Отвергнутые Боги Годвигула. Книга вторая

— ...и тут же попал в лапы Дариэла,— закончил я за нее.

— Вот именно! И это, кстати, вы, ты и твоя подружка, привезли его в Ималь и оставили без защиты!— упрекнула она меня.

— Кто же знал, что так получится?— пробормотал я.— Грэль нуждался в немедленной помощи, оказать которую могли только здесь.

— А вместо помощи он получил домашний арест, и у меня есть все основания подозревать, что его жизни угрожает серьезная опасность.

— Ты можешь его спасти!— воскликнул я.— Сообщи о своих подозрениях Смилион! Ты ведь с ней на короткой ноге!

— Если бы это было так просто...— вздохнула Сэнвен.— Дариэл всегда считался любимчиком Светлоокой. Именно она в немалой степени поспособствовала тому, чтобы он стал Патриархом. Представляешь, какой удар по ее самолюбию нанесут наши откровения? К тому же мы не можем обратиться к ней без веских доказательств. Не забывай, что она Богиня Правосудия! Вины без доказательств не бывает, говорит она. Именно поэтому в свое время пощадили Грэля, хотя многие были уверены в том, что это он приложил руку к смерти прежнего Патриарха. Нет, без аргументов мы не только не поможем Грэлю, но и настроим против себя Богиню.

— И что теперь? Ждать, пока умрет Грэль?

— К сожалению, это тоже не повод для обвинений. Дариэлу уже не раз удавалось выйти сухим из воды. Выкрутится он и теперь. Скажет, что Грэль был настолько плох, что ему не смогли помочь. Подозреваю, Смилион смерть опального эльфа не очень опечалит. Она ведь тоже была почти уверена в его виновности, но доказать это не удалось. А теперь просто решит, что справедливость восторжествовала, пусть и спустя столько лет... Скажи, к чему все эти расспросы и какое отношение ТЫ имеешь к Патриарху? Насколько я знаю, вы с ним не особо ладите?

— Не то слово!— фыркнул я.— А расспросы... Во-первых, они дали мне понять, что мы с тобой находимся на одной стороне. А во-вторых, возможно, я смогу помочь тебе и твоим друзьям обличить Двуликого.

— Кого?— насторожилась Сэнвен.

— Ты когда-нибудь слышала о Зелендале?

— Ах, вот ты о чем... Да, мы давно уже подозреваем, что под этой маской скрывается Дариэл, но доказательств нет... А тебе откуда это известно?

— Я видел, как он договаривался с орками, чтобы те напали на колонну беженцев и убили Грэля. А незадолго до этого Зелендаль породил дендер, которые потом выкрали у нас тело бесчувственного Грэля. Мне лишь с трудом удалось его отбить.

— Доказательства?— без всякой надежды спросила Сэнвен.

— Только мое слово.

Сэнвен наморщила носик, что означало: никто не поверит Проклятому вору.

— А еще у меня есть вот это.— Я достал из рюкзака шкатулку Гаридана.

— Что в ней?— сразу же спросила девушка.

— По словам одного моего знакомого эльфа в ней должны были находиться какие-то доказательства вины Дариэла. Но вместо них я нашел там вот что.

Я открыл крышку и достал сосуд с мотыльками.

— Ух, ты!— выпучила раскосые глаза Сэнвен.— Да это же Воспоминания!

— Что?

— Воспоминания. Образец древней и очень редкой эльфийской магии. Такое нынче днем с огнем не найдешь, потому что секрет этого заклинания утерян в веках.

— Значит, не совсем утерян. Или эта банка и ее содержимое пережили столетия. Но тогда какое она отношение имеет к Патриарху?

— Мы можем это узнать.

— Ты умеешь этим пользоваться?

— Думаю, да.

— Так давай, начинай!— загорелся я.

Она протянула руку к банке, но потом передумала.

— Что?

— Воспоминаниями можно воспользоваться только один раз. Если мы одни их посмотрим, если там будет что-то важное, то кто нам поверит на слово?

— И что ты предлагаешь?

Она хитро улыбнулась и сказала:

— У меня есть идея.

