Фераблим (Рабочее название)

Возможно, угрызения совести терзали не меня одного. И если я впервые видел этих ребят, то они знали друг друга не первый год. Многое пережили вместе, наверняка дружили. А теперь без особых на то причин им приходилось убивать друг друга, чтобы уцелеть самим. Не малую роль сыграла и слабая восприимчивость листангов даже к серьезным ранам. Будь на их месте обычный человек, давно бы уже валялся на палубе. Но захватившие их тела иллатхи, сами не получая никаких повреждений, не давали своим вместилищам покинуть поле боя, и потому истекающие кровью матросы как ни в чем не бывало продолжали рубить своих товарищей. И это начало приносить свои плоды. К концу первой пятиминутки сражения мы потеряли троих убитыми, а еще двое едва держали оружие от полученных ран. Листанги при этом потерь не понесли. Неприятель оттеснил нас, уцелевших и не сдающихся, на нос, угрожая сбросить за борт. И тут в дело вмешался Эдрих. То ли поняв тщетность своих попыток поразить Гвенангана, то ли истратив заряды, он бросил "базуку", взялся за тот самый пистолет, которым угрожал Лале, и вклинился в ряды сражавшихся. Подходя к листангу со спины, он приставлял пистолет к его голове и хладнокровно производил выстрел. Похоже, угрызения совести при этом его не мучили. Или же он понял, что иного выхода нет. Листанги, как подкошенные падали на палубу. Шесть выстрелов, шесть тел недавних соратников лежало у наших ног.

И никаких сантиментов.

Впрочем, радоваться победе было еще рано. Пролежав неподвижными несколько секунд, тела зашевелились и начали медленно подниматься, демонстрируя нам развороченные выстрелом затылки. Мертвецы все еще могли послужить иллатхи, и расставаться с вполне пригодными для боя вместилищами они не собирались.

— За борт их, живо!— скомандовал Эдрих.

Мы не стали медлить. Подхватывая пока еще не окончательно пришедших в себя листангов, мы по двое перекидывали их через перила, отправляя в затяжной полет к земной поверхности. Оттуда они нас уже не могли достать.

Итак, очередной этап сражения, хоть и стоил нам серьезных потерь, но его смело можно было записать в актив.

Что теперь предпримет повелитель иллатхи? Никто не сомневался в том, что битва на этом не закончена.

Потеряв своих диверсантов, Гвенанган снова пошел на сближение.

— К орудиям!— последовала команда Эдриха.

Нас осталось шестеро, трое из которых были ранены. Теперь некому было управлять лиангом — благо, можно не опасаться налететь на мель. Матросы заняли места у Разрядников, Эдрих скрылся в каюте. Не думаю, что он испугался или отказался от командования, скорее всего у него еще оставались сюрпризы как для нас, так и для Гвенангана.

По крайней мере, я на это надеялся.

Так как количество орудий с каждого борта было ограниченным, я снова остался не у дел. Поэтому мог наблюдать за происходящим со стороны. Гвенанган, пользуясь превосходством в скорости, обогнал наш лианг, решив атаковать в лоб. Матросы отслеживали его стволами Разрядников до тех пор, пока чудовище не вышло из сектора поражения.

Пришлось одному из членов команды переместиться к рычагам управления, чтобы сменить курс прежде, чем нас атакует повелитель иллатхи. А я занял его место у орудия. Гвенанган маневрировал, пытаясь оставаться в мертвой зоне. Штурман медленно разворачивал лианг, выводя Разрядники левого борта на цель. Мы не успевали, и расстояние между нами и хищной птицей стремительно сокращалось. Один из моряков не вытерпел и произвел залп из своего орудия. Увы, разряд не достал до Гвенангана, но даже в случае успеха он прошел бы мимо. Не знаю, что на этот раз задумало чудовище, но и оно не спешило, продолжая сближаться с кораблем. У меня даже возникло подозрение, что оно, исчерпав свои возможности, идет на таран. Исходя из размеров крылатого монстра, его массы и его живучести, подобная атака могла закончиться для нас плачевно. Поняли это и моряки

— Выворачивай! Выворачивай!!!— закричали они штурману.

