Ниндзя-маг. Опередить и уничтожить

В следующем прыжке назад в прошлое, я семь дней провел в медитациях, собирая местную природную энергию и отрабатывая способности к невидимости — до уровня привычных навыков. Потом с твердолобым упорством, как поступал бы Рок Ли, я с открытыми внутренними вратами тренировался в размашистом тайдзюцу, разнося грот по камешкам ради обуздания чакры и возможности цедить ее, как того требует Джукен. Благодаря регенерации, мне не приходилось постоянно ходить в бинтах и тратиться на заживляющие мази. Отрабатывая приемы, уделал каверну в хлам — до лысого состояния. (иллюстрация 227)

В третий раз по счету я вместо очередного прыжка вглубь решительно отправился назад. Парадокс времени проявил себя во всей красе, подтвердив мои смелые домыслы: в будущем сохранились те разрушения, что я учинил именно в прошлом времени, а не перед путешествием в это самое прошлое. У меня остались все воспоминания — сохранились все отработанные навыки. Выставил время прыжка на час дальше предыдущей даты. Скрытно обежал важные места, убедившись, что вся нежить бродит — что на месте еще в будущем изъятых мною кристаллов времени остались пустые места, а все остальные камни самую чуточку меньше тех, что я видел в будущем. Вернулся на шаг обратно в будущее — нежить все так же бродит. И теория подтвердилась практикой — ни следа некогда произведенных мною разрушений! Вернувшись, сделав шаг подальше в прошлое и вновь возвратившись, я затер результаты предыдущего перехода. Действительно, после таких открытий легко понять талантливую актрису Сапфиру, очень жизненно "запутавшуюся" в линиях времени.

Далее я еще раз стер все следы и отпрыгнул в настоящее. Подправил время первого шага на час глубже и вновь смело стер все свои следы — на всякий случай. Более я не соблюдал конспирацию, вместо этого стирая все свои художества, отпрыгивая на шаг назад и делая вперед чуточку больший шажок. Сделав временную веху, прыгал на следующую запланированную отметку в прошлое, где снова без оглядки на дотла уничтожаемый сад возвращал себе навыки джонина.

Каждый раз при очередном переходе я стал держать в руках кристалл времени от Сапфиры и лучший аналог со своей копией энергетической начинки. Применял одолженный — совершенствовал копию.

В каждую следующую остановку я применял сбалансированный тридцатидневный распорядок, чередуя дни расслабляющей халявы с праздными размышлениями на всевозможные темы и периоды неустанных умственных и телесных нагрузок с думами лишь о повышении эффективности дзюцу. Магию почти не трогал — заклятья слишком медлительны. Рациональнее сперва восстановить и улучшить прежнюю форму, чем сразу прокладывать дорогу и путаться в незнакомых дебрях.

Помимо прочего я разрабатывал ниндзюцу, которым в итоге перед очередным прыжком уничтожал какой-нибудь грот или образованный лавой зал. Лучше всего для разрушения подходила крученая форма "Расенгана". После нескольких отращиваний рук я смог воспользоваться своим преимуществом двойной СЦ: не просто сделал ниндзюцу на стихии огня, но и вплел туда огненную ману, превращая в натуральную бомбу, которую затем инкапсулировал в сферу божественного щита. Барьер давал возможность метнуть ее — или подложить в качестве мины. (иллюстрация 228) Не Бомба Биджу, но где-то рядом — если вложить соответствующий объем энергии. Ближе к концу путешествия в прошлое и сотни сожженных в пепел кистей рук и пальцев, я без всякого кольца небесного огня Ио научился трансформировать огонь в супер жаркий и сумел создать над ладонью сгусток этого высокотемпературного огня цвета и силы молнии. (иллюстрация 229) Я, следуя творческому порыву, даже изваял в гроте колонну с чашей домашнего очага, в которой зажег сине-голубой огонь, над пламенем которого плавился камень потолка. (иллюстрация 230) Вечностью тут и не пахло — через сутки без пригляда колонна оплавилась и огонь потух. Подобного цвета пламя освещало и сами руины, но оно было чисто волшебным из школы Иллюзий: ни тепла, ни холода не давало, а просто свет, приятный для глаз ящеров — наверное.

