Центальские ворота. Бой с Тенью

А наши проблемы нам предстояло решать самим.

Но как?

— Есть у меня одна идея,— пробормотал я, выслушав приятелей.— Возможно, в пимперианских текстах сохранилось какое-нибудь упоминание о зеркале Асгира и подземелье Лодуса.

— Если и так, что толку?— поморщился Хранитель традиций.— Еще никому не удалось прочитать пимперианские таблички.

— Почему же? Есть такой человек.

— Кто?— одновременно спросили Растиф и Ингус.

— Я.

Еще будучи в Центале, мне, с помощью Анализатора, удалось расшифровать текст, нанесенный на врата в этот мир. Потом я закрепил полученные знания, прочитав предостережение, оставленное пимперианцами на вратах, ведущих обратно в мир бесконечной пустыни. Получилось на удивление легко. Возможно, пимперианский язык был знаком Анализатору.

А теперь и мне.

— Ты... серьезно?— не поверил Ищейка.

— Сейчас не время шутить.

— Что с того?— вздохнул Ингус.— Лично у меня нет ни одной таблички. А у тебя?— обратился он к Ищейке.

— И у меня нет.

— Зато они есть в Прайе,— напомнил я.

— Это ничего не меняет,— отмахнулся Хранитель традиций.— Кувены и раньше не отличались радушием, а теперь... Они заперлись в Прайе и не подпускают никого на расстояние полета стрелы...

— Думаю, если объяснить им, ради чего мне нужны пимперианские таблички, они откроют ворота,— настаивал я.

— Может быть и так,— кивнул Ингус.— Возможно, они впустят тебя в Прайю. Но кто сказал, что ты выйдешь обратно?

— Почему нет?

— Кувены уже давно пытаются разгадать пимперианскую письменность,— поддержал Хранителя традиций Растиф.— Древние были мудрее нас. И сильнее. Неограниченное могущество — вот к чему стремится Братство. Поэтому человек, знающий пимперианскую письменность, для него лакомый кусочек. Так что я поддерживаю Ингуса: идти на поклон к кувенам — глупо и опасно.

— Как хотите!— психанул я.— В конце концов, это ваш город.

— Мы не пойдем к кувенам,— оставаясь спокойным, продолжил Растиф.— Мы сами проникнем в Хранилище и возьмем все, что нам нужно.

— Шутишь?— посмотрел я на него недоверчиво. Еще бы, Хранилище считалось одним из самых неприступных сооружений в этом мире.

— Сейчас не время для шуток,— ответил он мне моими же словами и пояснил:— В Прайю ведет потайной ход. Благодаря ему мы сможем добраться до самого Хранилища незамеченными.

— А потом?— поинтересовался Ингус.

— Думаю, у нас все получится,— загадочно усмехнулся Растиф.

Растиф знал, как попасть в Прайю. Но до крепости, расположенной в соседнем квартале, нужно было еще добраться. Ворота, ведущие в Верхний Асхонел, заперли в самом начале нашествия духов, никого не впускали, никого не выпускали, по крайней мере, без специального разрешения. У нас такового не было. К тому же Растифу не следовало показываться на глаза городской страже, продолжавшей дежурить у ворот. Однако Ищейка обещал урегулировать эту проблему к вечеру и, натянув на голову капюшон, ушел в город.

Я же решил снова сходить на Крутую улицу. Но лишь напрасно потратил время: Поборов желание высадить дверь, чтобы убедиться в том, что в доме никого нет, я вернулся к Ингусу, где меня накормили и предложили отдохнуть в пустовавшей комнате на втором этаже.

В голову лезли невеселые думки, но сытость и усталость сделали свое дело — я заснул.

И проснулся лишь на закате, разбуженный вернувшимся Растифом.

— Духи осадили Прайю!— ошарашил он меня с ходу.

— И что теперь?— спросил я, натягивая сапоги.

— Если не успеем сегодня, завтра может быть поздно.

— Это понятно. Ты нашел способ попасть в Верхний Асхонел?

