Стрелок

— Что-о-о??? — этот бесхитростный воздушный шарик прямо не знал, что нужно говорить, а о чём лучше умолчать. — Вы это о чём сейчас?

— Да уж... Такие вот пироги, Алексей. Любовь — это дело такое... Совсем дочь голову потеряла и так не решилась тебе обо всём рассказать. Закрылась, отгородилась от всего мира и не знала, что делать. Рыдала, говорит, когда у неё сердце болело, а руки тянулись к телефону. Но так и не смогла заставить себя ни написать тебе, ни позвонить...

— Вы что такое говорите!? — я почувствовал, как внутри меня начинает клокотать вулкан. — Как это влюбилась!? Когда? Я ж её, блин, в Испанию отпускал работать, а не влюбляться! Она же меня умоляла поддержать и не препятствовать! Хотела резюме наработать, язык освоить, страну посмотреть. Она просила её дождаться и обещала обязательно вернуться! А вы говорите мужика себе там нашла!? Да вы что издеваетесь, что ли?

— Так иногда случается, Алексей. Женский рассудок не может споротивляться зову сердца. Наверное, с Юлей такое и произошло. Она оказалась в иной среде. Там люди богаче, живут красивее. Для неё это новый дивный мир. И она по уши в нём увязла. Так что нет ничего удивительного в том, что там она нашла себе новый идеал. Хоть ты ей нравился и она, я уверен, любила тебя, но так уж устроен мир... — Пётр Иванович по-простяцки развёл руками. Не знаю, на каком секретном оборонном предприятии он работает, но что-то как-то чересчур простодушен. Идёт только по прямой и не любит извилистых путей. Даже со мной не стал юлить, подбирать слова, а сразу рубанул шашкой от плеча.

Я потёр глаза, стараясь отринуть все эмоции и собираясь с мыслями. Что-то не складывается. Как можно в кого-то влюбиться за полторы недели, которые мы не общаемся? Юлька никогда не была ветренной. Только со мной у неё отношения развивались стремительно, а других ухажёров, как сама рассказывала, она проверяла долгим тестированием. Неужели её затянуло в омут похлеще, чем со мной?

— Подождите, Пётр Иванович, — наконец выдавил я из себя. — Юлька же мне звонила, когда она узнала, что я уволился. Она обиделась, что я так ни разу к ней не прилетел на уик-энд. Обиделась, что оставил перспективную карьеру, — я сделал акцент на этом слове и показал пальцами кавычки. — Ругалась со мной и с тех пор от неё ни слуху, ни духу. Она что в порыве гнева вышла за дверь и сразу повстречала гордого испанского мачо, которому теперь детей рожать готова???

— Гм, Алексей, я же всё-такие её отец... Подбирай слова, пожалуйства.

— Так объясните мне, как такое может быть?

— Я не могу тебе ничего объяснить. Она просто влюбилась. Вот и всё.

— Да как так-то!? — взорвался я. — Я ж тоже её знаю! Чтобы она там в кого-то влюбилась за неделю — да ни в жизнь не поверю!

Он опять вытер пот со лба.

— Не знаю почему ты решил, что за неделю. Откуда вообще ты выдумал такой срок? Она решилась рассказать обо всём нам почти месяц назад, когда мы с женой к ней прилетали...

И вот тут уже, наконец-то, я всё понял. Всё стало на свои места. И после этих слов я как будто рухнул в пропасть.

