Гремя огнём, сверкая блеском стали - 1

Топать, ехать и бежать,

То, пожалуй, то, конечно,

То, наверно, верно, верно,

То, возможно, можно, можно,

Можно в Африку прийти'.

(No Красная Шапочка)

Пресечённая местность (скалы+холмы+овраги). Закалённая невзгодами флора (кактусы+кустарник). Полное визуальное отсутствие фауны. И солнце+солнце+солнце.

'А в Африке реки вот такой ширины,

А в Африке горы вот такой вышины,

Ах, крокодилы, бегемоты,

Ах, обезьяны, кашалоты,

Ах, и зеленый попугай!'

(No да всё та же Шапочка)

'Полуторка' начала отчаянную борьбу с... направлением. Ибо невозможно было назвать дорогой время от времени появляющиеся полузасыпанные песком раздолбанные колеи. Пыль за машиной поднималась до самого белого раскалённого неба. Дважды я и молчаливые капитаны высаживались и выталкивали застрявший в песке грузовичок.

'Ах, и зеленый попугай!'

(No она же, зараза!)

По обе стороны пути несколько раз замечал группы полуразвалившихся саманных построек. Кишлаки? Аулы? Что-то картина не в пример более унылая, чем под базой ?7. Километра через два после поворота открылась жутковатая картина. Любопытно, что вдохновило художников 'Панды' на сей пейзаж? Россыпь бычьих, конских и овечьих черепов, хребтов, лопаток, рёбер... Кости — белы, глазницы — чёрны. Бррр... Это куда же меня занесло-то? (-'А правилен ли мой выбор?' -запоздало подумала гейша под борцом сумо). Но жарища — адская! Кстати, отчего капитаны не потеют? НПСам не дано?

Вечерело. Пару километров всё-таки 'полуторка' резво пробежала по вполне приличной грунтовке, петлявшей между холмами почти параллельно руслу речки, в древности тёкшей между высокими обрывистыми берегами жёлтой и красной глины, но давным-давно пересохшей. Округлые выгоревшие холмы были местами покрыты короткой жёсткой колючей травкой.

Потом запылённая машина с пропылёнными пассажирами юркнула между колючих кустов к скалам, обогнула их и остановилась во вполне приличном оазисе классического вида: распадок между холмами, пальмы вокруг большого овального озера дивной чистоты и прозрачности, тень, прохлада, мягкая зелёная трава, местами выше пояса.. Райский уголок!

Хотя... вид стойбища аборигенов был способен изгадить любое благоприятное впечатление от природы. Невесть где они раздобыли корпус разбившегося дирижабля, неведомо как приволокли его в оазис и установили его верхнюю половину, так что образовался вытянутый тканевый купол. Он напоминал вкопанную в землю до половины огромную дыню неясно-грязного цвета с потёками. Это и было жильё общины, в котором та спасалась от жары. Траву под этим шатром они вытоптали всей толпой. Драная кора, огрызки фруктов и банановая кожура, осколки кости и кремня, щепа, головешки и зола. Вониш-ша! Гуденье мух. На алюминиевых шестах — останках всё того же летательного аппарата — сохло тряпьё и рядом с ним вялили рыбу. Дымились костры, булькали над ними закопчённые котелки.

Темнокожие туземцы совершенно не заинтересовались нашим прибытием, хотя заметили: повернулись в нашу сторону, вяло пошевелили губами и снова отвернулись Вертикальностоящих или прямоходящих особей не наблюдалось, сидевшие — продолжали сидеть, лежавшие — лежать.

Вот как сдал этнографию на первом курсе университета, так к ней и не возвращался. А тут внезапно почувствовал себя этнографом, этаким Миклухо-Маклаем. Наблюдение показало, что аборигены обоего пола и всех возрастов были неодеты. Но мужики вдобавок к этому — некрасивы, низкорослы, коротко— и кривоноги, а также неумыты (вариант — грязны донельзя). Вместе с тем, следует признать, что не замечалось никакой дегенерации, никаких рахитов, парши, чирьев и прочих аргументов расистов. А вот девиц и дам разработчики, очевидно, конструировали по принципу контраста: глаз не оторвать от безукоризненных форм и соблазнительного содержания. Даже во взглядах индифферентных капитанов проблеснул плотоядный интерес. Да и в смысле чистоты-помытости — совершеннейшая противоположность, вон женщины плещутся в озере среди листьев кувшинок и цветов лотосов, выходят в заросли камыша, пёстрые стрекозы садятся на их мокрые волосы. Но всё же было нечто объединявшее туземцев и туземок: скудная мимика, какая-то расслабленность движений, почти сонливость.

