ЗМиМ Замок Дроу

В городах дроу кипит жизнь в любой час дня и ночи. Это всё потому, что почти их города находятся глубоко под землей, лишенные доступа и к тёплому свету солнца, и к холодному свету луны. Там, где в жутких глубинах творятся воистину тёмные дела, для них нет ночи и нет дня. Лишь особая колонна светится особым светом, обозначая текущий час. Волею Ллос, в каждом городе есть такая, она везде и всюду показывает одинаковое время.

Для Джакииль же, сидящей за столом, обильно уставленным разными деликатесами, наступило время еды. И не просто еды, а настоящего праздника — стол будто бы был рассчитан на целый пир: рыба жареная, рыба сваренная, уха, грибы и даже икра. Она взяла в руку один из ножей, лежащих справа от её руки, и начала отрезать себе кусочек стейка, красной рыбы, как учтивый голос слева произнес:

— Уважаемая мать, вы всегда правы, но не будете так любезны сменить этот нож на вот тот заостренной формы? — Дроу в безукоризненно отглаженном костюме, стоящий по правую руку от неё склонился в галантном поклоне. Его наряд — стандартная форма дворецких — удивительно шла ему, подчеркивая его статус. Еще бы, особа, подающая еду главе дома, не могла иметь низкий статус. Хотя, конечно, то, что он был мужчиной, закрывало ему дорогу в политику или торговлю. Ни один матриарх не допускал мужчин к власти — ведь такова была воля Ллос.

— Напугал. Ну вот какая я мать? — Джакииль передернула плечами, от чего её прекрасные волосы мягко заколыхались, притягивая взгляд.

— Вы же теперь Матриарх дома Нокудуис, это теперь ваш титул, — дворецкий изобразил поклон только медленным кивком головы и заменил один нож на другой прямо в её руке.

— Все также дерзишь, Seldshriir (Сельдсниир)? — Она вздернула подбородок, чтобы впиться глазами в угодливо склоненную голову дворецкого. — Надо отрезать тебе язык, и ты станешь не таким дерзким.

— Простите вашего старого учителя этикета, но если я не смогу говорить, как же я смогу добывать слухи? — и он ловко заменил одно блюдо на другое.

— И что ты такого добыл, чтобы быть полезным мне? — она положила один нож и, путаясь, взяла другой к новому блюду.

— Сопровождая одного из взятых вами пленников у мессира Миркантара, я побывал в темнице дворца, — он отошел на шаг дальше от Джакииль, чтобы взять ещё одно блюдо.

— Что ещё за пленник такой? — спросила она, облизывая своими ярко накрашенными губами гриб.

— Помните, такой светлый эльф, что раньше был бойцом. Он ещё вечно стенал: «О, магистр Пробиркин, как я мог вас предать? Моя честь растоптана волей судьбы». И дальше в этом духе.

— А-а-а, помню, он был намечен в жертву на празднество по поводу моей коронации, которой не случилось, — она переменилась в лице, сорвала белоснежную салфетку с шеи и бросила её на блюдо, — вот зачем напомнил, и грибы эти убери, они какие-то слишком грибы.

— Так вот я узнал, что в темнице есть настоящий светло-эльфийский видящий, и мессир Миркантар ходит к нему за советами, а до этого ваша тётя, точно также приходила к нему, — он, невозмутимо и не обращая внимания на её капризы, быстро и ловко подставил очередное блюдо.

— Ах, так вот в чем его секрет, конечно, с такими козырями он не мог проиграть. — она задумчиво взяла нож и, не глядя в тарелку, попыталась нарезать икру.

— Также я был у вашей сестры Хальдиры и забрал для вас, как она выразилась, «Поручение для моей взбалмошной, но популярной сестры от мессира», — он, закатив глаза к потолку, тем не менее заменил в её руке нож на столовую ложку.

— Как она может называть меня взбалмошной? Я же уже взрослая. — на её красивом лице отобразилось упрямство, сменившееся довольной улыбкой. — Но даже эта сухая стерва признает, что я популярна. — Она кинула приборы на стол и стала рисоваться, откидывая волосы и улыбаясь. — Все любят меня такой.

— Миледи, встретились бы вы лучше с сестрой, — в его голосе прозвучало лёгкое неодобрение, когда он посмотрел на её кривляния, убирая приборы со стола, что заляпали белую скатерть.

— Что за глупые шутки? Ты же знаешь нашу ситуацию, — сказала она, обиженно выпятив нижнюю губу.

— Ах, простите недостойного дворецкого, это больше не повторится, — он согнулся в поклоне, на сей раз уже третьем.

— Ладно, хватит кривляться, — кинула она ему и повернулась к столу, — Что там моя «организованная сестричка» передает?

— Мессир Миркантар обеспокоен тем, что его не узнают в городе, и Хальдира хочет, чтобы Вы это исправили, — он невозмутимо поменял ей блюдо на следующее.

— А ты знаешь, это может быть даже интересно. Я сумела раскрутить себя, а теперь надо сделать популярным его. Что бы придумать такого яркого и скандального? — она выскочила из-за стола не доев, не обращая внимания на очередное недовольство на лице Сельдсниира.

— Мне сегодня почти ничего не понравилось, кроме соленой рыбы, и знаешь, найди мне мела пожевать, и не мешай — я творю, — она бегом побежала на второй этаж, что-то бубня себе под нос.

— Еда ей не та, мела ей захотелось, хотя бы правила поведения выучила, взрослая ты наша. Храни нас Ллос с таким матриархом, будем надеяться муж её посерьезнее и приведет нас к процветанию, — ворча убирал он со стола.