Перебранку, которую "моя принцесса" — теперь уже точно в кавычках — затеяла по переписке, узнав, что я уволился, была всего лишь поводом. Это был умышленный, сознательный спектакль одного актёра для того, чтобы вызвать у меня чувство вины. А с неё это чувство снять. Ведь как сказал её отец, переживала она очень сильно и дамоклов меч измены висел над ней, отравляя жизнь. И чтобы от него избавиться, она в своей голове переложила на меня всю ответственность за то, что произошло. И за то, что будет дальше... Да даже сейчас, я уверен, она продолжала обвинять во всём именно меня, а не себя. Вся та непонятная и совершенно неожиданная для меня ссора — это всего лишь попытка переложить с больной головы на здоровую. Она говорила, что очень хотела бы, чтобы я прилетел к ней. Но теперь я со стопроцентной уверенностью могу сказать: напиши я "вылетаю", она под любыми предлогами заставила бы меня этого не делать. Придумала бы массу причин и обид. Но так бы и не сказала, что у неё появился новый хахаль. Это бы сделало её виноватой. А ей для душевной гармонии как раз нужно было обратное. Ей было необходимо убедить себя, что ничего плохого она не совершила и только я сам во всём виноват. Виноват, что отпустил и не удержал. Виноват, что редко общался и не прилетал. Виноват, что не искал способов быть рядом постоянно. В общем, "виноват уж тем, что хочется мне кушать", как в той басне. А раз во всём виноват именно я, а не она, значит жизнь налаживается. Можно обрести душевный покой, нырнуть с головой в океан новых отношений и не оглядываться назад. Она коварно облегчила свою ношу за мой счёт и заставила меня чувствовать себя полнейшим козлом. Хотя козлом, как выяснилось, оказался не я...

— Алексей, с тобой всё в порядке? Ты как будто выпал из реальности, — привёл меня в чувство её отец, который внимательно за мной наблюдал.

— Выпал, выпал... Это вы меня, конечно, огорошили, Пётр Иванович. Ничего не скажешь... Уж чего-чего, а такого развития событий я точно не ожидал. Думал, вы приедете помочь наладить с ней контакт. А вы приехали вбить последний гвоздь в крышку гроба. У меня просто нет слов!

— Такова жизнь, парень. Не раскисай. Я понимаю, как это неприятно для тебя звучит... Но она моя дочь. Таков её выбор и я могу его лишь принять. Извини.

— Капздец... Какой лютый бред! Грёбаная Испания!

— Я понимаю, тебе не легко и не рад, что стал гонцом, принёсшим дурную весть. Но она сама не смогла этого сделать...

— О, Господи! Я вас прошу! Любит одного, любит второго. Любвеобильная наша...

— Алексей!

— Что Алексей? Что? Вы меня как будто кирпичом по голове шарахнули! Всё это время я только и думал, что в том, что она не желает со мной общаться, виноват я и только я! А она, оказывается, уже минимум месяц испанцами промышляет! А я как дурак пытаюсь с ней контакт наладить... Переживаю, что напортачил... Мать её так!

Тут уже он ничего не сказал. Решил промолчать. Может, он и сам понимает, что дочурка поступила низко, но, конечно же, обвинять ее ни в чем не станет. Отец, всё-таки...

Я только сейчас осознал, что всё это время стоял на ногах. Принёс Юлькиному отцу воды и так и застыл. А теперь опал на диван, как листочек клёна падает на землю по осени. До меня, наконец-то, дошло — это конец. Теперь никто не вернётся, никто никого не дождётся. Теперь мы будем идти по жизни разными дорожками. И они никогда не пересекутся. Она, скорее всего, так и останется в Испании... А что буду делать я? Что я буду делать без неё? Ведь она мне тоже нравилась и, возможно, я тоже её любил. Но сейчас, когда неутаённое шило выскочило из мешка, даже не знаю, что чувствую. Не брезгливость от её обмана, не вину от всего случившегося. Да и ненависти к ней тоже нет. Мне просто жаль. Жаль, что всё закончилось вот так вот банально. Она уехала и неудержалась от соблазнов в новом для неё мире. Впрочем, как и я. Я тоже не удержался в новом для меня мире. Хотя, возможно, моим оправданием может служить то, что мой новый мир нереален... Но она не справилась в реальной жизни. Там, где всё по-настоящему. Там, где всё болит, если больно и там, где ненавидишь, если не найдёшь в себе сил простить...

Я ушёл нак кухню и выпил целый стакан ледяной воды. Но не помогло. Стало только хуже. Есть одно проверенное лекарство, но им я воспользуюсь, только когда папаша свалит и я останусь наедине с самим собой и своими мыслями.

Вернувшись в зал, я сел на диван. Настроение было прескверное. Хотелось зарычать и ударить кулаком в стенку, но при постороннем человеке я этого делать не стал.