— Договорился со знакомым стражником. Он откроет нам ворота.

— Прекрасно. Идем.

Сегодня на улицах Нижнего Асхонела было спокойно. Не удивительно, если учесть, что духи перебрались в соседний квартал.

Интересно, что им понадобилось в Прайе? Конкретная цель, месть или желание Риммера показать свою непомерную крутость?

В любом случае нам следовало поторопиться.

Мы оказались не единственными, кто отважился покинуть свое жилище. Робко, с опаской, но люди выходили на улицы. В первую очередь, чтобы узнать последние новости. Далеко от домов не отходили, готовые в случае опасности спрятаться за дверьми. Говорили шепотом, оглядываясь по сторонам, держа в руках примитивное оружие. Те, кто посмелее, крючьями на веревке оттаскивали от своих домов чадившие трупы. Кое-где уже горели костры, поглощая мертвую плоть. Группа торговцев поймала незадачливого вора и вершила правосудие. Бедолага, залитый кровью, лежал на мостовой и уже не кричал и не сопротивлялся, а численность желающих поучаствовать в расправе не уменьшалась.

До Железных ворот мы добрались затемно. Только сейчас, проводив взглядом скрывшееся за домами солнце, я сообразил, что уже давно не слышал городского колокола.

Словно время в Сандоре остановилось.

Растиф предложил мне постоять в стороне, а сам, еще глубже натянув капюшон на лицо, подошел к караульному помещению и постучал в дверь. На пороге появился стражник. Они пошептались. Ищейка вложил что-то в ладонь блюстителя порядка, тот сунул мзду в карман, не разглядывая, и отпер калитку, через которую мы попали в Верхний Асхонел.

Некогда это был элитный район Сандоры, где обитали сливки общества во главе с самим королем. Но с тех пор, как предок нынешнего Величества перебрался на Лебединый остров посреди Черного озера, а придворные последовали за ним, Верхний Асхонел утратил часть былой роскоши и привлекательности для родовитых марченов. Их особняки скупили состоятельные купцы и прочие горожане, не стесненные в средствах, землевладельцы, провинциальная знать. Жить в Верхнем Асхонеле было по-прежнему престижно, хотя и не так, как в Ульгуте. Здесь и дома были побольше, и улицы пошире и ухоженнее. Основную часть строений представляли собой особняки, в одном из которых мне однажды довелось побывать.

С тех пор Верхний Асхонел заметно изменился. Перемены бросались в глаза с первых шагов по просторной улице Золотых цепей, начинавшейся сразу же за привратной площадью. Железные ворота, бывшие труднопреодолимой преградой для человека, не смогли воспрепятствовать проникновению в квартал центальских духов. Они попросту перемахнули через крепостную стену и стремительным неудержимым потоком хлынули на центральную улицу, по которой направились в центральный район квартала, оставляя за собой разбитые стекла и вывороченные двери домов, уничтоженные в престижных лавках товары, загубленные цветники и аллеи и кровь... Она была повсюду: на мостовой, на подоконниках, на дверях, на стенах. Но самих жертв мы не видели. Могу поспорить, что сейчас именно они штурмовали главную цитадель Братства, к которой мы направлялись.

Миновав Королевский парк, непривычно безлюдный в это время суток и при хорошей погоде, мы остановились в полусотне шагов от Прайи. Площадь перед воротами крепости была заполнена людьми всех возрастов и сословий: квартальные стражники, королевские гвардейцы, кувены, гайверы, торговцы, богатые горожане, прислуга, седые старики, молодые воины, безусые юнцы, женщины, совсем еще дети...

МЕРТВЫЕ.

Люди, тела которых покрывали страшные раны, не могли быть живыми по определению. Рваные раны, оставленные на лицах острыми когтями, размозженные головы, перерезанные глотки. Многие приняли "вторую смерть" от рук защищавших Прайю гайверов. В осаждавших летели огненные шары и молнии, воспламенявшие и испепелявшие толпившихся на площади мертвецов. Обычные стрелы не причиняли им вреда, зато ледяные наносили страшные раны, которые, впрочем, тоже не давали желанного результата. Падавшие каменные блоки и бревна крушили черепа и ломали кости тех, кто осмеливался приблизиться к крепостной стене. Но даже превратившись в факел, даже размазав мозги по мостовой, мертвецы не спешили покинуть поле боя.

Скажу сразу: это был самый необычный штурм крепости, который мне довелось увидеть собственными глазами. У мертвецов не было ни лестниц для штурма стен, ни осадных орудий. Даже холодное оружие было не у каждого. Зато у них был дух, принявший облик огромной коряги, обосновавшийся перед воротами и прожигавший дыру в поднятом мосте огнем, наподобие газового резака бившим из двух корневищ. Никакие ухищрения защитников Прайи не действовали на это чудовище: ни кипящая смола, ни камни, ни дружные залпы арбалетчиков. Зато мрачная коряга время от времени резко выбрасывала корни вверх, хватала неосторожного гайвера со стены, и армия мертвецов пополнялась новым бойцом.

Другой дух, похожий на осьминога, катапультировал нежить через стену. О мягкой посадке можно было не беспокоиться: мертвецы, даже с переломанными костями, могли навести шороху благодаря вселившейся в них нечестии.

Еще несколько могущественных порождений Центалы забрасывали защитников крепости тем, чем их наделила природа: одни плевались огнем, другие стреляли шипами не хуже арбалетчиков, третьи исторгали комки пузырящейся слизи, прожигавшей дыры даже в каменных стенах. Десяток крылатых тварей, игнорируя летящие в них стрелы и магию, кружило над крепостью, пикируя на защитников Прайи и тут же взмывая с телами орущих гайверов в чернеющее вечернее небо. А спустя мгновение на площадь падали и разбивались тела, закованные в стальные латы. И тут же, захваченные духами низшего ранга, вставали, чтобы вернуться в крепость в качестве захватчиков.

При таком раскладе сил Прайя была обречена.

И нам следовало поторопиться — проникнуть в крепость прежде, чем это сделают мертвецы.

— Куда идти?— спросил я Растифа.

Он обернулся. Я увидел его лицо — бледное, перекошенное. То ли действие целительного снадобья утратило свою силу, то ли на бравого Ищейку так повлияло увиденное.

Не сказав ни слова, он быстро зашагал вдоль ограды особняка, стоявшего напротив парка. Я поспешил за ним.

Обогнув особняк, мы спустились по склону холма и оказались у перекрытого решеткой водостока, пронзавшего насквозь обширную возвышенность. Сбоку в решетке имелась калитка, запертая на замок. Растиф достал из кармана замысловатый ключ, вставил в скважину, провернул... Раздался щелчок, калитка отворилась.

Водосток напомнил мне сандорскую канализацию. В общем-то, предназначение у них было одно и то же. Разница лишь в деталях. Здесь было так же темно, сыро и воняло нечистотами. Я хотел было спросить насчет освещения — как-то не догадался взять с собой свою "вечную лампу", — но Ищейка, в отличие от меня, оказался более предусмотрительным. Он достал из сумки лампу Ковенкона, повернул кольцо, раскрывая бронзовые лепестки, плотно облегавшие стеклянный светящийся шар размером с апельсин.

Другое дело!

Минут десять мы двигались вдоль желоба, по которому во время дождей текла мутная вода. Растиф шел впереди, освещая путь, я — в трех шагах позади него, а следом за нами ползли наши тени. Ищейка уверенно петлял по развилкам, все дальше удаляясь от входа в подземелье.

Наконец, он свернул в нишу глубиной не более трех метров, передал мне лампу, буркнув по нос: "Свети!", а сам принялся осматривать и ощупывать шершавую стену. Один из кирпичей под его пальцами провернулся в горизонтальной плоскости вокруг собственной оси на 180 градусов и снова встал на свое место, а следом за этим раздался щелчок и часть стены распахнулась каменной дверью, о существовании которой я минуту назад даже не подозревал. Сунув лампу в проем, я увидел небольшое помещение, похожее на кладовку в форме узкого пенала.

