Фераблим (Рабочее название)

Все... На этот раз точно все.

Я столько лет играл на тоненького и почти смирился с тем, что вряд ли умру в постели от старости. Но чтобы так... Именно так мне не хотелось умирать. Вот только помещать я Гвенангану никак не мог. Я рванулся было, но сразу понял, что не хватит сил разжать пасть. Да и зубы его перемололи кости, порвали мышцы. Задели жизненно важные органы.

Значит, все-таки смерть пришла.

Чудовище задрало голову, раскрыло пасть. Пытаясь заглотить меня целиком, и в этот момент появился Гыржа. Он подставил плечо под верхнюю челюсть, удерживая ее левой лапой, а правой сбросил меня вниз, а сам...

Падая я видел, как захлопнулась пасть, поглотив могучего рептилоида.

Раздался истошный вой. Это Лала так восприняла потерю еще одного товарища. Уже валяясь на песке, я видел, как она бросилась на Гвенангана, пытаясь достать его своими длинными когтями. И где-то в глубине души я желал ей победы, но вместе с тем понимал, что мы все обречены. По крайней мере, я. Еще минуту назад я всеми правдами и неправдами пытался избежать страшной и глупой, как мне казалось смерти, а теперь я сам хотел умереть. Я уже не чувствовал боли, как, впрочем, и самого тела. Наверное, был поврежден позвоночник. Я не мог пошевелиться, так и лежал, как выпал из пасти. Шум сражения меня раздражал, я мечтал отключиться забыться, исчезнуть в небытие, но смерть все не приходила. Вот уже бой сместился куда-то в сторону и я уже не видел ни Лалу, ни Мосбата, ни Гвенангана. И несмотря на то, что светило яркое солнце, в моих глазах становилось все темнее. Но сквозь кровавую пелену я разглядел зависшего надо мной головастика, с любопытством разглядывавшего меня со стороны. За него я был спокоен — этот парень переживет всех нас. Такие как он живучие. А я...

— Убей меня,— проговорил я. Вместе со словами из горла хлынула кровь.

Роо замер на мгновение, а потом покачал головой.

— Эх, ты...

Я отвел глаза, чтобы не видеть его круглую виноватую рожу и снова мой взгляд наткнулся на источник вечной энергии.

Если его накрутить на полную, и он пойдет в разнос...

Это могло бы решить все мои проблемы. Вот только как до него добраться?

Я снова посмотрел на головастика. Раз уж он сам не мог меня прикончить...

— По... помоги... встать...— попросил я и только потом сообразил, что вряд ли это по силам бесплотному существу. Роо подтвердил мои опасения непонимающим взглядом. Он так лупал глазами, что мне стало смешно. И снова горлом хлынула кровь. Успокоившись, я сказал: — Исчезни с глаз... моих...

И на этот раз Роо не стал спорить, исчез.

Вот так всегда. Ни жить спокойно не дают, ни умереть.

И вдруг мое тело подхватила неведомая сила. Я по-прежнему не чувствовал его, но оно само зашевелилось, перевернулось приподнялось, встало на ноги. Я увидел как отчаянно бросается Лала на Гвенангана, а тот отбивается хвостом и пытается достать лапой. Но вот девушка-иллатхи слишком близко подошла к противнику, и он не упустил возможности. Сразу несколько шипов удлинились раза в два, пронзив Лалу. Она попыталась вырваться, однако шипы обмякли, превратившись в щупальца, притянули к телу Гвенангана. Толстая броня на его боку лопнула, самообразовавшаяся рана оскалилась клыками, которые принялись перемалывать тело моей знакомой. Я бы рад был отвернуться, но тело мне не подчинялось. Оно само брело невесть куда — неуклюже, спотыкаясь, с трудом удерживая равновесие, но все же. Все, что я смог, это скосить глаза в сторону. Там Мосбат, демонстрируя чудеса ловкости, пытался достать чудовище. когтями. Он и прыгал, и подлетал к Гвенангану, и делал обманчивые выпады, однако все тщетно. И теперь, когда повелитель иллатхи расправился с Лалой, Мосбат остался с ним один на один. Мне хотелось образумить его, сказать, что, если он не уймется, то будет следующим, но теперь из моей глотки вырывался лишь сдавленный хрип.