К сожалению, базисные геномные фуиндзюцу Шишо, Хакке и Багуа годились лишь для тайдзюцу — никакие стихийные преобразования у меня не получались. Магия работала, если сосредоточиться, а вот со стихийной чакрой облом. Поэтому высвобождение взрыва я тренировал в самом конце тренировочных месяцев. Придумал ниндзюцу желтых вспышек огня, с уклоном во взрывной характер повторив тот самый серп, что я-элемент выпустил с меча изначального пламени. Усовершенствовал желтую молнию до воя огненной молнии, с громадной силой взрывающейся при попадании в цель. С синим сокрушающим огнем тоже вдосталь натренировался, придумав использовать его с обеих рук: получал две молнии, скручивал их в шар на манер "Расенгана" и высвобождал полученный бур. Скалу я легко подорвал, сработав не менее эффективно, чем клон Боддинока внутри гигантской водной элементали. Но мне не удалось пробурить защитный экран Темпоральной Ямы. Так что у меня теперь стало шесть базовых ниндзюцу для утилизации взрывных возможностей Кеккей Генкай Дабо. Учитывая мое прохладное отношение к подобному стилю боя, я счел, что этого разнообразия более чем достаточно.

На магию я не делал особой ставки. Однако разумно совмещал, следуя методикам арканиста по тренировке разделенной на слои ауры. Так же научился создавать огненных элементалов — своих огненных клонов. (иллюстрация 231) Неказистые всполохи свирепого огня: не похожие на ранее мною виденных и ни в какую не желающие облачаться в лавовые причиндалы. Я считал их своей подлинной победой! Неудачи с непохожестью на себя списывал на влияние полиморфизма внутри Темпоральной Ямы.

Собственно, я много дней и ночей посвятил постижению всех своих новоприобретенных на Ториле способностей. Одна из них — удивительный полиморфизм. Я учился сочетать разные формы, перекидываясь частями подобно Алхеору Черному Волку или отряду из оборотней-кошек. Желая улучшить своих стихийных клонов огня, я видоизменял собственные части тела. Добился хороших успехов на этом поприще. (иллюстрация 232) Но — не мое. Идеально для силового стиля Тай, что проповедовал Майто Гай и его личный ученик Рок Ли. Но, повторюсь, не мое — дикость. Впрочем, я не прекращал попыток встроить, приспособить и даже скомпоновать новый стиль. При должном упорстве я смогу сойти за своего на Плане Огня — за ифрита или высшего элемента с даром речи.

За прошедшее множество месяцев занятий и отдыха я, нуждаясь в общении, лучше узнал Пинигсеу, целыми днями исследовавшего магматические гроты — в свое удовольствие и мне на пользу. Высокомерный феникс, судя по тону курлыканья и послушанию, вскоре счел меня достаточно сносным господином, продолжая относиться снисходительно и неустанно напоминать про обстоятельства первого вызова и свое превосходство во владении огненной стихией.

Естественно, я регулярно спускался в само хранилище Слова Власти и наблюдал за активностью авантюристов. Никого живьем не застал, к сожалению. Ничего ценного, чтобы перепрятать для будущего, не углядел — да и не захотел я оставлять какие бы то ни было следы своего пребывания и самого факта посещения. Естественно, высмотрел детали одежки и лица рабов. Конечно же, я еще после первого такого спуска вниз поменял форму на свою прежнюю человеческую — с огромным моральным облегчением. Кровь не бурлила, но все равно каждая активация додзюцу сопровождалась резкой болью нутра и спонтанной сменой облика на истинный. Я был вынужден научиться справляться и без Аруса — и времени себе отвел предостаточно для этого. Целыми часами я ради достоверности представлял себя рабом саррухов, вживаясь в роль серого, непримечательного человека, назубок знающего лабиринты, где жили трудившиеся на стройке рабы. Там даже не стали не то что убираться — при финальном "сшивании" комплекса там оставили умирать сотни мужчин, женщин и детей, оказавшихся не нужными хладнокровным Госпожам. Их души остались в ловушке Темпоральной Ямы. Все они стали безумной нежитью. Всех их я уничтожал сотнями — десятками способов в поисках самого оптимального. Как ни печально, но именно смерть этих несчастных рабов помогла мне хорошо освоить оба аспекта "Аматерасу". Я бы с радостью и саму нежить так сжигал, но приходилось ваять статуи и камень палить черным или белым пламенем "Аматерасу", способным уничтожить саму душу.