Один из аборигенов среднего возраста, сплошь заросший от темени до поясницы курчавым чёрным волосом, заглянул в кипящий котелок, посолил варево. Поворочал поварёшкой, зачерпнул, подул, попробовал, закивал. Туземцы зашевелились, потянулись к кострам, на лицах расплылись блаженные улыбки, и даже глаза заблестели. Ну да, ну да, ужин — оно такое дело...

Делить кусок с аборигенами мы не рискнули (кто знает, чем они там питаются), но к крайнему костру присели.

Тем временем начало смеркаться, полная луна объявилась над деревьями. Над озером стал собираться туман и медленно пополз на прибрежные кусты.

Я ловил на себе внимательные женские взгляды. Голая девица, сидевшая у соседнего очага слева, тоненько рыгнула, облизнула ложку и, развернувшись в мою сторону, улыбнулась. Живые ореховые глаза, красивые полные губы и отличные белые зубы... 'У Лема есть рассказ, как изобрели снадобье, от которого совокупляющийся человек терпит непереносимые мучения. Идея изобретателя: половой акт должен иметь исключительно функциональное значение. Как называется рассказ? Не помню.' (No бр.Стругацкие)

Вдруг по отужинавшим прошёл ропот: -'Святой! Упавший с неба! Проповедь! Святой! Слушайте сошедшего с облаков!'

Ну и ну, поразились поросята души моей, у них ещё и культурная программа имеется! Но когда из шатра-полудирижабля величаво вышел проповедник в оранжевой одежде, я вообще обмер.

-Глить откухот набя, но Февинпето имлеме иня с прочас с Виприя, -торжественно провозгласил святой до отвращения знакомым голосом. -Авес взлись тулющим велпом, увдасени ядоелпом!

02

Свожпармнытак, трясясь рядом со мной в кузове 'полуторки', всё время порывался перейти на абракадабру, пока я, потеряв терпение, не пригрозил, что выкину его из машины и он пешком побежит следом. После этого верховный жрец угомонился и относительно членораздельно в стиле Семён Семёныча Горбункова из 'Бриллиантовой руки' ('Упал. Очнулся. Гипс!') объяснил, что с ним произошло. По его словам он внезапно потерял сознание, когда же пришёл в себя, то увидел, что самолёт сменился оазисом, а наша компания — окружением аборигенов. Он не растерялся, развернул среди них бурную деятельность по распространению культа Девы Надежды, в каковом предприятии немало преуспел.

-Поди, красавиц местных окучивал в первую очередь? -цинично предположил я. -Сил не жалея и... хмм... рук не покладая. Вон молодухи тут какие ядрёные. Водитель наш так вообще слюной изошёл.

Первосвященник закатил глаза и совершенно искренне отвечал в течение четверти часа в том смысле, что, дескать, о плотском вообще не помышляет, что двадцать девять заблудших душ обращено его стараниями в лоно и что... Тут машину тряхнуло, он, прикусив язык, замолчал. Капитаны едва заметно кивнули с одобрением.

Отлично, вот и нашёлся один из нашей команды (которого, кстати, я ценю, но меньше, чем остальных). Теперь надо выяснить судьбу Петрухи. Возможно, вы удивитесь, отчего в списке искомых я забыл упомянуть Надю? Не забыл. О ней помнил ежесекундно. И она была вне списка.

...После того, как ИскИн сделал меня полностью анонимным, неотъемлемые предметы временно утратили все свои свойства, кроме выполнения прямой обязанности. Компас единственно тупо тыкал синим концом стрелки на север, красным — на юг, 'Командирские' часы исключительно показывали время. Светящиеся стрелки на синем циферблате показали 18.45. Жара начинала спадать.