Зато я смог разглядеть тонкую призрачную оболочку, которая, словно тесный чулок, обтягивала мое тело. Именно она не давала мне рассыпаться и управляла моими движениями. И хотя я уже начал забываться и временами отключаться, но трудно было не догадаться, что без Авогедримероо здесь не обошлось. Однажды он облепил мое лицо и преобразил его так, что я стал похож на Тибура Пинетреля. А теперь замахнулся на все мое тело. И главное — он целеустремленно вел меня к энергетической установке.

Вот и славно. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца.

Кое-как мы с Роо добрели до установки и упали на колени. Теперь ничего сложного — нужно накрутить мощность до отказа. Словно прочитав мои мысли — вряд ли я сказал это вслух, — рука потянулась к регулятору, какое-то время непослушные пальцы соскальзывали вниз, потом все же сомкнулись на крутилке и начали медленно ее проворачивать. Один оборот, другой. Мощность определенно менялась — я слышал нарастающий гул, установка начала подпрыгивать, а песок под моими ногами вибрировать. Третий оборот оказался последним. Замкнутая похожая на восьмерку трубка — вернее, наполнявшие ее Низшие — раскалилась до бела. Возможно, если бы я хоть что-то чувствовал то, наверное, ощутил исходящий от нее жар.

Интересно, сколько времени понадобится, чтобы эта штуковина рванула? Хотелось бы поскорее. Вот только даль мне Авогедримероо. Его ведь вместе со мной разберет на атомы. Но как я не силился его предупредить, он не собирался меня покидать. Напротив, мы встали...

Эй-эй, погоди, куда ты собрался?!!

Мысль кричала в голове. Но наружу не прорывалось даже мычание. Разве что тихое бульканье.

Я почему-то решил, что Роо собрался уйти.

Нет, нет, нет, не надо!

Но иллатхи оказался сам себе на уме. Он наклонил мое тело, руки легли на рукояти установки оторвали ее от земли, и уже вместе с ней мы направились... к Гвенангану.

Так вот что удумал хитроумный головастик. Раз уж помирать, так не в одиночку! Что ж, я не против.

Мы брели по песку, волоча увесистую установку. Помнится, на лианг ее грузили вдвоем, я же пер самостоятельно и при этом не чувствовал тяжести.

Я вообще ничего не чувствовал. Мир мерк перед моими глазами, потом снова появлялся в мутной пелене. Мы не спеша приближались к сражавшимся иллатхи. Мосбат, рваный и на последнем издыхании, все еще держался каким-то чудом. Гвенанган выглядел бодрячком, ни единой царапины — они, если и были, то быстро затягивались.

Вот же живучий, зараза!

Но если покойный Эдрих не преувеличивал и установка рванет, как положено, то, думаю, даже повелителю иллатхи мало не покажется.

Однако сначала нужно до него дойти.

Хорошо уже то, что на меня он не обращал никакого внимания. То ли не принимал всерьез, то ли был так увлечен схваткой. Мосбат оказался выносливым и неуступчивым. Получая удары, от которых обычный человек давно бы превратился в отбивную, он упрямо лез в бой. Отлетал, вставал и снова бросался на Гвенангана. Сам же он те мог нанести повелителю иллатхи почти никакого урона. Под конец мне начало казаться, что он умышленно нарывается и сносит побои, чтобы отвлечь чудовище и дать мне возможность подобраться поближе.

И со своей работой он успешно справлялся. Я приблизился вплотную к Гвенангану — дальше некуда. Над головой пролетел хвост — хорошо, что не попал. А установка все не взрывалась.

Что ж, я не гордый, я подожду.

В принципе, Роо мог бы оставить меня одного, но он почему-то продолжал обтягивать мое бренное тело. Так я и стоял позади огромного монстра в ожидании взрыва.