Нас с Пинигсеу постигла неудача с поисками сейфовой комнаты, где должно было храниться Слово Власти. Саррухские архитекторы предусмотрели столь очевидную лазейку, как ныряние и плавание в реках и озерах магмы.

Обмануть металлических стражей, выдав себя за раба саррухов, мне удалось далеко не сразу, к сожалению, зато пополнил знания об их арсенале и стиле боя. Благодаря ранее произведенной с Очагом модернизации, в конце концов, я научился в природной форме пользоваться всеми жемчужинами, включая классовые способности нинсо: становился полностью невидимым и неприметным для металлических големов и нежити, перевоплощался в раба, обеспечивавшего обслуживание металлических конструктов. Естественно, я воспользовался обнаруженной уязвимостью, возникающей в момент атаки металлического голема силовым ударом или кислотным дыханием. Тогда была моя первая настоящая победа — пару других механоидов я быстро научился сваливать в лаву, предварительно сделав дырку в бортике — нарушив магический контур. Наконец-то было собрано три ключа, использование которых по назначению чётко фиксировалось магией центрального сигила. Оставались загадки.

После начала разгадывания последней загадки, связанной с гонгами, я отыскал для себя — отраду. Ею стала — фея Априсана. Мне стоило усилий и множество попыток, чтобы научиться снимать с нее оковы принуждения. К сожалению, полностью освободить ее от рабства я не сумел, хотя чего только не пробовал. Фея — чудное создание, умещающееся на моей ладони. На последних шагах назад во времени я первым делом выпускал Априсану, каждый раз заново знакомясь с прелестной девушкой. Ммм, я мог часами наблюдать за тем, как она беззаботно резвится в саду. (иллюстрация 233) То с Арусом, то с Пинигсеу — фея замечательно разбавила наш сугубо мужской коллективчик. Однажды, я даже принял форму фей-расы. В следующий раз мы вместе так озорно веселились, до упаду кружились, танцевали и хохотали, но... Но я не осмелился преступить через обет, свидетелем которого призвал Кореллона Ларетиана. Я не влюбился в Априсану, нет, просто жаждал сексуального удовлетворения. Конечно, Темпоральная Яма открывала лазейку в клятве — в прошлом я мог бы спокойно блудить, формально соблюдая обет целибата. Но мне приходилось воспитывать в себе монашескую выдержку — шутка юмора такая. Сказался кунаем — полезай в подсумок. Признал себя монахом — соответствуй.

Не скажу, что прожитые годы были самыми радостными в моей жизни — но и не самыми мрачными или одинокими. Я находил удовольствие и получал удовлетворение от ночных медитаций с созерцанием звезд, пусть и прикрытых пленкой барьерного пузыря, обозначавшего границу Темпоральной Ямы. К сожалению, чем дальше погружался в прошлое — тем дальше отодвигался от Эйноли. Слишком сильная тоска и невозможность встречи неожиданно быстро и неотвратимо охладили мои любовные чувства к ней, оставив лишь память — с памятью я тоже учился работать, беря уроки у Великой Киира, плохо воспринимавшей делегирование своих функций. Я знал Эйноли всего ничего — и пары месяцев не будет. Чем больше думал о ней, тем больше стал находить — видеть — недостатков. Она — милая девочка. Поток времени смыл мою подростковую увлеченность ею. Раз от раза на разные лады повторяющиеся интрижки с феей — тому доказательство.

Регулярные и комплексные тренировки доказали — я могу развиваться поступательно! Было радостно открыть в себе способность распахивать "Планарную дверь". К сожалению, временной парадокс ограничил меня здесь и сейчас — областью аномалии, а магия саррухов напрочь запрещала свободную телепортацию — благо лишь непосредственно внутри комплекса.

