Ниндзя-маг. Опередить и уничтожить

Около месяца я тренировался в создании хотя бы одной бусины Чёток Чакры. Алгоритм таков: сперва на ладони одной руки высвободить чакру с первичным свойством Онмьё, потом на пальцах другой руки поочередно высвободить единичные элементы и все это объединить. Однако только лишь при активации Тенсеигана в режиме мудреца чакра приобретала необходимое качество, и у меня стал получаться абсолютно черный шарик размером с глазное яблоко и весом с целого меня. Если делать с добавлением магии, то цвет белый, а масса и время создания кратно возрастали. Дольше нескольких минут на их изготовление — непосредственно в бою не применимо. На родном демиплане и благодаря покрову в Тенсейган Чакра Модо я сумел создать и одновременно удерживать рядом целых девять черных бусин "Чакра но Джузу" — каждая размером с двойной кулак. А вот в Тенсейган Сеннин Модо — всего три белых шара, два в руках и один за спиной. И только черные шары я мог делать по одному в несколько секунд — для боя приемлемо. Пробовал решить проблему, заготавливая прозапас, однако: запечатать их невозможно, в безразмерный подсумок не лезут, божественный щит вокруг них требует постоянной подпитки, вне особого режима менять форму готовых шаров сверхтрудно, а главное при деактивации додзюцу и следующим за этим уменьшением качества чакры внутри меня дестабилизируется и "Чакра но Джузу". Обычное оружие лишено этих недостатков, когда понадобилось — вынул и применил. Или обнаружил, что украли, а могут и отобрать, поскольку любой маг издали определит столь мощный артефакт.

Все-таки без Великой Киира как-то грустно — никто вовремя не подскажет. Пусть идея и не выгорела. Хотел сохранить надолго и скрыть истинную мощь орудий из чакры, переложив умение кристаллизовать магию на сенчакру. Достаточно было бы материализовать оболочку, толщиной с ноготь, проложить внутри нее перманентный божественный щит, а сверху начертить магические руны. Но все равно мне не удалось совсем скрыть ауру силы — от недостатка опыта работал на уровне талисманов гоблинов-шаманов, убитых в шахтах близь порта Лласт. Я сделал пару — белый баклер и черный кунай. Белое лучше подходило для защиты, поскольку включало в себя природную энергию — основу магии. Черное для нападения, ведь все привыкли защищаться от магических атак. Все мои действия способствовали улучшению контроля, но и только — по выходу из особого режима "Чакра но Джузу" в лучшем случае истаивали.

Пришло время делать последний шаг — вернуться в настоящее. Мое влияние на события далекого прошлого непонятно как отразились на настоящем. Но, по крайней мере, все барахло в сундуках и растения в Саду были теми же самыми, что и при моем спуске в прошлое время. Я все равно привычно подготовился к подвоху: спрятал божественную силу, сменил серию форм, последним шагом став из человека гномом, и применил "Трансформацию Тенсера" обратно в воина-человека, нормально снаряженного — в зачарованных доспехах и при оружии. К сожалению, я слишком поздно выяснил, что нормально вернуться обратно можно было только через те солнечные диски и тот кристалл времени, которые применялись для прыжка в прошлое...

Кр-Хрясь!

Медиатор с лиловым оттенком взорвался в самом финале перехода, сорвав заклинание перевоплощения. Одновременно детонировал лиловый источник дикой магии у второго Торильского Гномона. Оба саррухских устройства оказались уничтожены в один момент Времени.

— Аха-ха-ха! Я — Свободно!!! — Прогремело оглушительное ликование.

И я понял, что — перебдел! Порожденные парадоксальные искажения пространства-времени в узел перекрутили форму гнома вместе со всеми одетыми артефактами. Я потерял драгоценные мгновения на отбрасывание комка плоти и материи, чтобы вернуться в предыдущий облик человека с находящимся у него обручем из трех Слов Власти. Импровизированный спасательный круг вынес меня на самый гребень волны парадокса, отправив в будущее!..

