Отвергнутые Боги Годвигула. Книга первая

Уровень: 33 Опыт: 300092/312500

Атрибуты

Остаток: 0

Сила

30(+5)

Ловкость

46

Интеллект

23

Телосложение

44(+2)

Здоровье

15180

Мана

230

Физическая защита

2337

Магическая защита

895

Навыки

Остаток: 0

Легкое колюще-режущее оружие

20

Арбалет

15

Карманная кража

5

Удача

7

Вскрытие замков

10

Скрытность

23

Ловушки

9

Обезвреживание

20

Рывок

20

Телекинез

5

Застывшее мгновение

15

Сын Тени

19

Ослепление

5

Маскировка

5

Теперь нас стало четверо. Не думаю, что наших сил будет достаточно, если возникнут серьезные проблемы, однако всяко лучше, чем одному.

Знакомство с Сэнвен с одной стороны выглядело довольно перспективным. Редко встретишь боевого эльфа женского пола. Гораздо чаще они выбирали линию магии или природы. Однако Сэнвен пошла еще дальше, избрав стезю разведчицы и диверсантки. Даже не знаю, был ли в Годвигуле второй такой персонаж. Не уверен.

С другой стороны с первого взгляда чувствовался назревавший конфликт между эльфийкой и Эллис. Яблоком раздора мог стать Альгой, еще вчера ухлестывавший за магичкой, а нынче оказывавший навязчивые знаки внимания Сэнвен. Так мне показалось. Однако каково было мое удивление, когда через пару часов совместного пути девчонки подружились и, отстав от нас с Альгоем на десяток метров, приятельски перешептывались и шушукались, словно давно были знакомы.

Отклонившись к северо-востоку, мы углубились в лесные дебри Изумрудного леса. Шли молча, каждое мгновение ожидая атаки, но лес безмолвствовал, словно старался завлечь нас еще глубже. Когда стало темнеть, мы остановились на привал и вышли в Междумирье...

А на следующий день еще до обеда мы добрались до места, отмеченного на карте Эллис.

— Теперь-то ты расскажешь, зачем мы сюда пришли?— спросил магичку Альгой.

— Будем ловить Карамоша,— ответила девушка.

— Кого?!— в три голоса перепросили мы.

— Леприкона по имени Карамош.

— Нафига он нам?— удивился алхимик.

— Тебе, может быть, и без надобности, а мне на что и сгодится.

— Леприкон?— усмехнулась Сэнвен.— Ну-ну.

— Похоже, все в курсе, кроме меня,— проворчал Альгой.— Кто такой леприкон?

— Бестолочь,— печально вздохнула Эллис.— Это такой народец, относящийся к семейству фейри. Ты разве не знаешь, что леприкон исполняет желания того, кто его поймает?

Признаюсь честно, о фейри я практически ничего не знал до тех пор, пока не собрался посетить Долину Грез. Ради интереса открыл энциклопедию Годвигула. В ней содержалась информация обо всем на свете, но довольно поверхностная, пространная. И неполная, так как всякий раз меня ждали довольно неожиданные и не всегда приятные открытия.

— Бесперспективная затея,— покачала головой Сэнвен.— Поймать леприкона непросто. Да и потом не факт, что он выполнит обещанное.

— Не будь занудой, подруга,— ответила на это Эллис.— Поймаем — хорошо, а нет — ну и черт с ним.

— Как по мне, так это напрасная трата времени,— пожала плечами эльфийка.— И это в лучшем случае.

— А какие желания он выполняет?— поинтересовался Альгой.

— Любые.

— Любые-любые?— не поверил алхимик.

— Так говорят. Главное, хорошенько прижать леприкона, чтобы не смог отвертеться.— Заметив, как закатились глазки у предвкушающего халяву алхимика, Эллис добавила: — Только губу особенно не раскатывай. Один охотник — одно желание.

— Ничего, я готов поторговаться.

— Это бесполезно,— все еще пыталась образумить нас Сэнвен, но ее уже никто не слушал.

— Альгой, с тебя, как с алхимика, конкретная помощь,— попросила Эллис.

— Для тебя — все, что угодно,— оскалился парень.

— Серьезно? Так может, на самом деле, не стоит охотится на леприкона, раз ты такой добрый и щедрый?

— Добрый и щедрый, но не всемогущий,— нашелся Альгой.

— Да-да, все вы мужики такие,— вздохнула магичка.— Сначала обещаете золотые горы, а потом — шасть в кусты... Как ты относишься к кулинарии?— спросила она неожиданно.

— Это насчет пожрать?

— Это насчет приготовить. Тортик, например.

— Предел моего кулинарного искусства — блинчики. Как ты относишься к блинчикам? Могли бы встретиться на досуге, обменяться рецептами, вспомнить былое,— недвусмысленно промурлыкал Альгой.

— Блинчики, говоришь? Это прогресс. Помнится, ты даже яичницу не мог самостоятельно пожарить... Нет, блинчики не годятся. Нужен торт, к тому же здесь и сейчас.

— А ты, значит, сладкоежка?— не унимался алхимик.— Не замечал за тобой раньше.

— Терпеть не могу сладкого... Это для леприкона.

— А я-то думал...— расстроился Альгой.— Не, с тортом облом.

— Но с морсом-то ты, надеюсь, справишься? У меня есть рецепт и кое-какие ингредиенты.

— Опять для леприкона?

— Для него. Ведь всем известно, что путь к сердцу мужчины лежит через его желудок. А Карамош любит сладкое. На него и будем ловить леприкона.

— Ну, давай посмотрим, что у тебя за рецепт.

Взглянув на длинный список ингредиентов, Альгой тут же развел бурную деятельность. Работа нашлась для всех. Пока он перетирал в ступке какие-то травы, я собирал хворост для костра, а девчонки отправились в лес по ягоды.

Через час над поляной, где мы расположились, начал распространяться благоухающий аромат напитка, в состав которого входили три сорта ягод и десяток видов трав. Подозреваю, что и на вкус он был великолепен, и я сам готов был снять пробу, но Альгой ревниво оберегал напиток, предназначенный исключительно для леприкона.

Когда отвар был готов, алхимик перелил его в глиняный горшочек, который поставил на пенек.

— Давайте уйдем с поляны,— шепотом сказала Эллис.— Возможно, леприкон уже учуял запах и прячется где-нибудь неподалеку.

Так мы и сделали.

Далеко не стали уходить на тот случай, если Карамош все же появится. Хотя... Как по мне, так это было слишком просто. Впрочем, Годвинул — удивительный мир, и правила в нем устанавливал не я.

Мы спрятались за кустами и долго сидели, пялясь на поляну. Леприкон так и не появился.

— Не считайте его за дурака,— высказала свое мнение Сэнвен.— Был бы дурак, сидел бы на цепи и исполнял желания кого ни попадя.

— Что ты предлагаешь?— спросила Эллис.

— Давайте, что ли, в сторону отойдем.

— А он появится, выжрет морс и сбежит,— предположил Альгой.

— Не сбежит,— рассудила Эллис.— От трав, которые ты добавил в морс, его начнет клонить в сон.

— Ну, если только так.

Мы тихо покинули наше прибежище, прошлись по лесу и через пять минут вернулись на поляну.

Горшочка на пеньке не было.

— Не сбежит, говоришь?— нахмурился алхимик.

— Зато я знаю, куда он направился,— откликнулась Сэнвен.

Ну, да, эльфы были прирожденными следопытами.

— Тогда за ним, пока далеко не ушел!

И мы бросились в погоню.

Леприкону не удалось уйти далеко. Ему не терпелось отведать лакомство, и он, присев на поваленное дерево в полусотне шагов от поляны, жадно глотал морс, запрокинув голову и удерживая горшочек обеими руками.

Со стороны Карамош был похож на ребенка лет шести. Довольно упитанный карапуз носил малиновые штанишки, синие гетры, зеленую курточку и такого же цвета шляпу-треуголку. Башмак у него был почему-то один, на левой ноге, да и тот серьезно прохудившийся и просивший каши. Он сидел к нам спиной, поэтому его лица мы не видели. Из внешних отличительных признаков можно было отметить разве что небольшие заостренные ушки, типичные для всех фейри, и бледный цвет кожи.

Опустошив горшочек за один присест, леприкон небрежно бросил его через плечо, смачно отрыгнул и хищно зыркнул по сторонам. Увидев его физиономию, я невольно поморщился. У существа с телом ребенка было старческое сморщенное личико, маленькие колючие глазки, красный нос алкоголика и тонкие бескровные губы. Не обнаружив признаков опасности, Карамош сунул ручку в карман курточки достал...

...огрызок сигары и, выбив щелчком огонь из указательного пальца, раскурил ее, выпустив густое облако дыма. Я услышал, как он замычал, напевая какую-то пространную песенку, и снял с ноги единственный башмак. Тут же появились небольшой молоточек и мелкие гвозди, и леприкон принялся подбивать порядком поношенную обувь.

Альгой давно уже начал проявлять нетерпение. Чувствую, ему хотелось воспользоваться беспечностью леприкона, подкрасться сзади и схватить его за ворот. Однако Эллис удержала алхимика, прошептав:

— Подождем еще немного.

И правда, уже скоро бормотание Карамоша стало совсем невнятным, движения вялыми. Леприкон начал клевать носом.

Мы осторожно покинули наше укрытие и стали приближаться к сонному фейри с трех сторон. И вроде бы ничто не выдало нашего присутствия, однако, когда до леприкона оставалось всего несколько шагов, он неожиданно перестал стучать, поморщился и пробормотал, глядя в сторону:

— Как же вы мне надоели.

Голос у него был глубокий, басовитый, совсем не вяжущийся с внешним обликом.

Лениво обернувшись, он окинул нас по очереди мутнеющим взглядом и снова пробормотал:

— Что вам всем от меня нужно?

— Исполнения желаний,— не стала юлить Эллис и добавила: — Каждому.

А...— печально вздохнул Карамош.— А морды не треснут? Каждому... Хм...

— Полегче, приятель, а то ведь и по ушам получить можно!— набычился Альгой.

— Ой, страшно-то как!— поморщился Карамош, хотя, казалось бы, куда еще сильнее.— Ты поймай меня сначала, а потом уж и грозись.

Альгой порывисто шагнул к леприкону и резко протянул руку, но вместо воротника пальцы схватили воздух. Карамош исчез и появился в стороне, в десятке шагов от нас.

— Так нечестно!— возмутился он, натягивая на ногу башмак.— Вас четверо, а я один.

Он щелкнул пальцами и...

...неожиданно возник еще один леприкон — точная копия первого: призрачное существо отделилось от настоящего, шагнуло в сторону и приняло телесный облик. Потом действие повторилось еще два раза, и перед нами появились четыре леприкона.

— Вот, теперь будет честно,— сказали они в один голос.— Ну, что, побегаем?

И все четверо дружно прянули в стороны.

— Чего замерли?!— прикрикнула на нас Эллис.— За ними!

Мой леприкон ничем не отличался от остальных. Несмотря на рост и короткие ножки, бегал он проворно, то и дело пропадая из виду среди густой зелени. Когда мне казалось, что, еще немного, и я сцапаю его, он неожиданно исчезал и появлялся в другом месте. Навыки позволяли Карамошу сливаться с окружающим миром, становиться практически невидимым. Стоило ему притаиться, и я мог бы искать его до посинения. Но леприкону не сиделось на месте, ему было весело. Ехидно хихикая, он ломился сквозь чащу, оглядывался на бегу, показывая мне свой длинный язык. А я с каждой минутой распалялся все больше, равнодушие сменилось сначала азартом, а потом выводившим из себя раздражением. Пару раз, не выдержав, я стрелял в леприкона отравленными дротиками, но всякий раз заливистый смех оповещал меня о том, что я промахнулся. Иногда Карамош замолкал, таился, и наступавшая в лесу тишина нервировала еще больше, чем издевательский смех. Однако больше чем на минуту леприкона не хватало, и я снова замечал мелькавший на грани видимости расплывчатый силуэт маленького засранца в большой треуголке.

