Фераблим (Рабочее название)

— Давно пора,— сказал я, встал с пола и приблизился к Сотфору.

Он продолжал сидеть, откинувшись на стену. Рядом не было его верного телохранителя Масбата, прикованное цепями к стене чудовище не могло мне помешать. И, казалось, капитан не только пребывал в полной моей власти, но и сам готов был смиренно принять любую уготованную ему участь. Однако сначала я хотел выслушать его объяснения.

— Ферин родилась в тот самый год, когда умер старый наместник, и на его место уже был назначен преемник — молодой и энергичный Итон Беллинган. Он приходился покойному сыном, но всю свою жизнь прожил на Островах. А теперь вот, получив новую должность, спешил на материк вместе со своей женой, которая так же ждала ребенка,— начал отрешенно Сотфор.— Но случилось непредвиденное: у нее начались преждевременные роды, так что Урфина появилась на свет на борту лианга на полпути к Моросану. Ее мать даже не успела взглянуть на ребенка — умерла в результате каких-то осложнений.

Я хорошо помню тот день, когда Итон впервые появился в нашем городе. Он был убит горем и пытался заглушить боль потери крепким вином. Он начал пить еще во время путешествия, а потом продолжил уже на земле. Когда я увидел, как он смотрит на маленькую беззащитную Урфину... Мне показалось, он ненавидит ее и винит в смерти своей любимой супруги.

Мне повезло в жизни. Я получил солидное наследство и великолепное образование и уже в двадцать три достиг таких вершин, о каких не мог мечтать ни один другой человек моего возраста. Я был управляющим делами при старом наместнике. Согласно традиции, мне предстояло ввести его преемника в курс дел, а потом подать в отставку. Обычно эта процедура занимала не больше двух-трех месяцев. Но Беллинган настолько раскис, что еще долго не мог исполнять свои обязанности. Городской совет подумывал даже о его замене. Особенно упорствовали те, кто желал видеть на этом месте своего человека, который был бы полностью им подвластен. Против них объединились те, кто настаивал в свое время именно на кандидатуре Итона Беллингана, и те, кто пытался использовать затянувшийся переходный период в своих целях. Я сначала сохранял нейтралитет, хотя и все больше склонялся к тому, что наместнику на самом деле нужна замена. Но потом произошло то, что сблизило нас на долгие годы...

Сотфор замолчал. Я увидел, как задрожали его губы, когда он сказал:

— Умерла моя жена... Она разбилась, выпала из ворфа. По крайней мере, такова была официальная версия. Я был потрясен произошедшим и поначалу поверил в то, что это несчастный случай. Лишь гораздо позже появились кое-какие сведения, наводившие на мысль о том, что на самом деле это мог быть чей-то чудовищный замысел. Но к тому времени злоумышленники успели тщательно замести следы, так что мне не удалось докопаться до истины.

Так или иначе, но ее смерть сблизила нас с Беллинганом. Неожиданно мы поняли, что между нами есть много общего: в один год мы стали отцами прекрасных дочерей и потеряли любимых жен. И не только это. Мы с ним искренне желали всех благ Моросану. Этот город просто обязан был восстать из руин, приобрести былую славу и... избавиться, наконец, от докучливой опеки Счастливых островов...

Я с удивлением посмотрел на капитана. То, о чем он только что сказал, было похоже на крамолу. Он заметил мой интерес и сам поспешил пояснить:

— Нет, ни я, ни Итон не имеем никакого отношения к Непримиримым, хотя наши с ними идеалы кое в чем совпадают. Они настоящие патриоты и вместе с тем — фанатики, не брезгующие ничем для достижения своих целей. Они считают, что грубая сила способна решить любую проблему. Они призывают народ к бунту, неповиновению, к оружию, в конце концов, но не понимают, чем это грозит городу. С одной стороны нас осаждают иллатхи, с другой мы во многом зависим от поставок со Счастливых Островов. И Моросану понадобится еще немало времени, чтобы избавиться от этих двух самых насущных проблем. Мы с Итоном это понимаем. А Непримиримые хотят все и сразу. Сами идут на дно и тянут за собой других — простодушных и доверчивых.

