Отвергнутые Боги Годвигула. Книга вторая

— На самом деле?— выпучил рыбьи глаза Равангор.— О какой из сестер идет речь?

— И кто такая Калеоприс?— почесал лавообразную макушку Вьент.

— Тебе следовало бы почаще появляться на суше, любезный братец,— упрекнула Светлоокая повелителя вод и пояснила:— Речь идет, конечно же, о Яри.- А каменной глыбе ответила со снисхождением, зная его короткую память и полную отрешенность от мирской суеты:— А Калеоприс — это последняя дриада Годвигула, которая находится под моим покровительством. Всем...— она снова взглянула на Вьента, поморщилась.-... Большинству из вас известна моя привязанность к этому существу. И пытаясь убить ее, Яри прекрасно понимала, какую боль она причинит мне своим подлым поступком.

— Яри?!— удивился Равангор. Он отыскал притихшую в углу Богиню и разочарованно произнес: — Сестричка, как же так?

Яри не удостоила его своим вниманием, а яростно атаковала непосредственно обвинительницу:

— Ты сама во всем виновата!— почувствовав, что ее время пришло, она вышла на середину зала и продолжила:— Я давно закрывала глаза на то, что ты суешь свой нос в мои дела. Я позволила твоим подопечным поселиться в Вальведеране. Я посылала помощь в Изумрудный лес, когда орки готовы были продавить хрупкую эльфийскую оборону...— при этих словах Карракш едва заметно поморщился.— И после всего того, что я для тебя сделала, ты попыталась распространить свое влияние на моей территории! Такова твоя благодарность?!

— Не моя вина, что хумансы предпочитают меня, а не тебя,— сдержанно ответила Смилион.— Может быть, причина в том, что ты слишком плохо заботишься о своих подопечных? А еще ты ведешь себя, как малое несмышленое дитя, которое старается всем доказать, что оно уже взрослое. Ты погрязла в интригах, пытаясь стравить всех нас,— она широким жестом обвела рукой по залу,— не думая о том, к чему это может привести.

— Ты лжешь!— зашипела Яри, вызвав зависть у змееголовой Таноссы.

— Я давно уже присматриваю за тобой и могу предъявить все необходимые доказательства,— с готовностью ответила Светлоокая.

— С этого места, пожалуйста, поподробнее,— попросил заинтересовавшийся Удкуш.

— А я уже давно замечаю, что хумансы обнаглели выше всякого предела,— подала голос Таносса.— В последнее время они стали появляться даже там, где о них и слыхом не слыхивали. Недавно видели одного такого в самом сердце Везимара... Я пока что наблюдаю, не вмешиваюсь, но ведь всему есть свой предел.

— А другой обманом пробрался в самое сердце моих владений и похитил... одну очень ценную вещь,— заявила Явалла.

— Согласен, обнаглели людишки,— кивнул Старос.— Житья от них не стало. Мало им Карнеолиса. Все норовят сунуть свой нос, куда не следует. Одни беды от них.

— Не вижу проблемы,— пророкотал Карракш.— Одно ваше слово, и камня на камне не останется от этого Карнеолиса.

— Давно уже пора,— пробормотал Вьент.

Яри окинула взглядом присутствовавших, нервно взвизгнула:

— Да вы что — с ума здесь все посходили?! Границы территорий незыблемы! Или вы забыли наш уговор?!

— Не мы, сестричка, не мы,— упрекнул ее Удкуш.— Это твои хумансы вечно лезут на правый берег Арагира и охотятся на ни в чем не повинных гоблинов.

— Это твои людишки мечтают под корень уничтожить моих подопечных,— поддержал его Старос.

— Всюду, где бы они ни появились — только кровопролитие и беды,— высказался Равангор.

— И гадят везде, где только ступает их нога,— поставил жирную точку Афир.

Яри была растеряна до предела. Она и не ожидала всеобщей поддержки, но чтобы так...

Она бросила полный упрека взгляд на Смилион, прекрасное личико перекосила уродливая гримаса:

— Ну, что, довольна?

Заметив высокомерную усмешку на устах Светлоокой, она решительно сказала:

— Чтобы ноги твоей не было в Вальведеране. Это мой город! И эльфам в нем не место. Пусть убираются, завтра же, все!

— Ты уверена?

— Еще бы! И дриаду свою забирай!

— Ты еще об этом пожалеешь,— от слов Смилион повеяло холодом...

Приснится же такое!

И вообще, в последнее время мои сновидения стали предельно яркими и живыми.

К чему бы это?

Впрочем, уже через пять минут я обо всем забыл, погрузившись в дела насущные.

А таковых у меня было предостаточно. Но больше всего меня интересовала шкатулка с именем Арвена Гурита...

Неужели в ней - по аналогии — хранится сердце пропавшего авантюриста?!