Но большой лианг это не юркий ворф, его так просто не развернешь.

И вот, когда столкновение казалось уже неизбежным, Гвенанган внезапно взмыл вверх, едва не неся грот-мачту. И когда он пролетал над палубой, нас осыпало мелкой, похожей на песок, гадостью. Я не сразу сообразил, что это Низшие иллатхи. Десятки тысяч светящихся крохотных существ. От понимания происходящего легче не стало. Я сам, как и остальные люди на палубе, принялись лихорадочно стряхивать с себя Низших. От них можно было ожидать чего угодно: укусов, ожогов, а то и еще чего пострашнее. К нашему облегчению иллатхи и сами не стремились задерживаться на нашей одежде, сами осыпались на палубу, а потом... просачивались в едва заметные зазоры в синтетическом покрытии, заменявшем привычные доски. Не прошло и десяти секунд, как они все до единого исчезли из виду где-то в утробе лианга, оставив нас в полном недоумении.

Мы переглянулись, не зная, чего ожидать.

И вдруг палуба вздрогнула у нас под ногами, и корабль стал терять скорость, а вместе с этим и высоту.

— Мы падаем!— дрожащим голосом сообщил об очевидном один из матросов и бросился на нижнюю палубу. Не успев скрыться из виду, он появился снова, выскочив из трюма, как пробка из бутылки. А следом за ним вылетел целый рой Низших. Теперь их было гораздо больше, чем прежде, сотни тысяч, а то и миллионы. Вырываясь из трюма, они тут же разлетались в разные стороны, покидая наш корабль.

— Пробоина в силовом агрегате!— оповестил нас рискнувший спуститься вниз матрос. Мы это итак поняли. Отбив атаку Высших диверсантов, мы оказались беспомощны перед лицом Низших. Они повредили силовую установку, и, как и следовало ожидать, лианг начал падать.

А Гвенанган снова отлетел на безопасное расстояние и оттуда наблюдал за происходящим.

Низшие иллатхи струились из трюма нескончаемым потоком, и чем меньше их становилось в силовом агрегате, тем быстрее падал наш корабль.

— Заделать пробоину!— рявкнул Эдрих, посмотрев на того самого матроса, который уже спускался в трюм.

— Я...— беспомощно промямлил тот.

— Живо!— не дал ему договорить капитан.— Если не остановить утечку, мы все разобьемся!

Довод очевидный, но нужно было произнести это вслух, чтобы пронять мешкавшего матроса. Он кивнул и полез обратно в трюм. Сам Эдрих бросился к рычагам управления и попытался выправить начавший заваливаться набок лианг.

— Рубите мачту! Быстро, быстро!

Уцелевшие матросы были измождены недавним боем, а раненые и вовсе едва держались на ногах, но когда речь идет о спасении собственных жизней... Застучали топоры, подрубая толстый ствол мачты, я вместе с одним из матросов тем временем рассекал удерживавшие ее канаты — так называемые ванты и штаги. Чуть-чуть не успели, так как порывом ветра, заполнившего обвисшие, было, паруса, мачту сорвало раньше времени, и она рухнула вниз, вырвав приличный кусок фальшборта. Теперь это никого не волновало.

Похоже, спустившийся в трюм матрос справился с поставленной задачей, так как поток Низших, покидавших силовой агрегат, почти сошел на нет. Но падение корабля было уже не остановить. Лианг скользил по наклонной градусов в тридцать, песчаные дюны становились все ближе, а Гвенанган...

Я зарыскал взглядом по горизонту. Повелителя иллатхи нигде не было видно. Неужели он решил оставить нас в покое?

Приятная новость, которую омрачало лишь наше неизбежное падение.

Моряки угрюмо наблюдали за тем, как быстро приближается земля. У них хватало самообладания, чтобы не впасть в панику. Один даже, воспользовавшись отсутствием Гвенангана, пытался расстреливать метавшихся по песку иллатхи. Они видели наш корабль и преследовали его, словно точно знали, что он вот-вот упадет.

Я не знаю, что сделал Эдрих, но палуба надавила на ноги, будто у нашего лианга открылось "второе дыхание". Падение замедлилось, нос приподнялся, корабль выровнялся, и на мгновение показалось, что положение еще можно исправить. Мелькнула даже мысль, что мы сможем продолжить полет. Только хватит ли на это оставшихся Низших? Я опустился на колени и заглянул в "машинное отделение". "Топливный бак", некогда под завязку заполненный крохотными иллатхи, был больше чем на половину пуст. Остальные Низшие, наверняка, тоже сбежали бы, если бы не тело храброго матроса, прикрывшего собой пробоину. Молодой паренек был мертв, так как возбужденные диверсантами иллатхи пытались пробиться на свободу сквозь его грудную клетку. Некоторым это удавалось, но остальные больше мешали друг другу, раздраженно толпясь у пробоины, и только благодаря этому мы все еще держались в воздухе.

Эдрих тоже не терял надежды. Я почувствовал, как лианг поворачивает влево. Куда? Совсем рядом, не более чем в километре от нас возвышался огромный бархан, доминировавший над всей равниной в пределах видимости. Похоже, наш капитан нашел место для пристани. Вот только продержимся ли мы еще несколько минут? Несмотря на первые впечатления, летающий корабль продолжал снижаться. Пусть не так быстро, как раньше, но с каждой секундой земля ощутимо становилась все ближе и ближе. Уцелевшие матросы стояли у борта, вцепившись побелевшими пальцами в поручень и будто бы мысленно пытались удержать лианг в полете.

Прикидывая траекторию полета, я догадывался о том, что задумал Эдрих. Если повезет, корабль "сядет на мель между двух сыпучих вершин бархана. Песок смягчит удар и поспособствует торможению.

Только бы дотянуть...

Нам повезло в том, что Гвенанган оставил нас в покое. В остальном же все вышло не совсем так. Как планировал Эдрих. Уже перед самым барханом лианг клюнул носом и зацепил за одну из вершин возвышенности. Нас слегка развернуло и понесло полубоком. Один из матросов не выдержал напряжения и с криком перепрыгнул через борт. Повезло — приземлился на склон и кубарем покатился вниз. А потом на него набросились подоспевшие иллатхи и начали рвать на части. Большего я не увидел, так как лианг не прошел мимо вершин, а врезался в одну из них, и нас развернуло еще сильнее. Матросы не удержались и отправились в свободный полет, меня тоже оторвало от палубы, и я не последовал за ними только благодаря тому, что намотал на руку обрывки лееров, свисавших с фальшборта. Потом, когда лианг завалился набок и пошел юзом, поднимая волны песка, меня шмякнуло о борт так, то затрещали ребра. Еще какое-то время я двигался вместе с кораблем, теперь уже пытаясь освободиться от захватившей мое запястье веревки. И вот, обретя свободу, я скользнул на песок и куда-то покатился. Закончилось все тем, что меня чем-то привалило и на мгновение стало совсем темно...

Я очнулся от того, что кто-то нещадно тащил меня за плечо, пытаясь при этом выкопать из песка. Совсем рядом слышались хлопки, звон металла, крики. Открыв глаза, я увидел над собой огромного жука, который подцепил меня одной клешней, а другой разгребал в сторону песок. Похоже, он принял меня за мертвого и решил перекусить. Хорошо еще, что не начал с головы, которая единственная на тот момент торчала из песка. Мне понадобилось все самообладание, чтобы не впасть в панику. В сложившейся ситуации я бы все равно не смог сопротивляться, так как тело, а главное — руки, находились под песком. Терпение принесло свои плоды — жук, поднатужившись и заставив меня прикусить губу от боли, вытащил меня на свободу. Выскочив из ямы, тело пошло быстрее и легче. Пятясь, жук пытался утащить меня в укромное место, подальше от разгоревшегося — судя по доносившимся до меня звукам — боя. И снова я ничего не мог предпринять, так как от боли в плече накатила слабость. Клешня разбередила плоть и впилась в кость, я не смог бы ее разжать и шарил взглядом, пытаясь найти хоть что-нибудь подходящее.

Несмотря на жесткую посадку, лианг не сильно пострадал. Еще в воздухе он лишился мачт, а уже на земле лопнул корпус, и сквозь образовавшуюся пробоину из трюма рассеянным потоком продолжали вылетать Низшие. Но не наш корабль и не получившие свободу иллатхи привлекли мое внимание, а обломок такелажа, мимо которого меня тащил жук. Я подцепил палку вялой рукой, а потом, набравшись сил, ткнул насекомое острым концом в морду. Мое орудие угодило между жвал, в пасть. От неожиданности жук разжал клешню и отскочил назад, дав мне возможность подняться на ноги.

И вот мы стояли друг против друга. Моя левая рука из-за раны на плече, была частично не дееспособна, и оставалось только радоваться, что с правой ничего не случилось, и я мог держать палку. Но против огромного, размером с корову жучары, это было не самое лучшее оружие. Снова взгляд заскользил по песку в поисках чего-нибудь более подходящего. Я мельком заметил Эдриха, который отстреливался от атаковавших его со всех сторон иллатхи. Экономя заряды, пришелец из другого мира стрелял рачительно, не спеша. Одиночные выстрелы чаще отбрасывали жуков, сороконожек и прочую преображенную нечисть, в лучшем случае отрывали конечности или куски хитина. Но у Эдриха на подхвате был переживший падение матрос, которому повезло вернуться на палубу и пустить в дело уцелевший Разрядник. Из-за наклона палубы сектор отстрела был невелик, поэтому он дожидался, когда под прицел попадет тот или иной иллатхи и уже после этого разносил его в клочья. Правда, временами орудие давало сбои, потому что не хватало энергии из-за бегства Низших. Кроме этих двоих и меня, похоже, в живых никого не осталось. Хотя... Вон из надстройки показалась Лиса, "одолжившая" у Эдриха один из его стволов. Судя по последовавшим через секундный промежуток выстрелам и полетевшим в иллатхи раскаленным сгусткам, это было еще одно энергетическое оружие, нечто вроде дробовика.

Продолжая скользить по песку, взгляд наткнулся на причудливой формы емкость, которую я тут же узнал. Это был тот самый энергетический элемент, на котором Эдрих хотел заработать целое состояние. Он представлял собой прозрачную трубку диаметром сантиметров в пятнадцать, изогнутую восьмеркой или, как сказали бы ученые мужи, петлей Мебиуса. Оно было полностью заполнено летящими с приличной скоростью раскаленными до бела Низшими, и лишь один ее участок шириной с ладонь темнел непроглядной чернотой. Во время демонтажа я слышал, как Эдрих разговаривал с одним из подчиненных видимо, неплохо разбиравшемся в местной технике. Так вот, тот интересовался: если количество иллатхи в этом агрегате постоянно растет, то как они все помещаются в этой сравнительно небольшой трубе? Пришелец объяснил. Оказывается, секрет был как раз в этом темном участке сосуда. По его словам, размеры бросавшейся в глаза черноты очень обманчивы. На самом деле это своего рода сжатое пространство, не имеющее границ и по сути — бесконечное. Именно там зарождаются новые Низшие, а потом затягиваются в трубу, чтобы принести определенную пользу. Сделав круг и поделившись энергией, они снова отправляются в бесконечность, чтобы восполнить заряд, а им на смену приходят другие, уже заряженные. В общем, что-то в этом роде. При помощи регулятора можно было изменять скорость потока, а, следовательно, и его силу. Причем ограничения у этого регулятора практически не было, точнее, оно зависело исключительно от количества родившихся иллатхи. И если принять во внимание, что установке уже не один год, то мощность она могла выдать колоссальную. Впрочем, на полную, насколько было известно Эдриху, ее никогда не использовали, так как установка была экспериментальная и окончательно недоработанная, а значит — нестабильная.