И тут, сразу же за очередным большим вади (руслом высохшей древней речки) обнаружился этот дом. Вряд ли строение рисовали художники 'Панды', хмыкнули поросята души моей, диковато выглядит даже для их буйной фантазии, поражает причудливой архитектурой. Был выстроен он полностью из красного кирпича и нелепо торчал между скал и барханов. Воздвигнуть на торцах строения чуть ли не крепостные башни, полукруглые и разной высоты архитектору, очевидно, продиктовали нужды обороны. Фасад до пятого этажа был изукрашен нишами и арками непростых очертаний — для каких же, занятно, целей? Неужто для статуй неких невообразимо долговязых и истощенных подвижников-мазохистов неведомой религии? Плоская крыша вызывала ассоциации с посадочной площадкой для отсутствующих в 'Огне и стали' вертолётов. Б?льшая часть оконных проёмов была лишена даже рам, в других окошках стёкла были вымыты и хрустально чисты. Двери в трёх подъездах варьировали в диапазоне 'висит на одной петле' до 'открывается безукоризненно'. Между левым и центральным подъездами торчал, накренившись, разбитый гусеничный бульдозер-экскаватор, а жаркий пустынный ветерок скрипел ржавым полуоткрытым люком.

'Полуторка' подъезжала к дому по оранжевому песку вперемешку со строительным мусором. Веснушчатый водитель с ужасом глядел из кабины на иссохшие под беспощадным солнцем, измочаленные доски с жуткими торчащими гвоздищами, на битые кирпичи, на лопнувшие куски бетона со ржавой острой арматурой, на водопроводные трубы, скрученные сверхъестественной силою в спирали, на какие-то расплющенные жестяные банки.

-Дальше не поеду! -это были его первые слова за всё время путешествия, чему все так изумились, что безропотно покинули кузов.

Капитаны-особисты взяли автоматы ППС наизготовку, протянули один мне. Свожпармнытаку предлагать оружия не стали и жестом приказали сидеть в кабинке рядом с шофером.

Осторожно изучили первый подъезд. Яснее ясного, что жильцов и в помине не было. Однако на бетонных ступеньках лестницы, ведущей в торцовую полукруглую башню, увидели грязные следы. Пыль на мощёном плиткой полу пятого этажа была кое-где сметена, словно некто, войдя с улицы, энергично отряхнул здесь широкую накидку.

Обследовали центральный подъезд. На длинной крашеной ручке двери без труда обнаружили отпечатки испачканных в синей краске пальцев. Пустые, темные и тихие лестничные пролёты, запах сухой пыли и ржавчины из лифтовых кабин, загнанных до самой крыши. На третьем этаже кто-то забыл, или бросил за ненужностью, или потерял в смятении ветхий хурджум (войлочный мешок кочевника), из коего торчали серые подштанники спорной чистоты.

Вошли в правый подъезд. И сразу увидели на полу россыпь тускло блестящих стреляных гильзы — не то винтовочных, не то пулемётных. А двери квартир при этом были плотно заколочены крест-накрест толстенными досками. Бесспорно, с тех пор, как покинул сии места бригадир отделочников. Или, скажем, сантехников. На пятом этаже торцовой башни обнаружилась одна-единственная квартира, почему-то лишенная номера, а если считать по логике расположения, то сорок пятая. Трёхкомнатная. С окнами в сторону вади. Оклеенная выцветшими дешёвенькими обоями с бабочками. Там торчали из центра потолка скрученные электропровода, паркетный пол был отшлифован, но не покрыт лаком. Деревянный топчан строителей пугающе пестрел пятнами извёстки и масляной краски в дальнем от окна углу.

Оттуда на нас уставился чёрный зрачок пулемётного ствола и хриплый голос приказал: -Замереть! Оружие — на пол, руки вверх!

-Не вздумай стрелять, Петро! -предупредил я, выполняя, и жестом приказывая капитанам сделать то же самое.

Вот они — ощутимые преимущества хороших отношений с ИскИном: ведь не случайно же он вычертил на карте водителя именно тот маршрут, на котором произошли встречи с выпавшими из самолёта полковым попом и механиком-водителем!