Чтобы узнать, прав я в своих предположениях или нет, мне следовало ее открыть. И я заранее знал, что сделать это будет непросто. Мне уже приходилось иметь дело с подобными шкатулками. Никаких замков, по крайней мере, обычных. Коробочка была магической, открывалась заветным словом, а не ключом. И это слово знали обычно двое: тот, кто ее изготовил, и тот, кто ее заказал. Имя заказчика, если им был не Хозяин Башни Теней, узнать было затруднительно. Впрочем, и его имени я тоже не знал. А вот имя мастера...

Вернувшись в Вальведеран и удобно расположившись в своем Убежище, я первым делом изучил шкатулку. На дне я обнаружил затертое клеймо изготовителя. Звали его Гаридан.

К сожалению, это имя мне ни о чем не говорило. Я, конечно, мог навести справки, но будет ли от этого толк? Я мог рассчитывать лишь на то, что мне удастся отыскать записи мастера, содержащие имя заказчика и кодовое слово. Но, во-первых, сделать это будет непросто. Что, если не существовало никаких записей? Или резчик жил во времена Старых Богов, и его записи попросту не сохранились? А во-вторых, проблема снова упиралась в имя заказчика.

Таким образом, если я собирался ознакомиться с содержимым шкатулки, сперва мне нужно было узнать о том, как звали Хозяина Башни Теней.

Другого выбора у меня не было. Вскрыть такую шкатулку было невозможно. Сломать — да, но в этом случае ее содержимое будет уничтожено.

Дополнительное задание: узнайте имя Хозяина Башни Теней.

Кроме этого, мне уже пора было заняться выполнением задания, полученного от Матушки Тени. И хотя я подсознательно пытался отсрочить неизбежное, рано или поздно мне придется это сделать.

Таким образом, на сегодняшний день я наметил следующие шаги: навести справки о Хозяине и изучить подступы к особняку Нуриана Пандрагаста — раз уж именно его я решил принести в жертву Древнему Божеству.

Выбравшись из колодца, я направился на улицу Роз, где обитал один знаток древностей. Однажды я помог ему в одном щекотливом вопросе, так что за ним с тех пор числился должок. Поэтому существовала вероятность того, что он не откажет Проклятому в таком пустяке, как информация.

Особняк Пандрагаста оставался на закуску.

Несмотря на то, что день был в самом разгаре, улицы на окраине Вальведерана выглядели непривычно пустыми. Меня это вполне устраивало, потому что не нужно было лишний раз кутаться в плащ и искать обходные пути. Правда, чем ближе к центру, тем больше становилось народу. И все они спешили, причем, в одном и том же направлении. Такое случалось, например, во время выезда короля, не особо баловавшего подданных своим вниманием, или появлении в столице какой-нибудь знаменитости. И народ спешил на центральную площадь, чтобы узреть своего кумира. Однако прислушавшись к ненароком брошенным горожанами фразам, я пришел к выводу, что на этот раз происходило нечто более серьезное и даже пугающее. Я еще некоторое время пытался убедить самого себя в том, что мне послышалось, что я неправильно понял, что горожане ошибались, ненамеренно раздувая досужие сплетни. Но добравшись до улицы, ведущей в направлении северных ворот, собственными глазами удостоверился в том, что это происходит на самом деле.

Эльфы покидали Вальведеран.

Они шли налегке, прихватив с собой только то, что смогли унести в руках. В основном это было оружие и небольшие узелки с милыми сердцу пожитками. Гордости ушастым было не занимать, поэтому уходили они с достоинством, с высоко поднятыми головами. И старались не обращать внимание на доносившиеся из толпы зевак крики:

— Убирайтесь в свой лес!

— Нечего вам делать в нашем городе!

— Карнеолис для людей!

Толпа была решительно настроена.

И когда только случились столь разительные перемены в отношении горожан к уроженцам Изумрудного леса?! Что-то я прежде не замечал в них такой ненависти. Неприязнь — да, была. Я и сам относился к эльфам без особого пиетета. Но назвать это ненавистью? Нет, вряд ли. А сейчас я был свидетелем крайне негативного отношения коренных к пришлым, представителей одной расы к носителям отличительных черт другой. Да, они были другими, но это не мешало на протяжении веков плечом к плечу сражаться против общих врагов. Случались недоразумения, но внутри сообщества хумансов их было несравнимо больше. А отношения с эльфами можно было с полным правом назвать достойными примера. Так что же случилось?

Кажется, я знал ответ лучше, чем кто-либо другой.

Этот сон...

Возможно, и не сон вовсе. Скорее было похоже на то, что каким-то неведомым образом мне удалось стать свидетелем реальных событий, произошедших в Обители Богов, недоступной ни Смертным, ни Звездным. Ссора между Смилион и Яри набирала обороты и уже привела к последствиям, которые, как мне казалось, очень скоро скажутся на всем Годвигуле. И боюсь, это было только начало.