Отлетев в очередной раз, Мосбат уже не смог подняться. И только после этого Гвенанган обернулся ко мне. Посмотрел сверху вниз, отчего-то покачал головой, заревел, распахнул пасть и...

Сначала мне показалось, что наконец-то рвануло. Хотя самого взрыва я не слышал. А даже если он и был, то не такой уж и сильный — меня отбросило в сторону в тот самый момент, когда Гвенанган резко наклонился и клацнул зубами в том месте, где я только что стоял. Меня он не достал, я отлетел к бархану и снова тряпичной куклой рухнул на песок. Роо меня больше не поддерживал.

А где же он сам?

Я его не видел. Выходит, чудовище проглотило его... вместе с энергетической установкой, которая сама собой выпала из моих рук. Оно даже запрокинуло голову, чтобы сопроводить громоздкий агрегат по пищеводу в безмерный желудок.

Что ж, приятного аппетита, ублюдок! Надеюсь, ты им подавишься.

Это что же получается? Роо отбросил меня в последний момент в сторону, а сам...

Зачем?!

Нет, быть проглоченным чудовищем то еще удовольствие, но. Как мне кажется, мучился я бы не долго. А что теперь?

Гвенанган решил исправить недоразумение и шагнул ко мне. Но тут в него врезался очнувшийся Мосбат. Это же с какой силой нужно было ударить, чтобы сбить с лап пятнадцатиметровую тварь? У меня даже защемило сердце — мои друзья делали все, чтобы повелитель иллатхи не смог до меня добраться. Вот только напрасно они это, я итак не жилец.

Разъяренный Гвенанган вскочил с песка, заревел, бросился на Мосбата и в этот момент, наконец, прогремел взрыв. Вот теперь шарахнуло, что надо! Не сверхновая, конечно, но ужасного монстра разорвало в клочья. Как мне думается, рвани установка снаружи, было бы гораздо громче и зрелищнее, а так прочное тело Гвенангана скрало и звук, и мощь.

Но главное, результат. Я с удовлетворением смотрел на то, как разлетаются куски плоти врага — не только моего, но и целого мира. Как ошметки того, кто считался неуязвимым и чуть ли не бессмертным, сыплются а песок.

Теперь можно и умереть...

Но смерть никак не приходила.

Какое-то время я лежал в полной тишине. Потом невесть откуда появился живой и невредимый Роо в привычном образе головастика. Однако смотрел он не на меня, а на бархан. Так как моя голова была наклонена в правильную сторону, я видел то же, что и он. Я видел, как растаяли куски плоти, превратившись в черную густую жижу, которая тут же была поглощена песком. Еще спустя какое-то время бархан покрылся подвижными буграми, словно нечто под песком устремилось в одну точку. А потом, когда я подумал, было, что все закончено, наружу вылезло нечто безобразное и бесформенное, отдаленно напоминавшее приснопамятную Сомнилат. Возвышаясь трехметровой кучей, оно шевелилось, словно пыталось принять какую-нибудь более удобоваримую форму. Выстреливали и снова втягивались щупальца, перемещались по поверхности несколько больших глаз, то здесь, то там открывалась и клацала огромными зубами обширная пасть.

А мне стало грустно. Столько стараний, столько жертв, а эта тварь снова жива. Не так велика и совершенно бессильна, да, но се же. И кажется, сейчас как раз самый подходящий момент, чтобы ее окончательно прикончить. Но почему-то ни Роо, ни израненный и опирающийся лапой о песок Мосбат только наблюдали.

Почему?!

Если бы мне оставалось жить всего три минуты, я отдал бы две с половиной за то, чтобы встать, взять в руку палаш и порубить эту кучу к чертовой матери. А оставшиеся полминуты мне бы хватило, чтобы насладиться заслуженным триумфом.

Гвенанган не терял времени даром. Вот уже из бесформенного нечто начало складываться кое-что. И я уверен, пройдет еще минут десять, и он возродится.

Чего же они ждут?!

Я понял это, когда послышались хлопки больших крыльев. Прямо между мной и Гвенанганом приземлился огромный дракон. Коснувшись песка, он поднял облако пыли, в которое с его спины спрыгнули Сотфор Калемжин и две его подопечные. После чего дракон трнсформировался в знакомого мне Шорана. Не останавливаясь, старик уверенным шагом направился к своему извечному противнику. На меня он не обратил ни малейшего внимания. Как, впрочем, и капитан. Удерживая на цепи рвущихся к Гвенангану девчонок, он и сам не сводил глаз с повелителя иллатхи.

Шоран приблизился к Гвенангану. Тот попытался схватить его щупальцами, но вынужден был мгновенно их одернуть, словно тело противника обжигало невидимым огнем. Шоран заговорил на непонятном мне языке. Хотя произносимые им булькающие звуки трудно было называть речью. Тем не менее, Гвенанган его понимал и даже пытался что-то ответить, но даже слова Шорана причиняли ему боль, будто удары плети. Высказавшись, старик внезапно ударил правой рукой, которая почти по локоть погрузилась в тело повелителя иллатхи. Раздался пронзительный, полный боли и горечи поражения скрежещущий визг. Начавшая, было, преображаться куча снова растеклась, утратив прежние формы, заколыхалась, забурлила, задрожала. А по нанесшей удар руке потекла черная вязкая субстанция, которую тут же впитывал победитель. С каждым мгновением куча, которую представлял собой некогда грозный Гвенанган, уменьшалась в размерах. Спустя минуту она опустилась ниже Шорана, но он продолжал выкачивать из нее силу, а может, и само естество своего противника. Похоже, он решить испить его до последней капли.

И тут вмешался Сотфор:

— Шоран, ты же обещал!

Старик будто бы не услышал его.

— Шоран!— взмолился капитан.

Нехотя тот убрал руку и обернулся к Калемжину:

— Теперь он твой!

Так как куча продолжала таять даже без участия Шорана, Сотфор не стал медлить. Он выпустил из рук цепи, и две девушки, плотоядно взвизгнув, рванули к бывшему повелителю. На то, как они рвали и кромсали его тело, было неприятно смотреть. Такое впечатление, будто они что-то искали. И похоже, нашли — черпая мерзкую слизь обеими руками, они отправляли ее в рот, размазывая по всему уродливому лицу. При этом они корчились и верещали, но упрямо ели и продолжали рвать Гвенангана на части. Я видел, как начали преображаться их тела: выпрямлялись горбатые спины, разглаживалась и белела кожа, растягивались морщины на чумазых лицах. По прошествии пары минут я увидел знакомую мне Урфину. И даже грязь не могла испортить ее природной красоты. Она замерла, захлопала удивленными глазами, пролепетала:

— Где я?

Девушка завертела головой, словно жаждала увидеть знакомые лица. Вот Сотфор Калемжин, которого она знала с детства. Нет, он не привлек ее внимания. Вот Шоран. Естественно, она прекрасно знала и его. Но и на нем не задержался ее взгляд. Возможно, она искала отца? Бедная девочка, как же она расстроится, когда узнает, что не так давно стала сиротой! Наконец, не взгляд наткнулся на меня...

— Тибур!

Неужели она все это время искала меня?

Стало тошно, больно, обидно. Несколько дней выпали из воспоминаний этого прелестного создания. Может, оно и к лучшему. Это было не самое лучшее и не самое простое время. И вот, очнувшись, словно, после долгого сна, Урфина вспомнила в первую очередь не друга семьи, не его дочь, которая тоже избавилась от ицвархиса и сидела в черной луже — все, что осталось от Гвенангана — в полной прострации, не семейного лекаря, заботившегося о ней с пеленок, и даже не любимого отца, а меня. А я не мог ей даже улыбнуться, радуясь тому, что все для нее закончилось благополучно. А когда она, спотыкаясь и падая, бросилась ко мне со словами: "Ну, что же вы все стоите? Ему нужна помощь!", мое сердце чуть не разорвалось от боли и тоски.