Фераблим (Рабочее название)

— Он вполне безобиден,— заступился я за Роо. Схваченный за хвост, он даже не пытался вырваться, но в его больших глазах я заметил неподдельный страх.

Однако наместник оказался непреклонен:

— Правила существуют для того, чтобы их соблюдали. Все, без исключения. Кроме того, система безопасности уничтожит любого постороннего иллатхи, проникшего во дворец. Чтобы этого избежать, существо должно пройти дополнительную проверку и получить печать допуска...

— У меня есть такой допуск,— отозвался Роо.

— Вот как?!— удивился Беллинган.— Откуда?

— Не так давно, даже по человеческим меркам, Сотфор был желанным гостем в этом доме,— напомнил иллатхи.— Именно тогда я и получил эту печать.

— С тех пор многое изменилось,— холодно проговорил наместник.— И тебя должны были лишить допуска. Раз этого не произошло, значит, у меня есть еще один повод для серьезного разговора с нашим начальником службы безопасности.— Беллинган посмотрел на меня.— Он вам, действительно, так дорог?

Еще раз взглянув на сжавшегося в комок Роо, я кивнул.

— Хорошо, я распоряжусь, чтобы ему поставили новую печать, но только после того, как он пройдет необходимую проверку. До завтра потерпите?

Я снова кивнул.

Тема была исчерпана, двери закрылись, Роо остался снаружи, а мы прошли к кабине лифта.

— Все свободны!— распорядился наместник, отпуская прислугу.

Он самостоятельно потянул рычаг вверх, створки закрылись, и подъемное устройство плавно тронулось с места.

— Должно быть, меня ввели в заблуждение, когда уверяли, что вы ни слова не говорите по-кэрлански,— отметил Беллинган, чтобы скрасить неловкое молчание.

Теперь, когда я остался без помощи находчивого суфлера, приходилось выкручиваться самому:

— У меня был хороший учитель.— Я подумал, что наместнику не стоит знать об Анализаторе. Ни к чему ненужные вопросы, на которые мне затруднительно будет ответить.

— Приятная новость для Урфины! Она была очень удручена тем, что ей придется общаться с женихом при помощи жестов.

Жених, вот как...

Кажется, здесь уже все решили, и мое личное мнение никого не интересовало.

Правда, если верить Сотфору, сам Тибур Пинетрель был не против женитьбы.

Осталось только взглянуть на новоиспеченную невесту.

Словно прочитав мои мысли, Беллинган ответил:

— Девочка уже знает о вашем прибытии, но, думаю, будет лучше, если вы встретитесь с ней завтра. Сейчас же гораздо важнее заняться вашей раной.

Лифт остановился. Понятия не имею, какой это был этаж. Мы вышли в коридор и по мягкой ковровой дорожке направились к дальней двери, у которой на часах стоял почетный караул...

Или все же тюремная охрана?

Впрочем, пока что для этого не было никаких предпосылок. Пока что никто не заподозрил во мне самозванца.

Кроме охраны у двери терся худощавый старикан в простоватой длиннополой рубахе и с чемоданчиком в руке. Должно быть, личный врач наместника. Он учтиво поклонился сначала Беллингану, потом мне, после чего двери раскрылись, и мы втроем вошли в спальную комнату, освещенную необычной лампой, стоявшей на прикроватной тумбочке.

Мой быт последних лет не располагал к роскоши. Мне приходилось ночевать на постоялых дворах и в съемных апартаментах, а если сумерки заставали в пути, то и под открытым небом. Поэтому я с уверенностью мог утверждать, что никогда прежде мне не доводилось останавливаться в покоях, хотя бы приблизительно сравнимых с теми, что предоставили мне в этом дворце.

Комната была просто шикарной! Драпировка стен, выдержанная в малиновых с серебром тонах, мягкий толстый ковер на полу, огромная кровать, застеленная белоснежным бельем, массивный платяной шкаф, письменный стол у окна и трюмо у стены.

Номер-люкс. Не хватало разве что холодильника с прохладительными напитками. Зато на письменном столе стоял поднос, а на нем прозрачный графин, заполненный янтарным напитком, серебряный кубок, корзинка с фруктами и большая тарелка с сырной и колбасной нарезкой. Рядом с подносом я заметил колокольчик с длинной ручкой.

Пока я мялся на пороге, Беллинган прошелся по комнате, остановился у прохода в соседнее помещение и толкнул дверь.

— Ванная комната. Здесь вы можете освежиться после утомительной дороги.

После чего наместник переместился к шкафу и раскрыл его, продемонстрировав богатый выбор нарядов на все случаи жизни.

— Завтра я прикажу портному снять с вас мерки. А пока можете воспользоваться содержимым этого шкафа. Если что-то не подойдет, скажите об этом прислуге, и наряд заменят... А сейчас позвольте Шорану осмотреть вашу рану.

Беллинган прислонился к стене и замер, скрестив на груди руки.

— Снимите верхнюю одежду, Ваше Высочество, и присядьте на кровать!— попросил меня стоявший рядом лекарь. Голос у него был колючим и оттого странным. Я посмотрел на Шорана, и меня пронзил взгляд черных, как сама Тьма, глаз.

Еще один иллатхи...

— Не бойтесь, мальчик мой!— успокоил Беллинган, заметив мою реакцию.— Шоран, пожалуй, единственный, кому я доверяю так же, как самому себе.

Я подчинился. Иллатхи внимательно и осторожно осмотрел наспех обработанную рану, недовольно поцокал языком, покачал головой. После чего он достал из саквояжа стеклянную пиалу, которую поставил на прикроватную тумбочку, и нож, опустившийся рядом. Получив молчаливое согласие наместника, он закатал рукав и провел ножом по запястью. В пиалу упало несколько капель черной и густой, как смола, крови. Порез тут же сам собой затянулся, но даже не это поразило меня больше всего. Кровь, сначала растекшаяся по дну пиалы, собралась в комок и... заметалась в границах посудины. Шоран поднес лезвие ножа, комочек послушно "вскарабкался" на клинок, который иллатхи поднес к моей ране. Меня невольно затрясло от нехорошего предчувствия. Но Беллинган кивнул, подбадривая будущего родственника. Сорвавшись с острия, тугая "капля крови" упала на плечо и медленно поползла к ране.

Сердце бешено забилось груди.

— Не беспокойтесь, Ваше Высочество!— спокойно пробормотал Шоран.

"Кровь" иллатхи достигла цели, покрыв рану тонким слоем, запузырилась, словно закипела. Я почувствовал легкое раздражающее жжение. Но прежде чем я успел хоть как-то отреагировать, Шоран ловко соскреб черный налет с раны ножом. "Кровь" снова свернулась в комок, который прополз по лезвию, достиг тыльной стороны ладони иллатхи и впитался в его кожу, исчезнув без следа. Лишь после этого я перевел взгляд на рану. Ее не было — осталось лишь легкое покраснение. Шоран протер это место ваткой, смоченной в каком-то растворе, затем собрал свои вещи в саквояж и, кивнув на прощание, молча удалился.

— Ни у кого другого нет такого врача, как у меня,— похвастался Беллинган.— Шоран — представитель Высших иллатхи. Он обладает поразительными свойствами, как вы, должно быть, заметили. Он в состоянии залечить даже самые тяжелые раны. Кроме того, и я ценю превыше всего, он предан мне безмерно. Я не питаю никаких иллюзий в отношении иллатхи, но Шоран — исключение из правил.

Наместник отошел от стены и, в последний раз окинув взглядом комнату, сказал:

— Теперь я оставлю вас. Увидимся завтра. Если вам понадобится что-нибудь, вызовите прислугу — просто позвоните в этот колокольчик.— Он указал на предмет, стоявший на письменном столе.— Спокойной ночи!

Беллинган ушел, и я, наконец, остался один.

Прибытие в Моросан ознаменовалось сразу несколькими событиями, которые мне просто необходимо было проанализировать и сделать необходимые выводы. Но прежде я собирался освежиться.

Фераблим был поразительным миром во многих отношениях. Возможно, слегка странным, но не лишенным благ цивилизации. Одним из них была, например, ванная с холодной и горячей водой. В последние годы я привык мыться, в лучшем случае, в кадке, наполненной слегка теплой водой, нагретой при помощи раскаленных камней. Реже к моим услугам была баня. Поэтому я долго лежал в ванне, пока не понял, что засыпаю. Воспользовавшись баночкой вязкого душистого мыла и нежной мочалкой, я избавился от грязи и дурного запаха давно немытого в нормальных условиях тела, вытерся большим мягким полотенцем, накинул просторный халат и вернулся в спальню.

В платяном шкафу я обнаружил стопку нижнего белья, представленного тонкой рубахой и непривычными штанишками длинной до колен. После чего, воспользовавшись гостеприимством хозяев, перекусил с подноса, отметив изысканный вкус местных колбас и сыра. От фруктов, после знакомства с плодом сампана, я решил воздержаться. Потом, прихватив бокал с вином, вышел на балкон и некоторое время разглядывал ночной город с высоты птичьего полета. Когда усталость взяла верх, я улегся в кровать, выключил свет и задумался.

План Сотфора сработал. По крайней мере, начало было положено. Наместник встретил меня, как родного, так и не распознав во мне самозванца. Мое прибытие в Моросан было омрачено, разве что, покушением. Я все еще подозревал — да и Ливин Лар не исключал подобной возможности, — что целью нападения был именно я. И оставалось только гадать, достаточно ли мужества у заговорщиков, чтобы повторить неудавшийся атентат?

Дрема обволакивала липкой паутиной, отчего мысли становились путанными и несвязными. Но сон моментально слетел, когда к моему горлу прикоснулся холодный металл. От неожиданности я дернулся, и тут же горло обожгло острой болью. Я почувствовал, как по шее потекла кровь, а мне на грудь навалилась неподъемная масса, и вкрадчивый голос прошептал:

— Убирайся из Моросана, если дорога жизнь.

В окно тайком заглядывала луна, поэтому я заметил нависший надо мной силуэт. Никаких деталей разглядеть не удалось. Сказав все, что хотел, человек отстранился, убрал от горла нож и отступил назад, растворившись во мраке.

Я тут же включил свет и схватил с пола палаш, но в комнате уже никого не было. Я не слышал скрипа двери, но означало ли это, что злоумышленник все еще находился в комнате?

Я заглянул в ванную, потом — на балкон.

Никого.

Чтобы избавиться от последних сомнений, я открыл дверь в коридор и увидел замерших у входа стражей. Они, продолжая нести службу, не обратили на меня никакого внимания.

Я вернулся в спальню.

Первым делом я промыл рану на горле. Она оказалась неглубокой, но раздражающей. После чего сменил рубашку и прошелся вдоль стен. Я был уверен, что злоумышленник проник в помещение, минуя входную дверь. Значит, где-то должен быть потайной вход.

Почему бы и нет?

Но я его так и не обнаружил.

Если бы меня собирались убить, прикончили бы в кровати без всяких предупреждений. Поэтому я пришел к выводу, что сегодня меня вряд ли кто еще потревожит. Я снова улегся в кровать, но смог заснуть только к утру.

Глава 5

А утром меня скрутило от рези в желудке. Как и обещал капитан. Боль была терпимая, но она нарастала с каждой минутой. К счастью, Сотфор не обманул: прежде чем стало совсем худо, появился слуга, принесший завтрак, а вместе с ним и сосуд из синего стекла. Испив противоядия, я обмяк, раскинувшись на кровати.

Капитан крепко держал меня за жабры. И с этим что-то нужно было делать.

Но что?

Я перекусил безо всякого аппетита, а потом решил принять ванную. Когда я вернулся в комнату, столик был уже прибран, а под потолком вился Роо.

— Ты знаешь, что твой хозяин мерзавец?— спросил я его вместо приветствия.

— У него есть на то причины,— не стал он со мной спорить.

— Какие, интересно мне знать?

Он не ответил.

— А ты, значит, прошел проверку?

— Да, и получил допуск. Теперь я могу свободно перемещаться почти по всему дворцу.

Натянув штаны, я остановился перед иллатхи:

— Скажи честно, что задумал Сотфор?

— Я не знаю,— ответил Роо. В его голосе было столько искренности, что я почти поверил.

— Понятно. Я...

Продолжить я не успел, потому что в дверь постучали и, после того, как я разрешил войти, появился Ливин Лар.

— Доброе утро, Ваше Высочество! Хорошо ли вам спалось?

— Нормально,— буркнул я, продолжая одеваться.

— У меня для вас приятная новость,— продолжил он, не обращая внимания на мое скверное настроение.— С вами хочет поговорить ваш отец.

Сердце едва не выскочило из груди.

— Отец? Он здесь?!

Возможно, мне удалось ввести в заблуждение моросанцев, никогда не видевших Тибура Пинетреля. Но Вазияр сразу поймет, что перед ним самозванец. Я бросил затравленный взгляд на Роо и заметил, как дрожит его хвостик.

— К сожалению, нет,— невозмутимо ответил чиновник и хлопнул в ладоши. В тот же миг в комнату вошел слуга, держащий в руках поднос, на котором лежало нечто, похожее на толстое мутное зеркало в толстой оправе. Он аккуратно поставил его на стол, воспользовавшись подставкой, и удалился.

— Что это?— настороженно спросил я.

— Кристальная панель связи,— снисходительно ответил Ливин Лар.— С помощью этой дощечки мы можем общаться с теми, кто находится очень далеко, даже на острове Сура.

Он говорил со мной, как с дикарем, тщательно разжевывая каждое слово.

— Несколько лет назад одна такая панель была передана королю Вазияру в числе прочих даров, но он ею ни разу не воспользовался.— Судя по тону, управляющий делами наместника был не слишком высокого мнения об умственных способностях правителя Суры.— Однако на этот раз нам удалось с ним связаться и сообщить о вашем прибытии. Король уже поставлен в известность о судьбе посольства и очень хочет вас видеть.

Видеть?! Так эта штука и изображение передает?!

Час от часу не легче!

— Я...— комок застрял у меня в горле.

Ливин Лар иначе расценил мое замешательство.

— Не стану вам мешать, Ваше Высочество,— он сдержанно поклонился, собираясь оставить меня одного.— Чтобы активировать панель, просто прикоснитесь к ней пальцами.

Надо же, еще и тачскрин...

Ливин Лар вышел в коридор.

Как только за ним закрылась дверь, я резко обернулся к Роо и теперь уже не стал сдерживаться:

— Доигрались, заговорщики хреновы?! Что теперь делать?!

Он молчал.

— Может быть...— Я схватил панель — она оказалась неожиданно тяжелой. Встряхнул ее, поднимая над головой — внутри что-то жалобно булькнуло.

— Бессмысленно,— спокойно сказал иллатхи.— Они принесут другую.

— Проклятье!— я вернул панель на стол и забегал по комнате.— Что делать?!

Роо молчал. Он даже не посмотрел в мою сторону. Такое впечатление, будто он о чем-то напряженно размышлял.

— Есть одна идея,— сказал он, наконец.

— Говори!— За неимением собственных соображений на этот счет, я готов был выслушать любые предложения.

Но он не стал ничего говорить. Он сжался в блин, а потом эта плоская штука накрыла мое лицо. От неожиданности я едва не закричал, но растекшаяся по моей физиономии пленка заблокировала даже малейший звук. А потом я начал задыхаться. Мне пришло в голову, что иллатхи задумал недоброе: он решил избавиться от меня таким оригинальным способом, чтобы я не выдал тайну его хозяина, когда правда вылезет наружу и за меня основательно возьмутся местные дознаватели. Я вцепился в субстанцию на своем лице, попытался ее сорвать, но она прочно срослась с моей кожей...