Растиф отодвинул меня в сторону, вошел первым, пересек помещение и стал карабкаться в разверзшийся над его головой колодец по вбитым в стену металлическим скобам. Достигнув десятиметровой высоты, он остановился, пыхтя, откинул деревянный лючок и исчез из виду.

— Поднимайся,— услышал я его приглушенный голос.

Ползти по импровизированной лестнице с лампой в руках было неудобно. Поэтому мне потребовалось вдвое больше времени, чем Ищейке чтобы выбраться из колодца наружу.

Мы находились в коридоре, таком же узком, как предыдущий "пенал". Теряясь в темноте, он казался бесконечным.

Растиф взял из моих рук лампу и зашагал вперед.

— Где мы?— спросил я его на ходу.

— Тс-с-с!— зашипел он на меня.— Мы уже в Прайе. Где точно — не знаю, но, думаю, скоро сориентируюсь.

Не знаю, насколько оправданы были опасения Ищейки. Подозреваю, что все обитатели крепости сейчас сдерживают натиск духов. К тому же, от соседнего помещения нас отделяла стена, выложенная в пол варголезкого кирпича — преграда не ахти какая, но все же. Я узнал об этом, когда Растиф остановился перед деревянной заслонкой, приоткрыл ее и приник глазом к круглому отверстию в стене. Спустя минуту он тихо сказал:

— Темно, ничего не видно. Какой-то подвал. Вряд ли это главное строение.

Ему виднее.

Вернув на место заслонку, мы пошли дальше.

Потайной ход был проложен между двумя стенами: несущей и фальшивой, о существовании которой, возможно, не догадывались даже обитавшие в зданиях на протяжении долгих лет люди. Его ширина не менялась на всем протяжении, лишь изредка встречались неглубокие ниши, уходившие из подвала на первый этаж здания. Попасть наверх можно было при помощи примитивного подъемника — неширокой платформы, приводимой в движение вращающимся руками механизмом. По словам Растифа, на втором этаже, — а главном здании и на третьем, — имелись такие же потайные ходы. Из них можно было попасть во многие помещения через замаскированные дверцы. Кроме проходов существовали и простые дыры, посредством которых легко было подслушивать и подсматривать за обитателями Прайи. Все это богатство было построено еще первыми владельцами крепости — Тан-Шемерами, а теперь не без пользы эксплуатировалось верховными кувенами.

Проблуждав по тесному коридорчику минут двадцать, мы, наконец, добрались до основного здания. Растиф узнал об этом, заглянув в отверстие в стене. Впрочем, в соседнем помещении было слишком темно, чтобы что-то разглядеть, поэтому Ищейка положился не на зрение, а на слух. Вдохнув воздух, он уверенно сказал:

— Винный погреб. Хранилище находится рядом с ним.

Мы добрались до поворота, прошли еще метров двадцать и снова остановились — на этот раз перед потайной дверью. Растиф сдвинул засов и осторожно распахнул узкую деревянную панель.

Знаменитое хранилище Прайи! Вот уж куда я не рассчитывал попасть. Высокие шкафы, стоящие длинными рядами, занимали все пространство огромного подвального помещения. На полках чего только не было. Предметы, на первый взгляд обычные, а иногда и совершенно бесполезные: швейная игла, деревянная ложка, пряжка от ремня, осколок керамической утвари, старое деревянное ведро, окатанный камень, еловая шишка... Одним словом — мусор. Для подавляющего большинства жителей Варголеза так оно и было. Но в руках определенных — невесть каким образом инициированных — цанхи все эти предметы обретали поистине чудодейственные свойства. Вспомнить хотя бы обычную кисть в руках Винеара.

Приложив палец к губам, Растиф воткнул лампу в кольцо кронштейна на стене потайного прохода и тихо пошел между шкафами, осторожно заглядывая в каждый переулок. Увидев то, что искал, он, удовлетворенно усмехнувшись, свернул за поворот.