Она схватила меня за руку, и мы побежали... куда-то.

— Куда мы?!— поинтересовался я.

— На городскую площадь, к Дому Собраний.

— Подожди!— остановился я.— Со мной... В общем, я не один.

— Кажется, ее зовут Кареока?— усмехнулась Сэнвен.

— Да. И она мне не простит, если пропустит что-то важное.

— Где же она?

— На постоялом дворе у южных ворот.

— Нет проблем. Иди за ней! А я пока оповещу заинтересованных людей. Встретимся на площади через час!

Мы разошлись, и я быстрым шагом направился по тропинке, ведущей к южным воротам...

— Я тут одну старую знакомую встретил,— сказал я, присаживаясь за стол напротив Кареоки. Старика она, похоже, тоже не нашла. Судя по начатой кружке малинового сока, девушка недавно появилась на постоялом дворе и еще не успела заскучать.— Помнишь Сэнвен? Мы встречались как-то в Вальведеране, у колодца.

— Кажется, ты отправился на поиски старого эльфа,— заметила она, и мне показалось, в ее голосе прозвучали нотки недовольства.

— А нашел молодую Звездную эльфийку.

— Я рада за тебя,— процедила сквозь зубы моя собеседница.

— А уж как я рад! Потому что она знает, что это за мухи в банке.

— И?

— Это какие-то Воспоминания. Короче, древняя эльфийская магия.

— Чьи воспоминания?

— Понятия не имею. Но скоро мы об этом узнаем. Сэнвен собирается устроить какое-то представление на городской площади. Начало через... двадцать пять минут.

— Только не говори, что ты отдал ей шкатулку...

— Нет, конечно... Идем скорее!

— Успеем, без нас все равно не начнут.

И только сейчас до меня дошло: это не недовольство, это настоящая ревность!

Я не стал ее больше торопить, дал допить сок. Впрочем, несмотря на напускное равнодушие, ей и самой не терпелось попасть на площадь, поэтому она быстро управилась с напитком, и мы поспешили в центр Ималя...

Сэнвен была уже на месте. Она стояла у вечеврого колокола, висевшего на поляне перед Домом Собраний. Наша знакомая не теряла времени даром: кроме нее на поляну пришло еще полтора десятка эльфов. И не простые обыватели, а воины и даже два боевых мага. Все ждали нашего появления.

— Можно начинать,— заявил я и достал шктулку.

Сэнвен кивнула, потянула за веревку, привязанную к тяжелому языку колокола, раскачала его, и через несколько секунд над Ималем прокатился раскатистый звон. Эхо подхватило его и разнесло по самым отдаленным уголкам города.

Никогда и никто не пользовался вечевым колоколом ради развлечения. Поэтому на площади очень быстро стали собираться жители Ималя. Первыми появились те, кто обитал поблизости, следом за ними со всех концов потянулись остальные. Эльфы — народ законопослушный. Раз звучит набат, значит, что-то случилось, значит, нужно бросать все дела и спешить на сбор. Поэтому пришли если не все, то многие жители центра. Толпа собралась такая, что яблоку негде было упасть. А люди все шли и шли.

Одними из первых появились старейшины, вышедшие из Дома Собраний.

— Что за шум?

— Кто позволил?!

— Что случилось?!!

Они сурово смотрели на молодую эльфийку, посмевшую нарушить их покой. Патриарх Дариэл стоял позади всех. Он был единственным, кто не произнес ни слова, но был при этом заметно напряжен.

Шумели и другие эльфы, недовольные тем, что кто-то посторонний прикоснулся к вечевому колоколу.

— Попрошу внимания!— громко провозгласила Сэнвен.

Шум стих настолько, что теперь она могла говорить, не переходя на крик.

— Кириан...

Я подошел к ней и открыл шкатулку. Девушка взяла хрустальный сосуд и, подняв его над головой, показала собравшимся.

— Наверняка, некоторые из вас знают, что это такое. Тем, кто не в курсе, поясню: это Воспоминания. Чьи? Не знаю. Как не знаю и о том, что они содержат. Возможно, ничего существенного. А может, нечто очень важное. Но я думаю, что никто не откажется от демонстрации магии, секрет которой позабыли даже самые старые и мудрые из вас.

