Альфа-один.

...Вирт-полигон ВП-116 оказался здоровенным помещением, разделенным на три независимые зоны. Первая была заставлена металлическими столбами от полутора и до трех метров высотой, вторая — десятком невысоких помостов размером с нашу кухню, а третья — чем-то вроде трехмерного лабиринта. Объяснять назначение каждой Яр не захотел — пошел к ближайшему столбу, остановился шагах в трех от него и повернулся ко мне:

— Тренажер для шлангов. Называется вертушкой. Активируется автоматически...

— На тролля с дубиной не похож... — пошутила я. — И на гоблина с ржавым ножом — тоже...

— Этот ты возненавидишь намного сильнее... — пообещал брат и скользнул чуть ближе к столбу.

Тот игриво подмигнул парой зеленых 'глаз' и ожил — отщелкнул два горизонтальных отростка и начал неторопливо вращаться вокруг своей оси.

— От верхней лопасти уходят приседанием или кувырком, нижнюю перепрыгивают! — сообщил Ярослав, и с кошачьей грацией увернулся от удара верхней. — Подойди к соседней вертушке и начинай разогреваться...

...Первая же попытка перепрыгнуть через нижнюю лопасть заставила меня почувствовать себя андроидом: мое тело, словно обретя свободу воли, начало движение СОВСЕМ НЕ ТАК, КАК Я ПРИВЫКЛА! То есть, не так присело, не так взмахнуло руками, не так взлетело в воздух и не так приземлилось! А когда я оклемалась от вмешательства извне, оно приблизительно в том же режиме заставило меня присесть.

Сопротивляться было глупо, 'помогать' — тоже, поэтому следующие минут пятнадцать я позволяла ему делать то, что заблагорассудится. И анализировала новые движения.

Слава богу, Яр заметил выражение моего лица и понял, чем я занимаюсь: как оказалось, надо было не анализировать, а пытаться почувствовать последовательность расслаблений и напряжений, траекторию перемещение центра тяжести, момент начала движения и т.д.

Последовав его совету, я не особенно быстро, но прозрела: ощутила, что до и после любого действия мое тело абсолютно расслаблено, и что тратит на движение ровно столько сил, сколько нужно для того, чтобы его совершить. Чуть позже я заметила, что расслаблено не только тело, но и внимание: я смотрела не на приближающиеся лопасти, а в воображаемую точку на полу, а для контроля за окружающим пространством использовала периферическое зрение.

Такой подход к восприятию мира оказался намного удобнее обычного: тренируясь в вертушке, я умудрялась видеть не только ее и свое тело, но и большую часть вирт-полигона. Причем не просто видеть, но и отслеживать чуть ли не каждое движение Яра, развлекающегося в 'лабиринте'.

Увы, радовалась познанию я сравнительно недолгой: часа через четыре после начала тренировки, когда 'тренажер для шлангов' существенно увеличил скорость вращения и добавил к двум имеющимся третью лопасть, я вдруг вспомнила первую беседу с ББ и пулей вылетела за пределы тренировочной зоны:

— Яа-ар?

— Чего?

— Мне кажется, мы зря теряем время...

— Почему это? — нахмурился он.

— В тот день, когда мы подписали контракт, мистер Баррен сказал, что передать навыки боевых искусств, соответствующие черному поясу по чему-то-там можно только тому, кто занимается тем же самым в реале и обладает соответствующим мышечным корсетом...

— Вирт-полигон, в котором мы находимся, предназначен для тренировок курсантов первого курса Академий ВКС, Министерства Безопасности и спецфакультета Министерства Юстиции. В переводе на привычный тебе игровой жаргон, этот полигон рассчитан на полных нубов!

— Ну, ты и хам! Я не полная, а фигуристая... — привычно пошутила я. — А если серьезно, то те, кто поступают в эти Академии, очень неслабо подготовлены физически...

Яр поморщился:

— Аль, ты что, считаешь мистера Баррена идиотом?

— С чего ты взял? — удивилась я.

