Гремлин. Часть 1. Принуждение к Игре.

Наверное, самое сложное место работы, для официантов. Посудите сами — каждый посетитель, это совладелец. А с другой стороны, строили для себя, и не за ради прибыли. Буйных нет, привычки каждого известны, за полночь редко кто засиживается. И то если матч какой-то или партия в преферанс затянется. Так и отпустить могут, хозяева сами закрыть могут. Да и охрана к тому же.

Помимо пятерых крепких мужиков, бывших военных, чуть ли не в каждом доме собаки есть. Только у моего деда три нюфа живут. Сейчас они уже старенькие, а вот лет пятнадцать назад я их в санки запрягал, тогда еще пятеро нюфок было. И давай по поселку рассекать. Днем сестру катал, а вечером соседскую девчонку. Помню, перевернулись мы с ней, прямо в сугроб, как потом губы болели от поцелуев на морозе...

Что-то меня опять не туда понесло. Надо куда-то уже с этой крыши валить. Так, судя по карте до моей каморки в пансионате "Три звезды" два километра по прямой. Но мне туда пока не надо. Есть срочное дело, а именно повязка для Греты. С утра к Октаму, не могу же я Греточку, да маленькая, да, до обеда замотанной в простыню таскать. Наверное, и у Ментиша и у Йогиля найдется что-то подходящее. До Ментиша ближе, но пойдем к мастеру. Может он мне еще на один возникший вопрос ответит.

— Кто там ломится, на ночь глядя?!

— Это я, ваш скромный ученик, мастер Йогиль!

— Скромные утром под дверью стоят, а не ночью в дом ломятся! Заходи, с чем пожаловал?

— Да вот,— начал я переступая порог, — видите какая оказия приключилась. Греточка моя повязку потеряла, а без повязки совсем труба. Ни из дому выйти, ни по улице пройти.

— А от меня что надо?

— Может у вас найдется повязка для окаянной кувалды?

— Деда! Кто там пришел? — со второго этажа спускалась Ирнель, младшая внучка мастера.

— Да вот внучка, мой нескромный ученик пожаловал.

— Ой! Какая прелесть! — для того чтобы назвать Грету прелестью надо иметь специфическое чувство вкуса. На внучку упала картина, — еще и вредничает!

— Да, Ирнель, — улыбаюсь потирающей голову гремлинше, — она не только вредничает, если ее лиловый глаз не прикрыть — беды не оберешься, за тем и пожаловал.

— Ой! Бедненькая, а у меня, кажется, есть кое-что подходящее. Не уходи, я быстро.

— Да куда уж я уйду.

— Вот и славно. Вы пока с дедушкой чай попейте, а я быстро, кое-что поправлю и принесу, думаю ей понравиться. — Ирнель зарделась и убежала наверх, оставив меня в недоумении.

— Что встал как конь ретивый? Пошли чаем попотчую, заодно и расскажешь, в какую переделку угодил.

— Да с чего вы взяли, мастер?

— С чего? Да с того что у твоей кувалды бедовость повысилась. А это так просто не происходит. Для этого многим насолить нужно.

— Вот как-то так, еще и печать эта, — я распахнул рубаху, чтобы продемонстрировать печать Тьмы на своей груди, — и что с ней делать ума не приложу.

— А зачем что-то делать?

— В смысле?

— Ну, если хочется поманьячить, так она тебе только поможет, правда отмываться, потом устанешь, но повеселиться успеешь.

— И вы так спокойно об этом говорите? — реакция Йогиля была для меня полной неожиданностью.

— А что тут такого? да на мне этих меток, — мастер распахнул рубаху — на его груди не было свободного места от всевозможных значков, — на спине и то их шесть! Ты же гремлин! Тебе все эти метки и печати до одного места. Плюнуть и забыть. Бонусы давать могут, а наказание — извини, подвинься. Мы Гремлины! Мы не признаем богов, боги для нас только союзники или враги, но не повелители.

— А это что за метка? — я ткнул в странный значок на плече мастера.

— А это не метка, — Йогиль улыбнулся, — это меня жена укусила.

Дверь открылась и на кухню вошла Ирнель, увидев нас голыми по пояс, она опять зарделась.

— Вот, это для твоей Греты, — не смотря на меня внучка мастера протянула мне кусок материи, и не дожидаясь ответа вышла. Мое "спасибо" врезалось в дверной косяк и закрытую дверь.

Новая повязка была из черного шелка с металлическими нитями внутри. С внешней стороны на ней были вышиты цветочки, а с внутренней был маленький гремлин с молотом в руках. И когда успела? Или это у нее какая-то заготовка была. Стоп, гремлин с молотом, это что же, Ирнель меня вышивала? А зачем? И куда, позвольте спросить, помещают маленьких гремлинов на черном шелке?

— Дайка глянуть, — Йогиль протянул руку к повязке.

— Повязка, как повязка, с цветочками, — почему-то показывать внутреннюю сторону мастеру не хотелось.

— Понятно, — протянул старый гремлин, — ты кстати мое поручение выполнять собираешься? — очень к месту спросил, тут мне только что чуть ли не в любви признались, а он со своим меркантильным интересом, — уговор был на всех трех, или ты думаешь одной Игнессой отделаться?

— Мастер, да когда! То одно, то другое, то танцы, то маньяки, времени совсем нет!

— Кого?

— Времени!

— Кого?

— Времени, говорю нет!

— Кого?

— Что кого?

— Волнуют кого?! Учти, я не боги, так обижусь, что живого места не останется.

— Мастер все понял, на вашем дне рождения займусь Йоннелой, — за дверью что-то упало, бли-и-ин.

— Иди уже, — мастер заулыбался, ах ты старая вредина. Знал же старый, что Ирнель подслушивает, — тебе утром на службу. И постарайся прийти на отборы танцоров, должно быть весело. Мы с Ирнель там будем, а остальные не знаю, — ну старый... старый.... гремлин, одним словом. А еще учитель называется.

Шестой сигнал будильника смог таки поднять меня с постели. Утренний моцион, надо бы в парикмахерскую сходить, закончился завтраком за монитором. Поиск подтвердил слова Йогиля. Не признание гремлинами богов было как слово волка — захотел дал, захотел взял. В том смысле, что гремлины могли служить на взаимовыгодной основе любому божеству получая от них сильно урезанный бонус, но так же легко могли отвернуться, и перейти под крыло к другому, в отличии от представителей других рас. Штрафа за смену покровителя или за невыполнения требований печати — перехода ее в состояние метки, на гремлинов не накладывалось. Вот такая анархическая раса. Кстати, пресловутая Матушка Тьма относится одновременно к пантеону хаоса и тьмы.

На форуме какого-то клана нашлась достаточно большая таблица по божественным взаимоотношениям на вчерашний полдень. У эльфов был свой пантеон, которому они могли поклоняться оптом. Гномы выбирали себе одного покровителя-гнома и могли без штрафов служить кому-то еще, например Аресу. Марсис и Торвард конфликтовали, их печати взаимоуничтожались. Почему-то Гермион не переносил Велкаса. А Сварт был дружен с Аполарсисом, их печати усиливали друг друга. Ургукатель был в соре с Урватетелем и при этом оба дружили с Двуликим Янусом. Откуда-то в небесные чертоги пролезли Черноокая Гайза и Луноликая Зуйнаб, причем одна покровительствовала магам воды, а другая магам дождя. Троллям советовали выбирать Ыыргуха, а оркам Ыыргыха, в чем между ними разница я не совсем понял. И при всем этом разнообразии гремлинам никого не советовали. Толи действительно так сильно резался бонус, толи никто из игроков-гремлинов информацию не раскрывал.

Плохо, что нет хорошего покровителя, хорошо, что на всех могу плевать. Осталось подождать четыре дня и про печать тьмы можно забыть. Метки для гремлина не более царапины, чего не скажешь о других расах.

Очередной перезвон будильника — пора в капсулу, меня ждут учебники анатомии. Если так и дальше пойдет смогу бездомным кошкам аборты делать.

Первый делом, по загрузке игры, меня настигло письмо от главы Колобков. Этот Полосатый Слон, в миру АнклПронин, подтверждал обещание Августино покрыть все расходы, причиненные в ходе операции по отлову маньяка, но впредь все переговоры с моей персоной будет вести лично он. Дабы некоторые не сознательные личности не пользовались незрелостью его молодых, пусть и перспективных, соклановцев. Так же подтверждалось обещание по прокачке, но только после личной встречи.

И чем он недоволен? Я же специально проверил: Колобки занимают первую строчку в рейтинге среди кланов-сыскарей. А ведь еще вчера были только пятыми, это сколько же им репутации отсыпалось, сколько висяков закрыли, и все благодаря одному бедному мне. А еще возмущается, да меня на руках носить надо! Ладно, будет и на моей улице праздник.

А вот и моя улица, вот и мой дом, вот казематы, в которых влюблен.

— Доброе утро, Октам!

Палач, вместо приветствия, схватил меня за горло, и бросил в пыточное кресло, в реале по ошибке называемое зубоврачебным. И не успел я опомниться, как конечности стянули ремни, жестко приковав к креслу.

— Так значит ты маньяк!

— Нет!

— А это что? — рубашка на груди разлетелась на лоскуты под лапами орка.

— Печать Тьмы, но это не то, что ты подумал!

— Да!? Мне вчера твой наставник письмо прислал! Хорошо его колобки вечером оприходовали, жаль тебя упустили! Но ничего, я это поправлю. Сейчас ты вкусишь своих же даров!

— Эй! Что там у вас?! — раздалось из-за двери.

— Не мешай! — Октам рванул к открывающейся двери, и заблокировал ее, — идет зачет!

— Ну, вы потише, там. Не одни работаете.

Орк запер дверь и вернулся ко мне с щипцами в руках: "Приступим?". Хлопок сложенными лодочкой вторыми руками по ушам отправляет орка в нокаут. Вроде чан у него крепкий, помереть не должен. Быстро отстегиваюсь и сажаю на свое место палача, пока он в отрубе, вешаю на дверь табличку "ТИХО! Идет Зачет!" — хорошая идея к орку в голову пришла, и дверь на ключ. Теперь можно и поговорить.

— Гремлины! — прокряхтел Октам отплевываясь. Ведро воды привело его в чувство, — так мало с вами работал, что забыл, про чертовы вторые руки.

— Они не чертовы, они золотые. Ты мне, кстати, рубашку должен.

— И что? За рубашку печень вырежешь? Учти, сюда зайти могут. Чай в подвале участка находимся.

— Не зайдут. Ты же сам сказал — идет зачет, а я еще и табличку повесил.

— Хитрый гаденыш.

— Хитрый, — не люблю спорить с очевидными вещами, — но речь не обо мне. Поговорим?

— Не о чем нам с тобой разговаривать, — орк попытался вырваться, но ремни держали крепко, — пытай уже! Научил на свою голову.

— Ты еще скажи: стреляйте в грудь коммуниста!

— Кто такие коммунисты?

— Не важно, да и не буду я тебя пытать. Больно надо. Поговорить хочу.

— И связал ради разговора?

— А как еще с невменяемыми разговаривать? Только связав.

— И о чем ты хочешь поговорить, маньяк!

— Маньяк? А ну ка, — посетившею меня догадку, надо бы срочно проверить. Под рубахой у орка ни меток, ни печатей, не обнаружилось. Только татуировка: сердечко с крылышками и именем Арфания.

— Кто такая Фаня?

— Да пошел ты, — Октам попытался плюнуть мне в лицо.

— Октам, будешь выпендриваться, назначу сантехником Потаповым, или тебе больше нравится Синицын?

— А это кто? Твои жертвы из ГУКОМа?

— Дурак. Среди ГУКОМовцев жертв не было, — а вот и ножницы, мало ли что на груди пусто. У Йогиля на спине метки есть, может и у орка так.

— Ты что творишь?

— Око за око, рубашку за рубашку, — ошметки рубахи орка, упали рядом с моими. На спине тоже пусто. Но осмотреть нужно везде.

— Э-е-ей! Берг! Оставь штаны!

— Не ори, идет зачет! — ноги чистые, в плане отметок, а вот мыться орку надо чаще. Осталось последнее место, но для этого его надо подвесить, например на дыбе.

— Ну ты, извращенец! Я же тебя из-под земли достану! — ноги орка стянули кандалы с двухпудовой гирей.

— Не мельтеши! — трусы у палача неожиданно оказались расписаны голубями вперемешку с черепами, странный фасон для стрингов, — и кто тут у нас извращенец? Тебе такое белье работать не мешает? — ага, вот и пожарный щит, оформленный по всем правилам: топор, багор, ведро и песок. Вот багор мне и нужен. Нравится мне это или нет, но осмотр нужно провести в полном объеме, — не дергайся! А то поцарапаю твой филей, — крюком аккуратно поддеваю резинку.

— Берг! Ты же поговорить хотел, жаровню-то, зачем раздуваешь?

— Так ведь с ней разговор веселей пойдет! — раздуваю угли и ставлю на них кофейник, — ну-с, уважаемый Октам. Могу вас обрадовать ни меток, ни печатей на вас не обнаружено.

— Мог бы и так спросить! — нет, пить кофе, сидя в стоматологическом кресле неприятно. Все бы ничего, но вот чресла орка, болтающиеся перед глазами, портят весь кайф от свежесваренного кофе.

— Вы меня тоже много о чем могли бы просто спросить, так нет. Не дергайся, сейчас я тебя малость прикрою, и продолжим разговор, — вот так лучше, покрывала с набора инструментов как раз хватит на набедренную повязку. — И не смотрите вы так на свои любимые игрушки. Может быть, обойдемся и без них.

— Надеюсь.

— А уж как я надеюсь! И так, с чего вы решили, что после смерти вашего бывшего ученика, я встану на его путь?

— На тебе Печать Тьмы! Это подтверждает, что ты встал на темную дорожку, и получил его наследие!

— И откуда такая уверенность что я и дальше пойду по ней?

— Может тьма и забудет про тебя, но ее слуги нет. Они будут презирать тебя, а принести в жертву презренного для них высшее удовольствие.

— И с какого перепоя они должны презирать меня? — а ничего так кофе получился, новый рецепт: "кофе по-палачески". Заваривается на углях, пепел и жженое железо добавлять по вкусу, — может, вы вспомните что-то еще, про гремлинов, помимо вторых рук?

— Не лучшая поза для вспоминания, — орк потряс цепями.

— А по моемому, наоборот, очень даже стимулирует мозговую деятельность, — хороший кофе. "Лучший кофе в каземате, пьешь, покуда не на плахе", — вам, как мастеру заплечных дел, это должно быть известно лучше прочих.

— Ладно слушай. Гремлины. Сильны в астрале, слабы в прочих магиях. Расовые особенности: прыгучи, могут призывать дубль-руки, имеют особенное строение внутренних органов. Аналогичные встречаются: печень и почки у гоблинов, пищеварительный тракт у троллей,— а вот это новость. Это что же, я могу пить чистый спирт и закусывать камнями? — желудочный сок в меньшей степени агрессивен, по сравнению с троллями, — обидно, значит, только глиной, — К тому же имеют иммунитет к гипнозу, и пониженный болевой порог. Болевой порог определяется индивидуально, но в среднем выше, чем у многих других рас, — значит тогда в парке не только мой порог играл роль, но еще и расовый бонус, — хотя гномы и дварфы имеют, аналогичные показатели, — во шпарит, как на экзамене. Хотя у нас же зачет, — Гремлины весьма малочисленная раса, расселены в основном в болотистых предгорьях на юго-западе континента, но отдельные особи, а также семьи, могут встретиться в любой точке обитаемого мира. Исключение: территории эльфов, из-за близкого родства гремлинов с гоблинами.

Весьма любознательные, порой до потери самосохранения. Всем гремлинам свойствен легкий налет безумства, для каждой особи степень индивидуальна, у самок проявляется в меньшей степени. Все представители расы отличаются вредным характером, причем, чем лучше гремлин к вам относится, тем больше мелких пакостей, будет вам делать, — это значит Йогиль во мне души не чает? Так перед внучкой подставить, — несмотря на это, за своих стоят горой. Вплоть до самопожертвования. Не мелочны, но и не транжиры, обожают юмор, особенно черный.