— Понятно,— кивнул я.— Продолжай.

Несмотря на то, что его история затягивалась, я не стал требовать ее более короткого варианта. Я чувствовал, что Сотофру хотелось выговориться, и охотно предоставлял ему такую возможность.

Чудовище на цепях к этому времени угомонилось и, казалось, внимательно слушало рассказ капитана, наблюдая за нами из своего угла.

— Мне удалось увлечь Итона своими идеями, которые не успел, не смог или не захотел воплотить в жизнь его отец, и кропотливая работа быстро вернула его к жизни. Изменилось и его отношение к Урфине. Если по прибытии в Моросан он уделял ей минимум внимания, сторонился, то со временем понял, что девочка — это частичка человека, которого он любил всем сердцем. Итон стал примерным отцом и очень часто посвящал ребенку времени гораздо больше, нежели своим непосредственным обязанностям. Я не только закрывал на это глаза, но и всячески поощрял. Потому что у меня у самого дочь росла без материнской ласки. Однажды мы познакомили девочек, и с тех пор они стали так же неразлучны, как и их отцы.

Впрочем, в наших с Итоном отношениях было не все так безмятежно, как у наших девочек. Я порой забывал о том, что он родился и вырос на Счастливых Островах. А он так и не смог побороть в себе то снисходительное отношение к моросанцам, каким отличаются все без исключения Островитяне. А может, он понял, что наши мечты слишком далеки от реальности и практически неосуществимы. С годами он все больше стал напоминать своего отца, который на словах жаждал перемен, а на деле оставался человеком со Счастливых Островов.

Но главным предметом наших разногласий стал, несомненно Эликсир...

При упоминании этой загадочной субстанции, я обратился в слух. Несмотря на то, что он являлся главным достоянием Моросана, о нем было не принято упоминать всуе. Мои осторожные вопросы чаще всего не находили ответа. Итон говорил уклончиво, а Урфину он по молодости лет не интересовал, поэтому знала она об Эликсире не больше моего. Таким образом, мне было доподлинно известно лишь то, что это некое лекарство против старости.

Все.

И теперь, раз уж Сотфора потянуло на откровенность, я надеялся узнать побольше.

— Расскажи мне о нем,— попросил я капитана.

— Конечно. Однако сначала я хочу тебя предупредить: то, что ты сейчас услышишь — тайна, в которую посвящены лишь наместник, некоторые члены городского совета и еще десятка два особо доверенных человек, выполняющих грязную работу. Вся прочая элита, не говоря уже о простых горожанах, пребывает в неведении относительно того, откуда берется Эликсир.

— Откуда же?

— Официально — добывается в Красных горах. Они расположены к северо-западу от Моросана. Добраться до них посуху практически невозможно — пустыня и иллатхи очень быстро расправляются с любопытными. Единственная возможность попасть в Красные горы — это лианг. Однако точное место разработок хранится в строжайшем секрете. Да и лианги есть не у каждого. А главное заключается в том, что на самом деле не существует никаких разработок. Потому что Эликсир...— Сотфор замялся. Понятное дело, ему предстояло выдать государственную тайну.— Эликсир — это слезы Гвенангана.

— Кого?— не понял я.

— Повелителя иллатхи.

— С этого места, пожалуйста, поподробнее,— попросил я капитана.

Сотфору согласно кивнул.