— Всё пройдёт, Алексей, — вставил Пётр Иванович свои пять копеек. — Все мы через это проходим и я знаю как тебе тяжело. Но время — лучший доктор. Всё пройдёт...

— Вы ещё что-то хотели? — перебил его я. — Или только приехали сообщить мне эту пренеприятнейшую новость? По правде говоря, сейчас я бы хотел остататься один.

— Я понимаю тебя прекрасно. Извини, что именно я стал злым вестником, но сама Юля не смогла... Это недостойно, конечно же, но судить её я не буду. Просто потому, что я её отец. Время рассудит... Прости, но мне ещё нужно забрать её вещи. Она сказала, что держала у тебя небольшой гардероб. Покажи, пожалуйста, где хранятся её вещи. Сам можешь не помогать, я справлюсь.

— Да нет, чего же? Покажу и помогу, конечно. Вам и правда лучше забрать их отсюда ко всем чертям, а то ещё спалю ненароком. Не хочу, чтобы о ней тут вообще хоть что-то напоминало, — я отправился в соседнюю комнату, где на большой кровати мы обычно предавались утехам. Тут я практически не ночевал с тех пор, как уволился с работы и почти всё время проводил в Вальдире. Диван в зале тоже был удобный и стоял совсем рядом с капсулой.

Я открыл стоявший рядом шкаф и партиями начал выгружать на застеленную кровать тремпеля с её платьями, футболками, джинсами. Опустошил практически весь шкаф, ведь моих вещей почти тут не было. Её едва вмещались.

— Хм, — буркнул Пётр Иванович. — Много их однако. Пару ходок придётся сделать. Ты не возражаешь?

— Нет. Совсем нет. Забирайте. Мне они ни к чему.

Он кивнул, сгрёб в охапку сколько смог и я выпустил его из квартиры, открыв дверь. Затем вернулся и посмотрел на горку одежды. Ту, что её носила, мне уже не увидеть. Ни в самой одежде, ни без неё. Но самое обидное — это было не моё решение, а её. Не я бросил, а меня бросили. И от этого становилось ещё хуже.

Я отправился в зал, открыл сервант и достал початый "Ред Лейбл". Плеснул себе в тот же стакан, из которого пил воду её отец и сделал хороший такой глоток. Всё нутро обожгло. Опалило знатно, но легче не стало.

Из холодильника на кухне я достал парочку бутылочек слабоалкоголочки, к которой совсем ещё недавно имел непосредственное отношение и иногда любил ею себя побаловать после рабочего дня в пятницу. Немножко разбавил с вискарём в стаканчике в соотношении один к одному и попробовал получившийся коктейль. Бр-р-р! Полная хрень! Но вставляет. Всё равно, что с колой перемешать, но горчит сильнее и градусов больше. Лучше чистогана выпью, а этим потом запью.

Входная дверь за моей спиной открылась: Пётр Иванович вернулся за очередной партией шмотья, но я даже не обратил на него внимание. Налил себе ещё пол стакана коричневой жидкости и, вспоминая Юлькины слова "ты только дождись меня, обязательно дождись!", в два глотка его прикончил. Уф! Вот это уже другое дело! Проняло!

— Алексей, — раздался голос за моей спиной. — С тобой всё будет хорошо, — больше утверждая, чем спрашивая, произнёс Юлькин папа, держа на руках тремпеля с одеждой. — Не горюй так, парень. У тебя ещё вся жизнь впереди. Ты справишься...

— Всего хорошего, Пётр Иванович, — пожелал ему я, наливая очередную порцию. Никогда не бухал в одиночку, но, видимо, пришла пора попробовать. — Рад, что был с вами знаком. Будьте здоровы, — попрощался я, а когда он молча вышел и за ним хлопнула дверь, я, в гордом одиночестве, поднял руку со стаканом вверх и провозгласил тост. — Пусть эта сука сгниёт в Испании!..