После крепких мужских объятий и похлопываний по плечу, обрадованные я и Дорофеенко уселись на топчан. Безмолвные капитаны щедро напоили Петра водой из алюминиевой фляги и протянули лепёшку впридачу к с раскрытой банке тушёнки.

-...Ну вот, -рассказывал мехвод, скребя ложкой по жестянке, -очухался, значит, вижу — торчит домище в песках. Подался сюда, на бархане сломанный пулемёт подобрал... Не-не, не стреляет, это я так прикрикнул, для страху, не знал же, что командир идёт... Не напугал вас, случаем?

Капитаны не обратили внимания на простодушный вопрос Петра.

-На северо-западе, думаю, какие-то банды сцепились. -продолжал Петро. -Стрельбу несколько раз слыхал, взрывы. Если нам в ту сторону, то грузовичок — не защита, лучше голову прикрыть чем-нибудь. Вот кабы 'броню' захватить. Хоть самую паршивую... Вдруг бандюки не всю технику друг у друга вусмерть раскурочили, а? Танк не танк, а бронетранспортер бы какой хапнуть, да с комфортом домчаться. А то уроды как станут лупить с обеих сторон...

-С обеих? -от жары я соображал с трудом, пытаясь собрать мысли, расползающиеся жуками-скарабеями.

-Да ты что, командир, думаешь, бандюки продолжат друг в друга пулять, когда мы между ними поедем? Ха, щасс! Не волнуйся, они нам пострашнее навтыкают, чем все повстанцы около седьмой базы, вместе взятые...

-Подумаем. -пообещал я. — 'Выступаем утром на закате' — как говаривал наш комбат.

-Добро. -ухмыльнулся мой верный мехвод.

??????? ?????, вам доставлено письмо. Услуга -1 серебряный

'Опять, попрошайка, будешь клянчить мелочь? Ладно уж, оплачиваю почту из генеральского жалования и пересылаю, читай:

-"Уважаемый Всеслав Глебович, сообщаю, что нами выяснена причина "катастрофы" Вашего самолёта. Как и предполагалось, сработала заложенная "Кротом" программа-мина. Цель — нанести ущерб персонажам (неписям, игрокам, сеттлерам), более всего вовлечённым в контакты с пробудившимся ИскИном. Для чего именно это было задумано, пока неясно. Последствия вредительства ликвидированы. Надо бы встретиться в ближайшее время и обсудить совместные действия по предотвращению дальнейших диверсий "Крота".

А.Лаптев"

P.S.Не соизволишь пояснить, о чём речь? Не всё понял.

Ген.-м-р А.Л.'

03

Бронетранспортёр на поле боя, действительно имел место. Но не 'живой', а полыхающий буйным пламенем. Так что идея с захватом отпадала сама собой. Впрочем, я на это и не надеялся. Виртуозно матерясь при каждом прикосновении к раскалённой броне, Петро снял с 'броника' вполне рабочий пулемет.

И мы прорвались через простреливаемый со всех сторон кишлак, в котором воющими псами сцепились две банды оскаленных бородачей— одна в малиновых чалмах, другая — в бирюзовых.

Не знаю, сколько фанатиков положили Петро из пулемёта и капитаны из своих ППС, израсходовавшие кучу патронов. Понятия не имею, сколько бандитов на счету Свожпармнытака, лежавшего на полу кузова, выдергивавшего кольца из гранат и щедро сеявшего рубчатые 'лимонки' налево и направо. Не могу сказать, какое количество павианов уложил сам — ведь отчёты мне, безымянному анониму в меню не приходили.

Но вот продырявленная, словно дуршлаг, 'полуторка' с щедро забрызганными кровью кабиной и кузовом, подпрыгивая на ухабах, выскочила из огневого мешка в пустыню,

Доброго пути нам вслед с недолетом пожелали из миномётов, окатив нас взметнувшимися тучами песка и жаром сгоревшей взрывчатки. Я выхватывал из капитанских мешков аптечки и лихорадочно вытягивал здоровье каждого из дорогих мне неписей хотя бы до пятидесяти процентов. И только когда жалобно воющий грузовичок наконец-то завернул за высоченный бархан, которым я потерял счёт, мы постепенно пришли в себя.