— Гвенанган — это древнее существо, одно из тех, кто первым проник в Фераблим и участвовал в завоевании Игиса. В те времена иллатхи сражались не только с людьми, но и между собой. Гвенанган оказался сильнее остальных. Он уничтожил всех своих конкурентов и стал самым могущественным иллатхи. Он стал единовластным Повелителем. У него есть цель — он жаждет завоевать весь этот мир, но пока что для этого ему не хватает ни сил, ни возможностей. А Моросан и вовсе стал для него костью в горле, которую ни прожевать, ни выплюнуть. Ежедневно он бросает на штурм города сотни иллатхи, и они покорно гибнут, сраженные Излучателями Форката. Он засылает лазутчиков, которым иногда неведомым образом удается проникнуть в Моросан. Они занимаются разведкой и устраивают диверсии. Кроме того Гвенанган постоянно искушает людей, используя их слабости. Одних он подкупает богатством, других — знаниями, дарующими могущество. Но самым весомым аргументом оказался именно Эликсир. Поговаривают о том, что именно ради него были сданы почти без боя многие крепости Игиса, и людям пришлось покинуть материк. Говорят и о том, что до сих пор существует реальная возможность уничтожить как простых пришельцев, так и самого Гвенангана. Но это не делается по одной единственной причине: жителям Счастливых Островов нужен Эликсир, то есть — слезы повелителя иллатхи. Именно по этой причине война будет продолжаться бесконечно. Именно поэтому до сих пор существует Моросан — город-крепость, местонахождение единственного в мире оружия, способного очистить этот мир от напасти. Под угрозой смерти Гвенанган вынужден жертвовать Эликсир. В свою очередь правителям Счастливых Островов приходится не только терпеть присутствие в Фераблиме пришельцев из другого мира, но и выполнять некоторые прихоти повелителя иллатхи.

Естественно, знают об этом лишь единицы. Даже не все члены городского совета посвящены в тайну. Да и мне известно лишь то, что положено знать. Для большинства же населения Моросана мы ведем непримиримую войну с иллатхи. А на самом деле мы делаем лишь вид, потакая прихотям власть предержащих, жаждущих вечной молодости.

— Ты сам пробовал этот Эликсир?— спросил я Сотфора.

— Не имел чести,— покачал головой капитан.— Да и не стал бы я пить эту гадость. Эликсир омолаживает, да. Но у него есть и побочные эффекты: каждый, кто однажды выпил Эликсир, изготовленный из слез могущественного иллатхи, сам становится чуточку чудовищем.

Что ж, информация, на самом деле, оказалась не только полезной, но и любопытной. Хотя ничего из ряда вон выходящего я не услышал. Подозреваю, во всех мирах происходит нечто подобное: власти оболванивают народ ради собственных интересов.

— Как ты думаешь, что случится, если о том, что ты мне рассказал, станет известно моросанцам?

— Начнется бунт, который будет жестоко подавлен,— хладнокровно ответил Сотфор.— Если не хватит собственных сил, Счастливые Острова пришлют свою армию. Мы не сможем с ними тягаться. К тому же не забывай об иллатхи. Они повсюду, и обязательно воспользуются возможностью, чтобы нагадить. Так что, раскрыв глаза горожанам на положение вещей, ты невольно уничтожишь их самих, и весь Моросан. А это выгодно разве что одному Гвенангану... Не делай этого!

Я искоса взглянул на Ферин. Она, кажется, заснула, убаюканная размеренным голосом отца.

— Ты так и не рассказал о том, что произошло с твоей дочерью.

— Мне больно об этом вспоминать, но... Это случилось почти три года назад. Я, вопреки традициям, оставался управляющим делами наместника. Но к этому времени наши с Итоном разногласия достигли высшей точки накала. Я по-прежнему жаждал перемен, а он напрочь забыл о том, о чем мы мечтали, к чему стремились. Он свернул начатые, было, реформы, стал жестко подавлять инакомыслие. Он изменился, и его бывшие единомышленники до сих пор не могут понять, что именно стало причиной столь разительных перемен. Одни твердят о разочаровании, другие — о неверии в собственные силы, третьи — о пагубном влиянии консерваторов в городском совете. Но мне кажется, что причиной тому стала приближающаяся старость... Поверь мне: никто не хочет стареть! И если знаешь, что есть возможность избежать неизбежного... Это великий соблазн. И, кажется, Итон поддался ему в полной мере. Он решил пожертвовать благополучием Моросана ради глотка Эликсира и теплого местечка среди Избранных. Или того хуже: есть у меня подозрение, что Итон в тайне УЖЕ пристрастился к проклятому зелью, и теперь нет пути назад.