Я стал старше. Я стал опытнее. Я стал готов к состязаниям с ящерицами, к схваткам с самой Мораг, которая просто обязана все знать: как о строительстве, так и о функционировании комплекса Темпоральной Ямы. Принцесса или королева должны регулярно посещать столп своего самодержавия, чтобы в своем настоящем времени снимать сливки с будущих промахов — своих и вражеских. Мораг без интриг в Темпоральной Яме никогда не смогла бы перехитрить и свергнуть владычество своей сен-матери.

В последний раз полюбовавшись на вымерзший сад, обледенелый по самую макушку аномальной зоны, я спустился в большой зал для перемещений, где все так же красовался след дикой магии Сапфиры. В последнем своем прыжке назад в прошлое выставил время позже того, что настроила для меня заказчица в одолженном темпоральном медиаторе. Пришла пора отработки приемов и тактики на настоящем противнике.

Глава 14.

Здесь уже была метка Сапфиры — источник дикой магии. Ожидаемо, магический колокол известил всех в помещении о моем появлении: пара рабов, ящер-смотритель и три ящера-охранника. Чтобы не случилось коллизий во время прибытия гостей из будущего, все они были за пределами декоративной решетки, ограждавшей похожий на солнечные часы Тольский Гномон. Я был полон сил, находился в своем истинном облике и совсем не скрывался. Даже без разогнанного мышления и только при активном базисном геномном фуиндзюцу Багуа будущие мертвецы двигались медленно — словно я попал в подводное царство. Стоило мне активировать бьякуган, как зловещая ухмылочка едва сама собой не наползла на мое ушастое лицо — это работа — и только.

Исчезла проблема с миллионными наслоениями временных слоев, и разрешился взаимосвязанный щекотливый вопрос с десятью тысячами лет для созревания плода дерева Ултарг и тремя его семечками. Эту часть комплекса уже "пришили" к холлу. Но Слово Власти еще не поместили в хранилище. Семена могли прижиться, сродниться с местностью лишь при отсутствии помех и влияния, порождаемых в Темпоральной Яме помещенным в нее на хранение Словом Власти "Время" — несомненно "Время". Первое проросшее семечко должно было замерзнуть. Второе не должно было пережить фундаментальных изменений — появления у Торила планеты-клона Абейр. И только третье семечко имело все шансы прорасти. Я проверял — семена как-то чувствуют друг дружку — проклюнуться должно лишь одно из нескольких. Правда, все равно этому единственному проклюнувшемуся отводилось более тридцати тысяч лет жизни, причем, где-то в серединке рослое дерево должно еще пережить волну искажений времени, вызванную каким-то неведомым мне глобальным событием, произошедшим за пределами Темпоральной Ямы, но тесно связанным со Временем.

В результативности боевого кланового стиля Хьюга я был абсолютно уверен, потом, когда в огороженный периметр вбежал ящер-охранник с мечом наголо и заклятьем в руке, над моей ладонью уже горел шарик желтого света. Желтая молния с громом сорвалась, смяв крепкий нагрудник до самого позвоночника и с грохотом отбросив тело в сторону лавы. Вспышка "Дабо: Кирай" ослепила всех, я не стал ждать, пока кто-то проморгается. Мгновенно совершил ниндзцюцу замены тела на воздух и применил на втором охраннике усиленный вариант, "Дабо: Райкохо" и тоже из сенчакры. Чиркнул ладонью о ладонь, как кремнём о кресало. Огненная молния с гулким воем и дрожанием пространства сорвалась с рук и порвала его в клочья, несмотря на защитную магию амулетов и заговоренные мифриловые доспехи. Смотритель и заклинатель успели сделать по шагу, но я соединил указательный и средний пальцы на обеих кистях. Парный залп желтого излучения швырнул ящеров к лаве: в еще пока не покинутом комплексе работали экраны безопасности, один такой мыльно расцветился и прогнулся при попадании в него двух живых снарядов. Два щелчка — два огненных сенбона со слепяще солнечной струной в центре — два взорвавшихся глаза и спекшихся мозга. Я пронаблюдал за животным состоянием саррухов, вполне себе способных существовать без головы: "убитая" башка сама свалилась с плеч — в основании шеи начала формироваться уродливая пасть.