Я стоял в толпе, которая, к счастью, не обращала на меня никакого внимания, занятая освистыванием ушастых, провожал взглядом уходивших эльфов, осуждающе посматривал на особо рьяных сторонников Яри, которые помимо слов бросали в приверженцев Светлоокой Богини гнилые овощи и даже небольшие камни. У эльфов хватало самообладания, чтобы не отвечать на эти дикие выпады, потому как любой симметричный ответ мог привести к резне. Возможно, именно этого и добивались бузотеры, но наталкивались на непроницаемую стену равнодушия.

Впрочем, не все горожане проявляли агрессию и ненависть в отношении покидавших Вальведеран эльфов. Я заметил, что многие провожали их с сожалением и даже тоской. Ведь всякий понимал, что отныне город будет не тот, что прежде. И пусть эльфов в нем и в лучшие времена было не особо много, но с давних пор они стали неотъемлемой частью столицы. Предпочитая держаться в своем квартале, их, те не менее, можно было встретить в любом уголке Вальведерана. Эльфы-торговцы, эльфы-стражники, эльфы-маги, эльфы-воины — они все уходили из города, внезапно ставшего для них чужим.

Толпа особо оживилась, когда появилась дриада Калеоприс. Она шла в середине колонны, глядя вперед, не обращая внимания на выкрики в ее адрес и летящие камни. Снаряды не достигали полубогини, натыкаясь на защитный экран магического купола, прикрывавшего вместе с ней и шедших рядом жрецов.

Яри, Яри, что же ты творишь...

Калеоприс была не только и не столько представителем Светлоокой в столице Карнеолиса. Она защищала город от бед, какой бы природы они ни были. Именно по этой причине ревнивая Богиня-покровительница человечества однажды позволила ей поселиться в Вальведеране. Но даже Боги быстро забывают добро. А зло... Не было никакого зла со стороны Калеоприс. Кажется, во всем Годвигеле не было другого такого существа, миролюбивого и безвредного. И я не ошибусь, если предположу, что именно она убедила Смилион покинуть Вальведеран без лишних эксцессов. Потому как сама Светлоокая вряд ли смирилась бы с унижением изгнания без боя.

Замыкали колонну представители Звездных кланов, оставшиеся верными своей Богине. И что меня больше всего расстроило, вместе с эльфами уходили и Пролески...

А значит, и Кареока.

Но как я ни вглядывался в лица, так и не смог отыскать знакомого, при виде которого всякий раз начинало учащенно биться сердце.

Звездным, особенно не-эльфам, доставалось вдвойне от ревнителей Богини Яри. Как будто в них видели предателей. Камни и гниль летели в них со всех сторон, и худо бы им пришлось, если бы не защитные купола, воздвигнутые магами. В отличие от флегматичных коренных эльфов, Звездные с трудом сдерживались от ответки. Но, видать, с ними провели разъяснительную беседу, поэтому они старались держать себя в руках, но при этом многие не скрывали ярости и гнева.

Нет, не было Кареоки среди уходивших. Но чтобы удостовериться лишний раз, я послал ей запрос. Однако ответа не получил. Так что было непонятно, осталась ли она в Вальведеране или же покинула город заранее.

Не увидел я в толпе ушастых и еще одного знакомого. Сатаниэля. Правда, он, хоть и являлся эльфом, но верой и правдой служил другой Богине — Яри. И уж этого подонка никакими силами не выставишь из столицы.

Пришло сообщение от Альгоя, только что вернувшегося в Годвигул:

"Ты уже в курсе того, что творится в Вальведеране?"

"Да. Я сейчас на месте событий".

"Может быть, ты мне объяснишь, что происходит?"

"Может быть. Встретимся позже, когда закончу намеченные дела".

"Договорились. Ты знаешь, где меня найти".

Вчера Альгой, вопреки опасениям, вернулся в Вальведеран вместе с Эллис, по доброте душевной решившей приютить опального алхимика. Адрес был мне известен, поэтому я собирался сначала разобраться с собственными проблемами, а уж потом удовлетворить любопытство приятеля.

Глава 7

Знатока древностей с улицы Роз звали Эльгард. Его познания в истории Годвигула были значительно выше той информации, которую можно было почерпнуть из энциклопедии мира. И если бы мне потребовалось навести справки, касавшиеся прошлого, я отправился бы к нему, а не в архив. После нашей случайной — и в чем-то судьбоносной для Эльгарда — встречи, он покинул Вальведеран и вернулся совсем недавно. Именно поэтому, а еще, чтобы сэкономить время на поиски, я и решил обратиться за помощью именно к нему.

Но прежде, проводив взглядом свернувшую за угол колонну изгнанных почитателей Светлоокой Богини, я зашел в переулок и связался с еще одним знакомым, судьба которого была мне небезразлична, и который мог прояснить происходившее.

"Привет, Сэнвен. Что случилось? Почему эльфы покидают Вальведеран?"

Ответ пришел почти сразу, но совсем не тот, что я ожидал:

"Извини, сейчас не самое удобное время для расспросов. Позже я сама с тобой свяжусь".

Что ж, понимаю и не настаиваю.