— Я запрещаю тебе применять в Имале магию, которую ты не можешь контролировать!— подал голос Дариэл, спустившись с крыльца на поляну.

— Ваши опасения безосновательны, Почтеннейший!— сухо произнесла Сэнвен. Вряд ли какой-нибудь другой эльф посмел бы перечить Патриарху. Такое мог себе позволить только Звездный, да и то — не каждый.— Это совершенно безобидная магия!

— Ты не можешь быть в этом уверена. Ты не имеешь права подвергать опасности жизни достопочтенных горожан. Всякое может случиться... Вот что... Отдай мне этот сосуд, я сам проверю его, а потом сообщу общественности о результатах проверки.

Он протянул руку, демонстрируя серьезность своих намерений.

Сэнвен замешкалась. Мне даже показалось, будто она поддалась чарам убеждения Патриарха и готова была отдать ему сосуд. Но девушка неожиданно сделала шаг назад, вытащила пробку и спешно произнесла какое-то заклинание.

Я увидел, как из банки вылетел один мотылек. Вырвавшись на свободу, он пронесся над головами собравшихся, оставляя за собой искрящийся след. Следом выпорхнули еще несколько других. Я стоял ближе многих к Сэнвен, поэтому был одним из первых, к кому приблизился мотылек Воспоминаний. И почти мгновенно в глазах у меня потемнело, а в голову пришла мысль: может, прав был Патриарх, утверждая об опасности подобных экспериментов с незнакомой магией...

Когда ко мне вернулось зрение, ни поляны, ни толпы людей, ни заходящего, но все еще достаточно яркого солнца, больше не существовало. Вокруг царил сумрак, тишина и... пыль. Она лезла мне в нос и раздражала, но я почему-то не мог пошевелиться. А когда вынужденно смирился с этим, рука сама поднялась к лицу и потерла нос рукавом камзола. Вывод напрашивался сам собой: тело мне не подчинялось, а действовало само по себе или...

...принадлежало другому человеку — тому, кто прятался за плотной пыльной шторой на окне и время от времени выглядывал из-за полога, давая мне возможность убедиться в том, что я нахожусь в приемном зале Дома Собраний. Правда, выглядел он несколько иначе, непривычно. В центре помещения стоял круглый стол, окруженный удобными креслами, на стенах канделябры со свечами, некоторые из которых и освещали зал приглушенным светом, опять же, занавеси на окнах, которых в настоящем времени не было.

Все это наводило на мысль о том, что я, благодаря эльфийской магии, переместился в прошлое, которое видел глазами того, чьи воспоминания были долгие годы заключены в хрустальный сосуд.

Но кто он?

Об этом можно было гадать сколько угодно.

Человек... или, скорее, эльф скрывался за занавесью и чего-то ждал. Само это местонахождение говорило о его неблаговидных намерениях. Разве станет порядочный обыватель прятаться за шторой? К счастью, ждать пришлось недолго. Скрипнула входная дверь, послышались шаги, в помещении появились двое. Один прошелся по залу, другой приблизился к столу, положил на него жезл Смилион и оперся о его край обеими руками. Я увидел его, когда хозяин занимаемого мною тела выглянул из-за шторы. Нет, этого эльфа я никогда прежде не видел, но, судя по брошенному на стол жезлу и традиционному наряду — это был Патриарх...

Неужели Руваль - отец Грэля и брат Этеля Киантеля?

Это вполне мог быть и кто-то из его предшественников, но я почему-то был уверен — это он и есть. А еще я догадывался о том, что очень скоро произойдет в это помещении.

Вторым мог быть Фамераль — отец Арсоля Вилана. Именно так и должен выглядеть преданный телохранитель высокопоставленной особы. Он сделал круг по залу, заглянул за одну из штор и тихо сказал:

— Здесь никого нет.

Я помимо своей воли облегченно вздохнул. Вернее, это была реакция незнакомца, прятавшегося за занавесью.

А Патриарх ответил:

— Он должен прийти с минуты на минуту.

— А если не появится?— спросил Фамераль.