Пробежавшись по кругу, мы снова оказались на поляне — на той самой, где состоялось наше первое знакомство. Об этом красноречиво говорили осколки глиняного горшочка, разбитого Карамошем. Однако теперь посреди поляны стоял каменный колодец. Я видел, как леприкон, разбежавшись, заскочил на край и, показав мне неприличный жест, прыгнул вниз. Мне не хватило лишь мгновения, чтобы схватить его. Я склонился над колодцем — он был слишком глубоким и темным, чтобы разглядеть его дно.

Позади меня раздался знакомый смешок. Но обернуться я не успел: ощутив мощный толчок в спину, я почувствовал, как земля ушла из-под ног, и я полетел вниз.

Колодец, показавшийся мне вначале просто глубоким, на самом деле оказался поистине бездонным. Искусственная кладка колодца успела смениться рыхлым осыпающимся грунтом, а потом и вовсе превратилась в каменную трубу, покрытую светящимся налетом лишайника и крупными кораллами. Я падал так долго, что успел оклематься от неожиданности, перестал орать и начал трезво соображать. Логично предположить, что все, имеющее начало, имеет и конец. Однако в Годвигуле, как я уже успел убедиться, некоторые вещи и события иногда противоречили элементарной логике. И мне оставалось только надеяться, что рано или поздно я достигну дна этого бездонного колодца и...

У меня были все основания подозревать, что падение вряд ли будет мягким. Не удивлюсь, если дно заботливо утыкано острыми кольями...

Я вспомнил выражение лица умирающего огра, и мне стало не по себе.

А как не хочется возвращаться на Площадку Возрождения...

Впрочем, у меня было достаточно времени, чтобы смириться с неизбежным.

Однако я ошибся и был приятно удивлен, когда мое тело погрузилось в воду. Еще некоторое время я по инерции шел стремительно вниз, но постепенно законы физики начали брать верх. "Падение" замедлилось, и я смог осмотреться.

Вода была кристально-чистой, прозрачной. Освещение давали уже знакомые мне кораллы, покрывавшие стены водоема, длинные извивающиеся водоросли и причудливые рыбки, с любопытством пялившиеся свои большими круглыми глазами на вторгшегося в их нетронутый мирок пришельца. Они были в привычной им среде, а мне во что бы то ни стало нужно было выбираться на поверхность, если я не хотел утонуть. Однако, не смотря на все мои потуги, тело продолжало плавно идти ко дну... которого я не мог разглядеть, как ни старался.

И не удивительно, потому что дна у этого водоема не было. Я понял это, когда, захлебываясь и пуская пузыри, снова провалился в бездну и, набирая скорость, полетел вниз. Правда, падение было недолгим — я даже не успел как следует избавиться от заполнившей мои легкие жидкости и отдышаться, когда снова очутился в воде.

На этот раз я парой мощных гребков поднялся на поверхность и, продолжая кашлять, быстро добрался до берега.

Очистив легкие от воды, я насладился прохладным чистым воздухом подземелья и осмотрелся. Мягкий свет покрывавшего стены лишайника избавлял от необходимости использовать искусственное освещение.

Это была просторная пещера, большую часть которой занимало почти идеально круглое озеро. Самым удивительным оказался потолок, сквозь который я только что провалился. Он был водяным и удерживался в привычном для водной глади состоянии вопреки всем законам физики. Глядя вверх, я мог даже разглядеть знакомых мне рыбок, которые после моего неожиданного вторжения снова начали сбиваться в косяки.

Бред какой-то...

Однако проблемы физических основ в данный момент меня интересовали гораздо меньше, чем желание вернуться на земную поверхность. Если учесть, как долго я падал, то путь наверх мог оказаться довольно долгим...