и тихонько ругаясь — каждая на свой манер.

Бывают такие дни, когда все видится в черном цвете. Опускаются руки еще до начала действия, нелепая смерть кажется позором и клеймом на репутации...

— Я неудачница, — выдохнула Хэйт. — Адептка-недоучка. Мась, брось меня, какая из меня напарница?

— Будешь ныть, отлуплю! Подымайся, чего расселась? — Массакре повысила голос. — Пойдем, надо показать гадам, чего стоит злющий дварф и психованный дроу!

— Не хочу... Они снова нас убьют...

— Встала, кому говорят! Отмораживая задницу, опыта не наберешься, — гномка яростно замотала малиново-чернявыми хвостиками.

Грустно вздохнув, Хэйт поднялась с каменного круга воскрешения, признавая правоту подруги. Минута слабости миновала.

— Спасибо тебе, мелочь. Что б я без тебя делала?

Очень, очень нескоро, когда Массакре станет всеми уважаемой, солидной гномкой, а сероглазая Хэйт — многоопытной жрицей тьмы, известной своим бесстрашием, никто не сможет поверить в правдивость этой истории. Впрочем, ее и не будут рассказывать. Никому. Ни квартеронка, ни гнома.

Гоблинов они раскатали. Больше того — каждого моба в локации они хотя бы по разу, да убили. Так как гады были социальными (зацепишь одного — агрятся все в радиусе двадцати метров), Хэйт растаскивала часть "семейки", прокидывая лозу и пыльцу: лоза стопорила монстров, а дот потихоньку тикал себе, поглощая хп. Маська же в это время активно махала топориком, сея смерть и разрушение в гоблинских рядах.

Самым "сладким", конечно же, стал момент сдачи ожерелий — у каждой их получилось по сотне, подруги специально добивали зеленокожих до круглого числа. Десять золотых монет и чувство выполненного долга стали им наградой.