— То есть?

— Человек, однажды вкусивший Эликсир, вынужден принимать его постоянно. В противном случае начнутся необратимые изменения в организме, заканчивающиеся мучительной смертью. Таким образом, Избранные становятся рабами этого зелья. Они повязаны одной веревкой, и если одному из них вздумается поплыть против течения, его примерно наказывают, лишая очередного глотка Эликсира. Участь его незавидна. Но такое случается нечасто. Кто же по доброй воле откажется от бессмертия?

— Ферин...— напомнил я Сотфору.— И... Урфина.

— Да... Наместник стал другим. Мы пытались хоть как-то повлиять на него. Его это, естественно, раздражало. Тогда-то и начали происходить всякие неприятности с теми, кто поддерживал прежнего Итона Беллингана. Один умер во сне, хотя прежде не жаловался на здоровье. Другой упал с балкона своего дома. Третий впал в немилость и был изгнан из городского совета. А для меня Итон приготовил самое страшное наказание. Кто-то подбросил колечко в комнату Ферин. Девочка не устояла перед соблазном, надела его на пальчик и...

— Ты думаешь, это сделал Итон Беллинган?— Я уже немного знал наместника, и трудно было поверить в то, что он способен на подобную подлость.

— Я нашел человека, который подбросил кольцо. Прежде чем он умер, ему поджарили пятки, и под пытками он признался в том, что выполнял приказ наместника.

— Вот как?! Хм... Значит, то, что случилось с Урфиной — это месть? Ты использовал меня ради того, чтобы отомстить Итону Беллингану?

— Глупость!— воскликнул капитан так громко, что задремавшее чудовище настороженно встрепенулось и зафыркало.— Я мог отмстить ему тысячу раз! Я мог превратить его жизнь в сущий кошмар! И уж, во всяком случае, я не стал бы вредить Урфине, которую знал почти с рождения и любил так же, как собственную дочь!

— Тогда зачем...— я совершенно не понимал логики этого человека.

— Затем, чтобы спасти Ферин! Есть только одно средство, которое в состоянии вернуть мне дочь: кровь Гвенангана. По крайней мере, об это сказал мне один... человек, который знает толк не только в целебных зельях, но и в ядах, рецепты которых были написаны нашими далекими предками. Мне нужна кровь повелителя иллатхи! Но добыть ее непросто. Гвенангана окружают тысячи его сородичей, к нему просто так не подобраться. Да и убить его нелегко. А его придется именно убить, так как добровольно он не даст ни капли своей крови. Лично мне это не по силам. Но есть оружие, способное уничтожить чудовище.

— Что это за оружие такое?— поинтересовался я.

— Разрушитель. Я его не видел. Он находится под надзором Посредников — специального отряда, который подчиняется только Высшему Совету Счастливых Островов. Даже у Беллингана нет на них никакого влияния!

— Я все еще не понимаю, на что ты рассчитывал, посылая Урфине тот самый браслет?

— Не беспокойся, я все продумал! У меня было три года, чтобы хорошенько подготовиться... Мне хотелось порвать Итона Беллингана собственными руками, но я сдержался, хотя ты даже представить себе не можешь, чего мне это стоило. Я сообщил ему о том, что Ферин умерла... Помню, как плакала Урфина. Ведь они были лучшими подругами. Помню, как Итон выражал мне свои соболезнования... Лицемерный ублюдок! Он был настолько искренен, даже слезу пустил. И снова мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не вцепиться ему в горло!