...За ночь я просыпался два раза. И оба раза чтобы посетить туалет по требованию организма. И не только по классическому требованию, а и ещё для того, чтобы орально изгонять из себя проклятого "зелёного змия". С ним я вчера откровенно переборщил. Прикончил не только ту самую начатую бутылку виски, две по 0,5 слабоалкоголки, но и ещё пол бутылки водки, которая нашлась на дне холодильника. Больше просто не осилил, потому что вырубился. А когда пришёл в себя в первый раз, долго не мог понять, почему лежу на полу в кухне и почему так болит голова. Оказывается, я расцарапал бровь, когда упал и зацепил стол. Плюс ещё алкогольные пары будоражили мой мозг. Пришлось устроить себе "два пальца в рот", после чего я еле дополз до дивана и отрубился, едва на него взобравшись...

Проснулся, уже когда день стоял за окном. Кряхтя и морщась как старик, я дополз до кухни. Там стояла начатая литровая банка солёных огурчиков, которые вчера шли как закуска на одну персону. Дрожащими руками налил в стакан рассольчику и выпил. Слегка полегчало... Потом я принял контрастный душ, крича и фыркаясь от холода. И завершил восстанавливающие процедуры растворимой таблеткой солпадеина, чтобы хоть как-то унять физическую боль. Боль душевную мне удалось немного притушить вчера с помощью алкоголя, но воспоминания опять начали возвращаться. Сама Юлька, её тело, её слова и обещания, её поступок не выходили у меня из головы. Я постоянно представлял, как при встрече выскажу ей всё, что про неё думаю. Руки сами сжимались в кулаки и я не был уверен, что смог бы сдержаться, если бы нас поставили друг напротив друга. Хоть и женщин, говорят, бить нельзя, но мне бы стоило большого труда держать себя в руках. Наверное, было так до жути обидно, потому что именно она стала инициатором разрыва, а не я. Плюс так ничего не смогла мне сказать с глазу на глаз. Просто не нашла в себе сил, как рассказывал её папаша... Но так же заставила меня чувствовать себя полным говнюком, внушив чувство вины. Я реально до вчерашнего дня считал, что сам всё испортил. Был уверен в том, что виноват и наши прекрасные отношения пошли под откос. Но оказалось, всё не так как казалось. И за это спасибо её отцу. Возможно, он даже не хотел этого, но открыл мне глаза. Теперь-то хоть я самобичиванием заниматься не буду, ибо точно знаю кто мерзавец...

Фух, тяжко мне... Скорее, скорее в Вальдиру, чтобы забыться её хлопотами. Спастись в виртуальном мире, где боль ощущается не так остро... Там меня мастер-эльф как раз должен ожидать. И от него я точно получу положительные эмоции, а не отрицательные. В том мире, несомненно, лучше, чем в этом...

Я залез в капсулу и закрыл крышку.

Вход.

Стрелки часов вальдирского времени показывали на 12. Сейчас я находился в крепости клана Алый Крест и точно уже опоздал на встречу. Не помню, уточнял ли мастер Та Фириат, во сколько нам нужно быть на месте, но уверен, что уже не приду вовремя...

В личке висело несколько сообщений. Фрезза спрашивал где я. Макс ещё вчера вечером, когда я уже вышел из игры, писал, что они с Филом уже пару дней как завершили задания и неплохо бы было нам всем увидеться. А Омега прислал послание, что он тоже вчера всё закрыл и теперь пару-тройку дней отдохнёт от игры.

Я не стал никому ничего отвечать: не хотелось сегодня никого видеть и ни с кем общаться. Закрою сейчас квест на специализацию, зароюсь куда-нибудь глубоко и убью пару тысяч мобов. И совсем неважно, какого они уровня...

Я использовал свиток телепорта и прыгнул в Альгору. Неторопливо добрался до тренировочного лагеря и стража меня без проблем пропустила внутрь. Я даже не стал представляться. С тех пор, как появился тут впервые, они меня запомнили и пропускали без вопросов.

Мастер Та Фириат восседал на своём стуле возле родного шатра и издали поглядывал на лучников, работающих на стрельбище. Что-то как-то многовато их там. Неужели этим утром прибыла новая партия "чужеземцев"?

— Доброе утро, мастер, — поздоровался я, слегка склонив голову.