Несмотря на всю свою сверъсилу, в воцарившемся хаосе я ничего толком поделать не мог, лишь видел додзюцу, как корежило сигил, как перемалывало саррухский комплекс и перемешивало пласты земной коры, как вытягиваются из начала времен телеса узника. Мне почти удалось совладать с обручем из Слов Власти, чтобы вернуться в зафиксированный момент настоящего и отработать по наброскам парадоксальный сценарий перезаключения пленника в новую тюрьму. Однако и с этим опоздал — из-за внешнего фактора!..

Кто-то забросил в эту кашу "удочку", поймал мое естество на непонятный крюк и подсёк — рвануло совершенно неожиданно и со страшной силой, прострелившей болью каждый атом материального тела. Верхним краем сознания я видел, как со всего маху вляпался в фиолетовую паутину, как нерадивого кутенка спеленавшую меня так крепко и надежно, что не дернуться, даже в Доминион — особенно в Доминион!

Мораг!!!

Чья-то божественная сила бросила меня прямо на свой алтарь, у которого крутилась аватара этой пресмыкающейся твари. Ни рыпнуться! Но даже если бы захотел, то не до того — дикая боль разрывала изнутри, помутняя рассудок. Непонятный крюк из квинтэссенции боли впивался все глубже и глубже, добираясь до самой сути моей сокрытой сущности. Напор ослаб, когда лазутчик добрался до тела формы лунного эльфа, следовавшего перед человеческим. Крюк превратился в проклятого паука, тут же впрыснувшего что-то мерзкое и ядовитое, усилившее страдания, хотя, куда уж больше!..

Сквозь боль, туманящую все уровни сознания и лишающую какой-либо инициативы, в божественной памяти откладывались кусочки фактов. На диву профессиональные ловчие паучьи путы не помешали ящерицам-служительницам сноровисто оголить меня, лишив комплекта монаха, а главное — вырвать обруч, составленный из трех Слов Власти! Спеленавшая меня божественная сила блокировала всю магию с псионикой и отчасти чакру. Черные пауки, созданные чудовищно злой божьей волей и куда большей силой, активно лазили под кожей и во внутренних органах распятого на черном алтаре человека, бившегося в смертельных конвульсиях. Один магический голем-паук сразу же захватил солнечное плетение человеческой формы, второй — затылок, третий — сердце, все воткнули жвалы и лапки-иглы в тенкецу акупунктуры, напрочь заблокировав смену облика и любую активность — человеческих сил. Эти инструменты собственно персоной нацеливала аватара Мораг, усвоившая урок и устранившая пробелы в знаниях об уязвимостях перевертышей, когда усердно потрошила оборотней народа черной крови в Мунвуде.

Еще одна подсечка, на сей раз выворачивающая наизнанку — вытягивавшая облик лунного эльфа. Отрешиться от профессионально навязанной всепоглощающей боли никак не получалось, инстинктивное стремление избавиться от нее помогло пленителям. Сбегая от боли, я сам подался вперед и принял истинный облик, оставленный без магических артефактов, портящихся от слишком мощной чакры.

В следующий миг всё встало на свои места — источником нестерпимой боли служило налобное фуиндзюцу. Меня в клане Хьюга наказывали посредством активации джуиндзюцу. Как же я тогда мечтал стереть со лба понукающее клеймо!..

Исполнение детской мечты одарило меня новой гаммой мучительных страданий, приглушенных наведенной извне болью, но определение источника помогло вспомнить старые приемы и частично купировать страдания. Окунувшись в такую родную боль, я со всей очевидностью и по милости мучителей понял, что именно зло наведенной — в страшной беде мои родственники по эльфийскому Дому! И сам я по-крупному влип: восседавший на лбу паук только того и ждал, чтобы болезненно воткнуть все свои восемь игольчатых лапок в попытке достать до киира — до Великой Киира! Одновременно толпа пауков протискивалась в меня через рот, ноздри, уши, через анальное отверстие и член, а так же множество ритуальных надрезов, ведущих в полость живота и под ребра. Два паука уже облапали мои глазные яблоки и дернувшая их за ниточки Мораг выдрала самое святое для Хьюга — очи. Еще один жирный паук с мою голову размером целенаправленно долбился жалом в символ глаза на моей груди, но фуиндзюцу пока не поддавалось, защищая ядро-Очаг от вторжения. Множество иглоногих вцепилось в меня по всему телу, блокируя все тенкецу и СЦ — на основе струн магии! Вокруг овитого фиолетовой паутиной обсидианового алтаря творилась какофония отвратительных звуков и запахов. Важно, что теперь это всё моя боль, собственная, подлежащая секвестрованию...

Я смог в достаточной мере абстрагироваться от страданий. Подавленная и выкачиваемая магия подвела меня, изменив, в памяти сразу всплыли соответствующие думы о дублировании способностей Тенсеиганом и план соответствующих мер. По мысленной команде, облеченной в послушную чакру, мой символ бога на груди высвободил половину накопленного резерва. Половина половины тут же впиталась алтарем и пауками из числа по-настоящему живых особей. Оставшаяся доля пошла на активацию высшей формы додзюцу — Тенсеигана.

Вокруг меня царили мысли о казни, духи мести, корыстной наживы и жажды абсолютной власти...

Неожиданно зрение обрело третий фукус внимания — удаленный. Высосанная из меня Тенсеиган Чакра через кровную связь пробудила у Эйноли бьякуган. (иллюстрация 276)

Лолс. Королеву Пауков нельзя было не узнать. Она через своего клирика-женщину проводила смертоносный ритуал где-то под Уотердипом или в том направлении, а ее аватара-дроу с паутиной и пауком в глазах помогала Мораг у наспех организованного алтаря здесь, неподалеку от месторасположения входа в древний саррухский комплекс, искаженный флуктуациями пространства-времени вырвавшегося из заточения предтечи. (иллюстрации 277-280)

Обрядовая пещера с Лолс была сплошь и хаотично затянута пульсирующей фиолетово-пурпурной паутиной, соединявшей два измерения — Прайм и логово Паучихи. Памятные вещи, добытые командой трофеи и последние мои подарки лежали жертвами в ритуальной паутине, опрысканные и оскверненные ядом Лолс. В самом центре наломанный на мелкие кусочки полумесяц святого символа жрицы Кореллона Ларетиана, особое место так же отводилось незнакомой мне паре сережек-гвоздиков с льдисто-лунными бриллиантами и ошейнику с двумя раскрошившимися кристаллами, уцелевшие грани которых светились знакомыми письменами на селдруине — у меня добыто три таких.

Богиня в облике торса дроу на паучьем теле сноровисто прядала, используя серебристую нить, которую ее высшая жрица вытягивала из сердца Сейны, распятой рядом с Эйноли, из сердца которой дроу-посредницей выдергивалась — золотистая нить. Обе Пряжи разделялись, тончайшими лучиками вливаясь в демоническое тело Лолс и кристаллы на ее лбу, груди, мече, посохе...

Над Сейной под углом была распята на паутине большая кошка — Ирвэс. Грудина ритуально вскрыта, от сердца вниз тянулась пульсирующая кровавая паутина, вытягивавшая саму душу. Над Эйноли точно так же был распят и вскрыт Кевэ, из которого тоже высасывали суть. На двух белых и одном черном налобном фуиндзюцу перемигивались тела паучков, взломавших печати в тех самых местах, что некогда изменялись Кореллоном Ларетианом. Утробы обеих моих любовниц, обезумевших от долгих и мучительных истязаний, были профессионально вскрыты с хирургической точностью. Внутри утроб отвратительно булькало и бились в смертельных конвульсиях комки примерно двух-трех месячных зародышей, в которых и вливались остатки сущностей Ирвэс и Кевэ. Мои кровные дети!..

— Плохой мальчик прозрел, — донесся до меня томно-глумящийся голос темной эльфийки-демона, пребывавшей в полнейшем экстазе от украденных сил. Ее круглые рубиновые глаза сверкали алчно и хищно, подавляя волю к сопротивлению, запутывая в демоническую паутину — вознаграждая кроваво взмокшую последовательницу, нагой исполнявшей высший ритуал в присутствии и при непосредственной поддержке своего безумного божества-полудемона.

Изящный взмах мечом — клириком отсечены головы в миг, когда опустели оболочки обоих младших членов Дома Хьюга. Два невозможных тычка — оба народившихся бьякугана Эйноли на истончившимся жале Паучихи. Один верный прокол — мое нагрудное фуиндзюцу распечатывается, высвобождая все запасы энергии и открывая доступ к вожделенному Очагу.

— Разъярись, мои милый... — сладострастный посыл достиг моего воспламенившегося сознания.

Магия меня предала, но я все равно превратился в неистовое пламя — под злорадный смех Лолс. Моя мощь с новой силой хлынула к коварной богине: через связь с душами членов моего эльфийского Дома — через кровь и души моих детей. Все пауки в моем теле и на нем превратились в пепел, тут же втянувшийся в алтарь — под раззадоривающие ярость стоны наслаждения Королевы Пауков и одобрительное шипение Мораг, легко переподчиненными Словами Власти подавляющей проявления моих изначальных и божественных сил.

Ярость распаляла огонь — ярость затмевала разум. Чакра!!!

Вместо напрашивающегося превращения в огненного элемента, чтобы мечом изначального пламени проткнуть такую манящую уязвимость алтаря, как каменная голова паучихи с женским лицом дроу, чтобы кольцом небесного огня Ио спалить все еще нерушимые оковы фиолетовой паутины... Вместо этого я обратился к Кеккей Генкай Кори и превратил свое тело-чакру в Лёд. Ликование Мораг застряло у нее в горле, а далекий хохот Лолс наполнился упоением безумством.

Отток сил и боль заморозились, но не прекратились совсем. Холодная ярость и маятник короткого облегчения от адских мук способствовали высвобождению наичернейшего пламени "Аматерасу". Прошипевшая Мораг что-то вспомнила и успела сбежать со своей добычей — единственная. Дроу-аватара Лолс с прислужницами, паутинные путы, алтарь, магия — все стало уничтожаться худшим образом, чем колдовская "Дезинтеграция". Часть "Аматерасу" по протянутым нитям засосало и к Лолс... через созданные ею инструменты. Черное пламя втуне погубило зародыш моего эльфийского Дома, необратимо потушив Искры Жизни Эйноли Фриест, Кевэ Арвэ, Ирвэс, моего не рожденного сына и дочь от скрывшей беременность проститутки Сейны...

Доминион-Арус, когда исчезло подавление, отозвался немедленной передачей порции сил. Освободившийся Лёд вырос в огромную глыбу, внутри которой я восстановил свой истинный облик. Спущенные с поводков разнообразные монстры уже крушили крепкую защиту, по повелению укрывшихся вдалеке ящериц бросаясь в смертельную атаку. Когти, клыки, жала, стрекала, жвала, копыта — весь арсенал бестий.

Не было мочи держать внутри самоуничтожающие чувства. Выплеснул всё в "Хаккешо Кайтен Тсуки". Закрутившийся вокруг меня вихрь абсолютной защиты перемолол и лед, и тварей, объятых не сбиваемым черным пламенем. Холодная ярость и душевная боль породили выдох громадного облака чернильного "Аматерасу", затянувшегося в вихрь и вырезавшего из мироздания сферу со мной внутри. Толчок — убийственная тьма огромными кусками расплескивается в объеме на мили вокруг. Даже воздух загорелся — завитушки черного пламени надежно пристали к Пряже Мистры. Споро уничтожались труды отряда Арвиль, тщательно прибравшегося за мной и саррухами после предыдущей разрушительной битвы на этом же самом месте. Даже Шрам от меча изначального пламени они залечили. И теперь вот само мироздание здесь горит, отправляясь во тьму небытия.