— С того, что ты откровенно тупишь! Скажи, зачем тебя засунули в 'помочи' еще в день создания персонажа? Ведь, насколько я понимаю, до тридцатого уровня потребностей в продвинутых навыках движения у тебя не было!

— Ты хочешь сказать, что все это время я играла в режиме их переноса?

— Конечно! Посмотри на себя — ты уже даже ходишь по-другому!

— Как это?

— Легче, мягче, пластичнее...

— То есть раньше я двигалась, как коряга? — притворно обиделась я, потом махнула рукой, подскочила к брату и, повиснув на его шее, заглянула в спокойные карие глаза: — Получается, что все распланировано заранее?

— Ага! Большая часть навыков у тебя уже есть! Осталось их вытащить на поверхность и закрепить!

— Это меняет дело... — чувствуя, как губы сами собой расплываются в улыбке, пробормотала я, затем чмокнула брата в нос и отцепилась: — Эй, вертушка! Я уже соскучилась!!!

Глава 18. Барни Т. Баррен.

...Несмотря на идентификаторы доступа первой категории, по посадочному коридору столичного госпиталя Министерства Безопасности яхту сопровождали сразу два полицейских 'Титана'. Соседство тяжелых бронированных флаеров огневой поддержки, способных одним залпом испарить две такие посудины, как 'Орхидея', заставляло пилотов нервничать, а у Барни, наоборот, вызывало чувство защищенности. Поэтому, почувствовав легкий толчок и едва заметное изменение внутрисалонного давления, он бодро встал с кресла, прошел в переходной шлюз и, жестом приказав телохранителям не отставать, вышел наружу.

Майор Залман Зейн, адъютант генерала Стирлинга, встретил его ослепительной улыбкой:

— Доброе утро, мистер Баррен! Как долетели?

— Если вы хотите изъять показания бортового искина, то покажите санкцию прокурора... — пошутил Барни, а затем пожал протянутую руку: — Привет, Залман! Как там твой шеф?

— Изображает грозовую тучу... — притворно вздохнул майор. — А если серьезно, то не очень...

— Плохо себя чувствует?

— По утверждениям врачей, физически он в полном порядке. А вот морально...

Об истинных причинах плохого настроения Фила Стирлинга Баррен знал гораздо больше майора Зейна, поэтому вздохнул, шагнул на эскалатор трапа, огляделся и вопросительно уставился на сопровождающего:

— Очередная попытка покушения?

Лицо майора, остановившегося перед бронированной дверью с сине-зеленым прямоугольником сканера незнакомой модификации, окаменело, а на скулах заиграли желваки:

— Две: пилот-смертник на 'Hawk'-е, под завязку набитом синтетической взрывчаткой, и медсестра с ампулой штамма какой-то жуткой гадости...

— Что случилось?

— При попытке захвата первого погиб младший брат моей жены...

— Прими мои искренние соболезнования... — помрачнев, выдохнул Барни, затем шагнул к сканеру и замер.

— Здравствуйте, мистер Баррен! — ожил динамик искина АСОД . — Пройдите, пожалуйста, в тамбур, встаньте в середину желтого круга и не двигайтесь, пока не загорится разрешающая надпись...

Привычно кивнув, он вошел в возникший перед ним дверной проем, занял предписанное положение и угрюмо усмехнулся: с появлением нового пациента столичный госпиталь МБ стал напоминать осажденную крепость...

...Пятнадцатиминутная дорога до отделения восстановительного лечения усилила это ощущение: тамбуры АСОД появились в каждом лифтовом холле и каждом переходе между корпусами, а часть медицинского персонала, изредка попадающегося на пути, габаритами, выправкой и пластикой движений напоминала профессиональных убийц.

— Мда... Окопались вы тут неслабо... — хмыкнул он, оказавшись перед дверью, рядом с которой с каменными лицами застыли статуи в тяжелых 'Стражах'. — Чувствуешь себя преступником...

— Невиновных граждан не бывает... — перефразируя известную пословицу, буркнул Зейн. — Бывают недобросовестные следователи...

В это время дверь скользнула в сторону, и на пороге возникла миловидная рыжеволосая женщина в светло-синей униформе врача:

— Мистер Баррен?

— Да, мисс Лебовски? — скользнув взглядом по беджику, приколотому к пышной груди, отозвался Барни.

— У вас есть двадцать минут!

— Хорошо, мэм! — покладисто согласился он.

Выражение лица Лебовски стало чуть мягче:

— И, пожалуйста, постарайтесь его не волновать...

— Приложу все свои силы! — кивнул он, посторонился, выпуская врача из комнаты, и шагнул внутрь.

— Привет, дружище! — радостно воскликнул генерал. — Рад тебя видеть!

— Здравствуйте, сэр! — улыбнулся Барни. — Отлично выглядите.

Душой он не кривил: после очередной серии операций Фил Стирлинг стал выглядеть лет на тридцать. Причем естественных, а не полученных при помощи косметического морфинга.

— Ну, и как тебе мой новый образ? — заметив его интерес к своему новому телу, ехидно поинтересовался министр Безопасности КНС. И, выпростав из-под одеяла правую руку, демонстративно напряг внушительный бицепс.

— Потрясающе!

Едва заметная нотка сочувствия, прозвучавшая в этом слове, заставила генерала поморщиться:

— Ну что ты за человек? Нет, чтобы дать мне немного порадоваться?

— Мне дали двадцать минут, сэр... — напомнил Баррен, уселся в кресло для посетителей, дождался разрешающего кивка и перешел к делу: — Сначала о Проекте...

— ...'Чистилище'? — подхватил Стирлинг и сделал круглые глаза.

— Да, сэр, о нем! — кивнул Барни и на мгновение прикрыл веки: 'О том, что это не ваш кабинет, я не забыл и забывать не собираюсь...'

— И что там нового?

— Довели до ума вторую стадию...

— Вы... уверены? — обозначив небольшую паузу, поинтересовался генерал.

— Да, сэр!

— А эксперименты, объединяющие первую и вторую, провели?

— Естественно!

— Что с обратной связью?

— Как я и говорил — с этим проблем не будет: соответствующее программное обеспечение уже готово, и, в принципе, может быть активировано в любой момент...

Стирлинг удовлетворенно кивнул, затем поскреб подбородок и перешел к наиболее интересующей его части разговора:

— А что с последней стадией?

Баррен пожал плечами:

— Работаем, не покладая рук...

— И?

— Результаты пока нестабильны...

— Какие прогнозы?

— Месяцев пять-шесть... И еще столько же — на финальное тестирование...

— Это — в лучшем случае?

— В худшем, сэр...

— Появились какие-то подвижки? — обрадовался генерал.

— Угу: разобрались с причинами пары критических ошибок и нащупали принцип решения одной серьезной проблемы...

Стирлинг прищурился, несколько мгновений невидящим взглядом смотрел куда-то в угол, а затем усмехнулся:

— Что ж, значит, через месяц жди... С инспекцией...

'О-о-о...' — мысленно протянул Баррен и увидел новое тело министра совсем по-другому.

Заметив это, генерал горько вздохнул:

— Клетки мозга выработали весь ресурс. Пересадка уже не спасает...

Какое-то время в палате было тихо: генерал пытался справиться со своими чувствами, а Баррен старался ему не мешать.

Наконец, со вспышкой эмоций удалось совладать, и Стирлинг задал тот самый вопрос, которого так ждал Барни:

— Ладно, об этом — как-нибудь потом. У тебя есть какие-нибудь потребности?

— Да, сэр, есть! Двум моим крестникам нужна привязка. Желательно, к варианту 'Б' или 'С'...

— С прикрытием? — уточнил генерал.

— Нет, с ним справимся сами...

— Что ж, завтра утром пусть постучатся к Мэтью и скажут, что от меня...

— Спасибо, сэр!

— Что еще?

— Возникла необходимость коррекции пары протоколов по известному вам проекту...

— Пакет информации готов?

— Да...

— Мистер Баррен, ваше время вышло! — донеслось со стороны двери.

— Уже иду... — кивнул Барни и встал.

— Отправь по обычной схеме... — глядя на лечащего врача, раздраженно буркнул генерал. Затем приподнялся на локте и вопросительно мотнул головой: — А о Миранде новости есть?

У Баррена перехватило горло и слегка затряслись руки:

— В прошлый понедельник она была жива...

...Попытка отвлечься от мыслей о судьбе дочери с помощью работы не помогла: к моменту, когда 'Орхидея' опустилась на посадочную пятку причальной палубы для руководства, ни одна из текущих проблем так и не нашла решения, а Баррен пришел в состоянии плохо контролируемой ярости.

Удерживать эмоции в себе получалось, но недолго: сразу после стыковки он вспылил и взгрел пилотов, осуществивших ее 'недостаточно четко'. Чуть позже оштрафовал телохранителя, выскочившего из яхты 'слишком быстро', и чуть было не уволил 'за нарушение режима безопасности' связавшегося с ним начальника одной из лабораторий. Потом ему не понравилась скорость движения персонального модуля, на котором он добирался до приемной, и голограмма тропического леса, окружавшая рабочее место Бренды.

К этому моменту на душе было так плохо, что он вышел из себя и высказал секретарю все, что он думает о новомодных тенденциях в оформлении офисов, о людях, которым нравится чувствовать себя дикарями, и о чем-то там еще.

Оправдываться девушка не стала: кивнула, пообещала все исправить 'в кратчайшие сроки', а затем собственноручно отворила дверь в его кабинет.

Внутри оказалось прохладно, даже зябко. Поэтому первое, что он сделал — это прошел к камину и, не снимая с себя верхней одежды, попытался его разжечь.

Первая аутентичная деревянная спичка из коробка, изготовленного по настоящим технологиям Старой Земли, сломалась пополам. Вторая — вспыхнула, но сразу же погасла. Третья... третья просто выпала из рук и закатилась под стол!

Барни в сердцах выругался, взмахнул рукой, чтобы зашвырнуть коробок куда подальше и услышал тихий голос секретаря:

— Сэр, позвольте, я помогу?

Срываться на нее еще раз, да еще и без повода, не стоило, поэтому он вложил коробок в протянутую ладонь и заставил себя растянуть губы в улыбке:

— Что ж, попробуй...

Грациозно присев, Бренда чиркнула спичкой, дала вспыхнувшему огоньку разгореться, а потом поднесла его к пирамидке из аккуратно наколотых щепочек:

— Сюда?

— Угу... — буркнул Баррен, а сам с удивлением уставился взглядом на водопад волос, рассыпавшийся по плечам секретаря. Ибо точно помнил, что там, в прихожей, они были собраны в хвост!

— Ты что, распустила волосы? — спросил он, когда пирамидка занялась.

— Да, сэр... — повернувшись к нему вполоборота, кивнула Бренда. А Барни почему-то увидел не кивок, а чуть приподнявшееся колено и грудь, красиво обрисованную натянувшейся блузкой.

Второй вопрос он задал секунд через десять, когда заставил себя перевести взгляд на лицо:

— И губы подвела?

— Ага...

— Зачем?

— Вам так больше нравится, босс...

— А что еще мне нравится? — раздраженно он.

— Официально — сочетание белого верха и темной юбки чуть ниже колена, туфельки на тонком высоком каблуке, отсутствие украшений и тонкие цветочные запахи и... — не задумываясь, ответила девушка.

— А неофициально? — невольно заинтересовался Барни.

— Ну... Пожалуй, это лучше показать... — улыбнулась девушка, затем встала и, легонечко покачивая бедрами, прошла вдоль камина к голограмме, изображающей межзвездную тьму: — Вот сейчас я одета и двигаюсь так, как надо 'в теории'...

В конце последнего предложения прозвучала ирония, поэтому он невольно нахмурился. Бренда предпочла этого не заметить: