Фераблим (Рабочее название)

— У меня есть немного денег. Можно было бы купить что-нибудь подходящее в ближайшей лавке.

На самом деле денег у меня не было. Во дворце наместника они были ни к чему.

Он посмотрел на меня и сказал:

— Я никуда не пойду.

И снова принялся бесцельно перемещать предметы по столу.

— Я сам схожу!— заверил я его.— Говорят, в лавке Хромого Матуса хороший выбор нижнего белья.

Он уставился на меня, как на ущербного:

— С каких это пор Хромой Матус начал торговать трусами? Насколько мне известно, в его лавке нет ничего, кроме рыбы... Правда, рыбка у него — что надо.

Ткнув наугад, я промахнулся, но заметил, как просветлело лицо Грэна, выдавая его страсть. Мне следовало этим воспользоваться:

— Обожаю рыбу! Может, пожарим на обед? Я схожу.

Грэна явно тяготило мое общество. Особенно после того, как исчез капитан. Подозреваю, он был бы не против, если бы я ушел и не вернулся. Но в этом случае ему самому придется идти за рыбой.

Старику понадобилось время, чтобы принять решение:

— Принесешь — пожарю.

— Конечно!— обрадовался я.— Только объясни, как найти эту лавку?

— Здесь недалеко. Как выйдешь из дома, сверни налево... Нет, будет лучше, если ты пойдешь переулками...

Он подробно рассказал, как добраться до лавки и добавил:

— Только не попадайся на глаза патрулям!

Лень и желание отведать свежей рыбки победили осторожность. Грэн выдал мне скромную накидку, под которой я мог скрыть свой не очень подходящий для этого района наряд, а главное — лицо, выпустил через запасной выход и тут же запер дверь на замок. Я оказался в пустынном переулке, стиснутом между стоявших близко друг к другу домов.

Впервые за все время пребывания в Моросане я вышел на улицу в одиночестве. Двоякое чувство — свободы и беззащитности...

Кстати, о беззащитности. Только сейчас я сообразил, что забыл вооружиться. В доме я заметил пару приличных клинков, но... я все же не стал возвращаться.

Плохая примета.

Ни в переулке, прилегавшем к дому Грэна, ни в тех, что следовали за ним я не встретил ни души — лишь изредка над крышами пролетали иллатхи-посыльные. Во-первых, большинство обитателей этого квартала трудилось на фабриках, расположенных на западной окраине. Они рано вставали и поздно возвращались в свои дома. Во-вторых, люди были напуганы участившимися облавами, поэтому предпочитали не показываться на улицах без особой на то надобности. Это значительно упрощало мое продвижение. Услышав вдалеке звук шагов, я мог с уверенностью предположить, что ко мне приближается патруль и спрятаться в переулке прежде, чем стражники меня заметят.

Лавка Хромого Матуса располагалась в районе, граничившем с промзоной. Над ней возвышался забор, за которым дымили фабричные трубы. Легкий ветерок не успевал развеять густой дым, и он оседал на дома и улицы черной копотью, проникал во все щели и с непривычки вызывал приступы кашля. Об экологии в осажденном городе думали в последнюю очередь. Впрочем, в респектабельных восточных районах об этом даже не подозревали. Как раз там воздух был чист и свеж.

Даже если бы я был слепой, то не прошел бы мимо лавки Хромого Матуса. Запах копченой рыбы затмевал едкую химию выбросов. На стук в дверь мне никто не ответил, поэтому я вошел без спроса. Ни посетителей, ни самого хозяина.

— Есть кто в доме?!

Тишина в ответ.

Лишь откуда-то из глубины дома доносился какой-то странный приглушенный звук.

Я распахнул дверь слева от прилавка, заставленного глубокой посудой с разносортной рыбой.

— Эй?!

Шум внезапно прекратился. Потом загрохотало гораздо громче, как будто кто-то впопыхах задел металлический таз. Снова тишина на несколько секунд, а потом прозвучали торопливые шаркающие шаги, распахнулась следующая дверь, и мне навстречу вышел мужчина лет сорока в кожаном фартуке и с грязными руками. Он подволакивал правую ногу, был высок и плечист. Ни на рыбака, ни на торгаша он не был похож. Скорее, на бывшего военного, о чем, помимо всего прочего, красноречиво повествовал шрам, тянувшийся от левого виска до подбородка — слишком заметный даже под густой растительностью, покрывавшей его лицо.

Хромой Матус окинул меня пристальным взглядом, вытер руки грязной тряпкой и спросил:

— Ты кто такой?

Не дожидаясь ответа, он надвинулся на меня, желая вытеснить в торговый зал, но я остался стоять на месте даже после того, как его покатый лоб едва не уперся в мой собственный.

— Мне нужно встретиться с Полуночником.

Это желание удивило его не меньше, чем мое неожиданное появление. Взгляд стал еще острее, а дыхание — громче.

— Не понимаю, о чем ты,— нарочито растянуто проговорил он, но давить на меня перестал, сделал шаг назад и скрестил руки на груди.

Мне некогда было играть с ним в эти игры. Тем более что мне нужен был не он, а Полуночник.

— Если вдруг увидишь его, передай, что с ним хочет встретиться... один человек, у которого есть послание от его старой знакомой, прибывшей издалека... Он поймет... Скажи, что она вляпалась в очень скверную историю.

Я развернулся, чтобы уйти...

— Постой!— окликнул меня Хромой.— Это не твоя рожа на розыскных листках, которые расклеены по всему городу? То-то я смотрю, знакомое лицо... Тибур Пинетрель?

— За что меня разыскивают?— спросил я сдержанно.

— Говорят, ты, Твое Высочество, убил Урфину Беллинган и пытался захватить власть в Моросане...

— Чушь!

Вот как, значит, обернулось это дело?! Похоже, Ракс Минникс решил повесить на меня всех собак...

— Не было этого!

— Как скажешь,— пожал плечами Матус.— Меня это не касается.

— Вот именно... Так ты сведешь меня с Полуночником?

Он задумался, потом ответил как-то неуверенно:

— Думаю, я смогу это устроить.

— Когда и где?

— Ну... Давай-ка так... Погуляй по кварталу пока, а после полудня приходи снова. Я постараюсь все уладить.

— Договорились!

Я натянул поглубже капюшон и покинул лавку Хромого Матуса. Оказавшись на улице, я осмотрелся, потом отошел в сторону и остановился на перекрестке так, чтобы меня не было видно из окон близлежащих домов, а я при этом мог держать под присмотром все подступы к лавке.

Минут через десять появился Матус. Он запер лавку и отправился в сторону городского центра. Без фартука и в головном уборе местного фасона он ничем не отличался от обычного добропорядочного горожанина, спешащего по своим делам. То, что он при этом оглядывался на пустынной улице, можно было списать на тревогу, поселившуюся в Моросане в свете последних событий.

Убедившись в том, что торговец рыбой выполняет свою часть наших договоренностей, я на самом деле решил прогуляться: чтобы не маячить на одном месте, привлекая к себе внимание, и хоть как-то скоротать время. Я решил не возвращаться в свое убежище: рыбу я не купил, так что мне все равно нечем было порадовать Грэна. Перед уходом я успел перекусить, поэтому ни голода, ни жажды я пока не испытывал. Впрочем, полдень был не за горами, и, если все пройдет, как надо, я успею вернуться к позднему обеду.

Бродить по почти безлюдным улицам было скучно, но и вместе с тем безопасно. В спальном районе я заметил немного частных владений — в основном тесно жавшиеся друг к другу трех— четырехэтажные дома с крохотными окошками и без балконов. Большая часть местного населения вкалывала на близлежащих предприятиях. А те, кто, оставался дома, предпочитали это не афишировать. Лишь изредка я встречал людей — в основном женщин,— которые быстрым шагом спешили по своим делам. Незнакомец с глубоким капюшоном вызывал у них подозрения, поэтому они обходили меня стороной и при этом во избежание неприятностей не поднимали глаз. Они, как и я, предпочитали передвигаться по переулкам, куда редко заглядывали патрули. Иллитхи в этом квартале почти не было — если не считать упомянутых посыльных, курсировавших между промзоной и центром города. Но эти не спускались ниже крыш и совершенно не интересовались жизнью в лабиринтах моросанских улиц. Несколько раз над моей головой пролетали юркие ворфы, а на больших улицах я пару раз видел самодвижущиеся грузовые повозки, развозившие всевозможные товары потребителю.

Промзона занимала всю западную оконечность Моросана и была огорожена от остального города высоким забором. На юге она граничила с портом, а на востоке соседствовала со спальными районами. С приближением к центру города архитектура разительно менялась, красноречиво демонстрируя социальное неравенство жителей Моросана. Однако людей на улицах даже в окрестностях центра было не много. Гораздо меньше, чем в день моего появления в Моросане. Зато количество патрулей заметно увеличилось. Поэтому я решил не рисковать и вернулся к промзоне. Тем более что, судя по солнцу, время перевалило за полдень.

Дверь лавки была не заперта, значит, Хромой Матус уже вернулся. Я еще раз окинул взглядом безлюдную улицу, открыл дверь и вошел в торговый зал. Хозяин — снова в фартуке и с грязными руками — стоял спиной к прилавку и на столе разделывал рыбу большим ножом. При моем появлении он отложил нож в сторону и обернулся, вытирая руки о фартук.

— Ты передал мою просьбу Полуночнику?— спросил я, приблизившись к прилавку.

Он молча кивнул.

— Где и когда я могу с ним встретиться?

— Здесь и сейчас,— ответил Матус, и в тот же час раздались тяжелые шаги по коридору. Распахнулась дверь, и в зал вошел...

... Ракс Минникс.

От неожиданности я опешил.

Полуночник — загадочная фигура. Им мог быть, кто угодно, но только не начальник службы безопасности, а ныне исполняющий обязанности наместника Моросана.

Я попятился назад, однако с улицы в зал ворвались стражники. Прежде чем они на меня набросились, я рванул вперед, схватил с прилавка нож. Одновременно с этим Ракс Минникс выхватил из кобуры иглострел, но я оказался проворнее: сцапал Хромого Матуса за ворот и прикрылся им как щитом, приставив нож к горлу.

Все замерли.

Напряжение длилось недолго. Ракс широко улыбнулся и сказал:

— Ты думаешь смерть хромого калеки сможет что-то изменить? Что ж, давай, перережь ему глотку! Мне он больше не нужен.

Мой поступок был не более чем актом отчаяния. И уж конечно я прекрасно понимал, что для таких, как Ракс Минникс, смерть постороннего человека ничего не значила. Но, по крайней мере, я попытался.

Я опустил руку и бросил нож на прилавок. Тут же Хромой Матус отпрыгнул в сторону, а меня окружили стражники. Двое попытались заломать мне руки, но я оттолкнул их и сказал:

— Я — Тибур Пинетрель, наследник престола острова Сура и прилегающих территорий! То, что вы творите — беззаконие, которое обязательно приведет к дипломатическим осложнениям.

Моя гневная речь показалась Раксу Минниксу забавной, и он рассмеялся. Когда приступ веселья прошел, он пояснил свое поведение:

— Неужели ты на самом деле думал, что я испугаюсь какого-то полудикого царька, возомнившего себя великим правителем? Его даже рыбы в прибрежных водах Суры не боятся! А всеми своими завоеваниями он полностью обязан прихоти властьимущих со Счастливых Островов... Да, он зачем-то нужен был Беллингану, и бывший наместник готов был пожертвовать престижем, честью и даже собственной дочерью ради своих безумных идей! А я всегда был против этого порочного союза с дикарями. И теперь, когда Итон Беллинган отстранен от должности и находится под арестом, я, как исполняющий обязанности наместника, разрываю все прежние договоренности, заключенные между Сурой и Моросаном. Данной мне властью я объявляю тебя задержанным по обвинению в убийстве Урфины Беллинган...

— Я не убивал ее, и тебе об этом известно, как никому другому!— воскликнул я.

И тут меня осенила ужасная догадка: неужели ОНИ убили Урфину, а меня решили выставить крайним?!

— Может и так,— спокойно ответил Ракс.— Но то, что ты с ней сотворил, будет похуже смерти. И мы еще поговорим о том, зачем ты это сделал и кто тебя надоумил? Для всех остальных дочка Итона Беллингана мертва... Уведите его!

Стражники взяли меня под руки и вывели на улицу. Там нас уже поджидал крытый самодвижущаяся экипаж. Меня усадили на заднее сидение, рядом опустился Ракс Минникс. Для пущей уверенности он приставил пистолет к моему боку. Стражники остались снаружи.

Повозка тронулась и покатила к центру города.

— Что ни говори, но мне немного жаль эту капризную девчонку... Урфину,— тихо заговорил Ракс, глядя в окно.— Не могу сказать, что я был от нее в восторге, но я готов был жениться на ней ради достижения великой цели. Однако ее отец все испортил: ему вздумалось породниться с дикарями! Все, к чему я стремился, едва не пошло прахом. Однако ты оказал мне огромную услугу... даже две: ты избавил меня от обременительной женитьбы и вынудил Итона Беллингана совершить самую большую глупость в его жизни. Теперь он арестован, а я управляю Моросаном... Мечты сбываются...— оскалился он. Потом добавил: — Так что, в некотором роде я должен быть тебе благодарен. Но ведь кому-то нужно за все отвечать? И это буду не я... А ты... Я же тебя предупреждал: убирайся из Моросана, нечего тебе здесь делать!— сказал он, посмотрев мне в глаза.

Сначала я не понял, о чем речь. Потом вспомнил человека, пробравшегося в мои покои в первую ночь пребывания в Моросане и угрожавшего мне ножом...

— Так это был ты?!

— Ничто в этом городе не происходит без моего ведома,— улыбнулся Ракс.— На самом деле я им управлял все это время, а не Беллинган. Он был лишь помехой на моем пути, которую мы с тобой успешно устранили.

— А что бы ты делал, если бы я все же породнился с Беллинганами?

— Этого не произошло бы ни при каких условиях!— категорично заявил он.— Я сделал все, чтобы бракосочетание не состоялось... Помнишь иллатхи, который появился в день вашей свадьбы?

— Погоди... Так это твоя работа?— нахмурился я.

— Получилось немного не так, как я рассчитывал,— признался Ракс.— К этому времени мои планы изменились. Иллатхи должен был устранить Урфину. Итон Беллинган души в ней не чаял. Боюсь, ее смерть серьезно подорвала бы его здоровье, и не исключено, что он умер бы от горя или покончил бы с собой, не перенеся разлуки с любимой доченькой. Но то, что сделал ты... Так даже лучше... Хотя и иллатхи принес бесспорную пользу: он оторвал голову Ливину Лару... Это был единственный человек во всем Моросане, который мог нарушить мои планы.

Вот оно, значит, как...

Теперь многое стало понятным. Но откровенность Ракса Минникса не могла не вызывать у меня опасений. Раз уж он раскрыл все свои карты, значит...

...жить мне оставалось не долго.

Я глянул в окно и увидел знакомые ворота резиденции наместника Моросана.

Глава 10

Однажды мне уже довелось побывать в кратковременном заключении за незначительный проступок, правда, дело было в другом мире. Так вот, никакого сравнения с частной тюрьмой наместника Моросана, в которой я сидел вот уже три дня. Каждое утро приходил старший надзиратель и спрашивал насчет жалоб. Их не было, если не считать того, что меня содержали в неволе в комнате без окон размерами три на пять. Да, настоящие хоромы! Помимо удобной кровати, в моем распоряжении был стол, кресло(!), платяной шкаф с богатым выбором одежды и белья, отдельный санузел, пара книг и даже какая-то птица в клетке, развлекавшая меня своим сладкоголосым пением в минуты бодрствования и раздражавшая, когда я хотел поспать. Кормили отборно, три раза в день, правда, на свежий воздух не выводили, как я ни просил. В остальном — грех жаловаться.