— Появится,— уверенно заявил Руваль.— Иначе мне придется сообщить Совету Старейшин о его порочной связи.

Он не ошибся. Прошло минуты две, снова скрипнула дверь, и в зал вошло новое действующее лицо.

Его я узнал, хотя он и выглядел несколько моложе, чем тот эльф, который был мне знаком. Дариэл, нынешний Патриарх, а по совместительству — Зелендаль, Двуликий. Оружия при нем не было, только решительность, с которой он преодолел разделявшее его с Рувалем расстояние. Он приблизился почти вплотную к развернувшемуся к нему лицом повелителю, заглянул ему в глаза и спросил:

— Ты хотел меня видеть? В это время? Зачем?

— Ты и сам знаешь — зачем... Она тебе не пара!

— Это не тебе решать!— прошипел Дариэл.— Я люблю ее, она любит меня...

— Она замужем!

— Ерунда! Ты ведь и сам знаешь, что этот брак был лишь досадной формальностью, данью обычаям. И он ни к чему не обязывает.

— Обязывает!— повысил голос Руваль.— Обязывает к соблюдению норм приличия!

— Тебя это не касается!

Фамераль потянулся к мечу и сделал шаг к эльфу, посмевшему в подобном тоне говорить с Патриархом, но Руваль его остановил жестом, а потом продолжил беседу:

— Меня это не касалось до тех пор, пока вы встречались тайком. Но после того как вы решили... узаконить ваши отношения, я не имею права оставаться в стороне. Ты даже представить не можешь всех последствий вашего необдуманного решения...

— Оно было обдуманно и тысячу раз взвешено,— оборвал его Дариэл.

— Что скажет Совет Старейшин? Как отреагирует Светлоокая? Ты об этом подумал?

— Мне плевать на мнение кучки полоумных стариков. А со Светлоокой я как-нибудь сам разберусь.

— Не думаю, что ты получишь ее благословение.

— Это почему?

— Да потому что этот союз противоестественен!

— Ничуть! Мы, хоть и дальние, но все же сородичи.

— Настолько дальние, что теперь воюем друг с другом.

— Вот именно!— заявил Дариэл.— И наш союз позволит прекратить напрасное кровопролитие.

— Ты ошибаешься! Ты ослеплен ее красотой, ты очарован ее сладкими речами, поэтому не видишь коварного существа, скрывающегося за смазливой внешностью.

— Не говори так о ней!— зашипел Дариэл.— Ты о ней ничего не знаешь. Ты веришь предрассудкам, россказням, сплетням. Ты слушаешь лишь то, что шепчут тебе на ухо твои лизоблюды, лишь то, что сам хочешь услышать. Все остальное моментально признается крамолой, порицается, осуждается, запрещается... Оставь меня в покое! Я хочу жить так, как считаю нужным...

— Ты будешь жить так, как того требуют наши обычаи, иначе...

— Иначе что?!— натужно засопел Дариэл.

В назревавшую стычку снова попытался вмешаться телохранитель, но опять был остановлен своим господином.

Это приободрило Дариэла, он усмехнулся и сказал:

— Я знал, что разговора между нами не получится...

При этих его словах незнакомец за шторой достал из-за пазухи руку, в которой я увидел руну.

— ...а потому заранее приготовился к нашей встрече.

Руваль почувствовал неладное, сделал шаг назад, и, не отрывая взгляда от своего собеседника, потянулся рукой к лежащему на столе жезлу. Одновременно с этим Фамераль выхватил меч и шагнул навстречу Дариэлу. Но незнакомец за шторой отреагировал с опережением и задействовал руну. Заклинание поразило телохранителя, и он упал на пол, как подкошенный. Дариэл набросился на Руваля, успев перехватить руку, сжимавшую жезл. Они закружили по залу в борьбе. Руваль был крепче Дариэла, и очень скоро начал одолевать противника. Жезл, навершие которого светилось готовым сорваться разрядом, постепенно приближался к голове заговорщика. А он, чувствуя неизбежное поражение, сначала молча смотрел в сторону шторы, за которой прятался его сообщник, а потом не выдержал и закричал: