Ниндзя-маг. Победить чуму

От пары ответных огненных шаров и паучьих плевков я разумно сбежал, запрыгнув на дуговую опору. Проигнорировав двух настырных призрачных пауков, подбегавших по потолку, я метнул по взрывному кунаю в шеи двух рыцарей смерти, охранявших подъем со стороны входа в этот громадный зал. Выпущенные следом "Прожигающие лучи" спровоцировали взрывы намотанных на рукояти печатей. Тела богопротивных монстров сбросило с лестницы, а их крепкие черепушки со звоном и треском врезались в потолок и потом все же раскололись при падении на пол.

Питая не иллюзии, но надежду, я воспользовался "Щитом", единственным оставшимся и расчетливо защитным заклинанием. Теперь уже все четыре гирлянды пожухли, а само мое почти выдохшееся магическое ядро начало пульсировать и вместо отдачи потянуло ману в себя. Но еще имелась в запасе чакра и сохранялся контроль над тенкецу, препятствующий втягиванию отрицательной энергии. В таком плачевном состоянии я и спрыгнул к праворукой Гульнан, еще в полете запустив кислотную фласку. Сосуд буквально в ногте разминулся с мечом, разбившись о ее правый наплечник — сильнодействующая кислота все равно попала на тело и руку.

Оставшаяся пара рыцарей смерти позарилась, к счастью, именно на мою магическую защиту. "Щит" сразу же с меня сорвали "Рассеянием магии", но со способностью "Призрачный образ" не справились. Очень опасаясь "Слов силы: оглушение", я извлек последние четыре куная и прицельно воткнул их в грудь и черепа рыцарей смерти. Пока еще было свободное место, мгновенно ушел кувырком, детонируя взрыв-теги — минус двое самых опасных из миньонов клирика-некроманта, занятого собственным лечением.

Освободив кисти, я целиком отдался совершенству Джукена, выпестованного поколениями Хьюга и мастерски отточенного лично мною в изнурительных тренировках.

Кружил вокруг змеелюдки, сбивая колдовство, зля и постепенно расправляясь со свитой: лорд мумий и лорд зомби, два мумми-воина, три зомби-воина, пара антропоморфных и два паучьих призрака. Все они сгрудились вокруг и мешались друг другу, ранили друг друга. В какой-то момент они содрали перевязь с клинками за моей спиной — подпаленные ремни не выдержали рывка и лопнули. Порезы от меча, царапины от когтей с гематомами от кулаков и дубинок все гуще покрывали меня. Кровью не истек лишь благодаря волшебным кольцам, и лишь чудом кости уцелели.

Оставшиеся три из шести кислотных бутылки я потратил на Гульнан, вынуждая злого и темного клирика заниматься самолечением. И выбешивая женщину целенаправленным уродованием лица немагической кислотой — все три разбил об ее лоб.

Все решил удачный случай.

Лорд мумий, попавший в слепое пятно бьякугана, запнулся о неповоротливого лорда зомби и, сваливаясь, умудрился достать меня своей когтистой рукой и сосчитать мои ребра, содрав со спины куски мяса и лоскуты кожи — от лопатки до пояса.

— Сдохни же, Твааарррь! — Истерично заорала Гульнан на всеобщем и сделала выпад.

Я почти успел отшатнуться от удара юань-ти — она умудрилась кончиком меча выбить из моей руки склянку с зельем исцеления средних ран. Алхимическое стекло разбилось вдребезги, а выхлестнувшая жидкость обрызгала ближайшего ко мне доставучего призрака. Бестелесная нежить заверещала резаным поросенком, отшатнувшись от меня.

Смекнув, что к чему, и призрев пробившую блокаду адскую боль в дрянной ране на спине, я начал спешно выхватывать склянки из подсумка и обливать нежить целебным зельем производства Эйноли. По одной на пауков (наконец-то избавился от обоих), оставшуюся пару таких же приберег для себя. А вот десятку зелий исцеления легких ран без сожалений всю спустил: по лицам, лишая зрения. Бутылки одной рукой, метательные ножи другой: по сочленениям, лишая подвижности. И по Гульнан швырял ножики, препятствуя достижению ею необходимого уровня сосредоточения, чтобы применить заклятья.

От общего истощения внезапно померкло додзюцу. Понимая, что без срочных мер самолечения я свалюсь раньше, чем успею победить, я парой длинных прыжков стратегически разорвал дистанцию — в отчаянии! Третьим прыжком кое-как оседлал каменную скобу: из-за недостатка чакры и превышения предела прочности хрустнули и дико заболели стопы. Я не рискнул садиться на призму, все еще хранящую в обрывках внутреннего плетения запасы некротической энергии: контроль над тенкецу кончился, ядро без разбору потянуло ману из окружавшего пространства.

Серьезная и кровоточащая рана на спине, бешено стучавшее сердце и уже в такт ему пульсирующее магическое ядро быстро иссушали последние силы. Первая откупоренная бутылка пролилась обезболивающей благодатью на спину, вторую я жадно выдул за раз — вложенная в целебная зелье мана сильно помогла. Полное и почти мгновенное обезболивание с притоком магических сил опасно вскружило мою голову.

Но бой еще не окончен!

Доведенная до истерии Гульнан сломя голову бросилась за мной, кинув своих ослепленных миньонов, кое-как все же потянувшихся за госпожой. Размахнувшись, выхлестнул остатки зелий в двух призраков, ранее покоцанных, но сохранивших способность "видеть". Им хватило — развеялись. Найдя силы и меткость, запустил тару в юань-ти — увернулась. Звон разбившегося стекла заглушил ее боевой клич.

Перекинув ногу, я буквально свалился на неистовавшую противницу. Резкая боль в стопах и порезанном боку прояснила мои мозги. Навалившись сверху и прижав ее правую руку с мечом, обагренным моей кровью, я достал Пиявку и... со всей оставшейся силы воткнул сильный артефактный кинжал в такой крикливый и такой уязвимый рот.

Критическое попадание в мозг — смертельно.

Убита.

Все?..

Исчезла воля, державшая нежить, и миг спустя вся созданная, призванная и удерживаемая некромантом нежить упала бездвижно. Расплелась и магия на теле. Скривившись от пришедшей в голову скверной мысли, я все же по необходимости воспользовался именно Пиявкой, вампирской регенерацией высасывающей капли столь нужной мне жизненной энергии, быстро покидающей умирающее тело.

Не тупо тыкал, а нашел в себе силы начать вскрывать грудину. После третьего движения моему ядру хватило вытянутой Пиявкой энергии для того, чтобы завершить седьмой шаг развития. Успокоилось и сердце. Почти сразу же навалилась безмерная усталость и апатия, все тело сильно заныло. Мои руки подрагивали и опускались, хотелось свалиться и забыться, но надо продолжать. Сцепив зубы и скрепив волю, последний раз воспользовался Пиявкой ради малой толики облегчения. Затем вызвал сундук из Эфирного Плана и достал контейнер. Еще теплое сердце вырезал, на всякий случай, вторым кинжалом, не крадущим энергию.

— Вот теперь все, — прошептал я сам себе, с несказанным облегчением закрывая крышку спецконтейнера.

Глава 32.

Негасимый огонь в двух огромных чашах на постаментах все пылал и пылал, ему не было дела до перипетий живых и мертвых. Он горел, бросая многоликие тени — теперь уже самые обычные тени. Бросал их на десятки подгорелых трупов разной степени разложения, некогда бывших знатными персонами или знаменитыми бойцами, а ныне цинично поднятых и использованных во вред живым потомкам. Бросал их на исцарапанные, погнутые и поломанные детали доспехов и оружие, некогда знавшее воинскую славу и уход, а ныне испоганенное. Бросал их почти по всей древней зале, некогда служившей для благочестивых погребальных служб и обрядов, а ныне оскверненной. Сколько веков огонь в чашах бросал тени? Сколько еще будет бросать их?

Свет лился и в единственный выход. Силился бороться там с тьмой...

Мне ужасно хотелось обессиленно лечь и наплевать на всех и вся. Но Наруто не только для моей сестры стал примером и помирил меня с ней. Дух и Воля Огня...

В сердце щемило.

Отвергнув досужие мысли, я медленно и рассудительно обосновал для себя слепую веру в бездонность внутренних ресурсов, ограниченных лишь слабым телом. Врата Хачимон. Четверть жизни я разглядывал их, исподволь изучал и познавал, тренируясь в команде с тай-мастером этого искусства — с Гай-сэнсэем, пестовавшем личного ученика и преемника — Ли. Открытие восьми врат Хачимон упрощает доступ к сокрытым силам. Однако Наруто никогда не пользовался этим инструментом. Все на голой и несгибаемой воле, высочайшем стремлении к победе и стойком жизненном кредо...

Сперва на упрямстве, потом на упорстве, я двигался на четвереньках. Двигался и осторожно раскочегаривал систему циркуляции, у самой грани чакроистощения по крохам собирая силу — на активацию бьякугана.

Вот и граница меж светом и тьмой. Зыбкая. Что граница, что тьма: чернота леса в ветреную звездно-лунную ночь.

Валяются. Кроме прислонившегося к стене монаха, дышавшего ровно, но очень медленно.

Дышат. Кроме варвара, хрипящего пробитым легким.

Живы. Кроме врагов, убитых и лишившихся магии, поддерживавшей существование после смерти.

Пора.

Бьякуган!

Поток информации едва не затопил сознание: рядом с Оком вдруг взяла и появилась Десница, озарившая мрачный коридор своим светом, мягким и жгучим.

— Милостивый Тир! — В это восклицание Арибет вложила целую бурю эмоций. И мгновенную молитву "Исцеление серьезных ран", что осияла Эйноли, остановив внутреннее кровотечение и ожоговое воспаление. — Ниспошли мир и благодать. — И мгновенную молитву "Лечение средних ран", что пролилась на Даелана, задышавшего ровнее. — Во имя Справедливого Бога, исправься неправильное. — И мгновенную молитву "Восстановление" на меня, как раз ту, что Боддинок умеет заточать в зельях.

— Мэм, миссия выполнена... — доложился я. Выучка взяла свое, победив немощь, удивление и негодование.

— Ложитесь на пол, лей Неджи, — строгим голосом приказала паладин, мило закусив губу и прянув ушами. Повинуясь, я распластался на грязных плитах.

Эйноли хоть и не пришла в сознание, но теперь ее жизни ничего не угрожало, как и Даелану. Остальных, вероятно, вырубила волна негативной энергии, наверняка выхлестнувшая из рыцаря смерти, павшего после убийства его создательницы. Ничего страшного или критично важного. Можно было бы расслабиться и ввериться майору, но так поступают слабаки. Воля крепка и силы есть, и я не только не отключился, но и удержал додзюцу активным, из разумных соображений сконцентрировав внимание на действиях великолепной Арибет...

Леди не миндальничала, сноровисто оголив мою спину. Сперва сверкнуло "Лечение легких ран", а потом паладин у меня на виду достала из своей крутой аптечки удивительный местный шприц. С краской на кончиках ушей, Арибет не дрогнувшей рукой умело сделала укол в ягодицу. Извлекла мазь и щедро смазала ею рваную рану вдоль хребта. Затем она так же молча воспользовалась "Наложением рук" — на мою искалеченную спину полилась знакомая ирьчакра вперемешку с целительской маной. Через минуту манипуляций никаких следов не осталось. Вообще. И вдобавок я ощутил отклик в ядре и неожиданно для себя осознал суть целительского приема, поняв, что, в принципе, смогу совершить нечто подобное... Концентрация рухнула, додзюцу прекратилось.

— Да, как Десница я знаю об угрозе жизни Оку и могу в любой момент переместиться на помощь, — наконец-то заговорила эльфийка, ответив на не заданный вопрос, перед этим тронув неприметную серьгу в ухе. Это чтобы сохранить конфиденциальность сведений. — Однако, слишком серьезная концентрация негатива создала помехи для моей "Телепортации" из пригородного лагеря, — сообщила Арибет. — Сядьте и снимите обувь.

Пока я выполнял приказ, десница еще раз окинула место бесславного побоища и устремила долгий взгляд в сторону прохода в зал. Когда я все исполнил, паладин положила мне в рот пару пилюль из аптечки и дала выпить колбу с мутной настойкой, горькой на вкус. Все натуральное, без содержания активной магии — приятное тепло стало из живота быстро разливаться по всему организму.

— Краткий отчет, лейтенант.

Пока я докладывал, она взяла из аптечки тюбик с кремом и самолично втерла его содержимое в мои сломанные стопы. При этом паладин, осознанно или нет, в гораздо меньших объемах, но все же высвобождала маначакру через свои кисти. Эта энергия вступала в реакцию с втираемым составом, повышая эффективность исцеляющего воздействия. И еще Арибет сама по себе излучала позитивную силу, одним своим присутствием разгоняя вокруг остатки некротической тьмы. Примерно так же, как я поступал во время недавнего, но такого далекого отдыха.

— Принято. Вы критично запоздали с Гнездом, допустив весь этот кошмар. Не ждите поощрений, — сказала она, вытирая руки салфеткой. — Съешьте сублиматы и запейте орехово-медовым сиропом — в них концентрат всех веществ, нужных пострадавшему организму.

Тягучая субстанция своей чрезмерной сладостью забила все остальные вкусы. Мне страшно захотелось пить, и предупредительная Арибет подала новенькую флягу. Я почти две пинты выпил, а фляга только чуток полегчала. Прохладная минерализованная вода отлично утолила жажду, и я мимолетом рассмотрел сосуд с гербом Невервинтера на боках, дне и крышке. Такие же, но существенно более скромные, плоские и почти не светящиеся магией, я видел у капитанов стражи на блокпостах между районами. А подобную магию — на ведерных флягах, продающихся в "Маске лунного камня" за девятьсот девяносто девять злотых. Я протянул артефакт обратно, а мне в ответ:

— Это офицерское снаряжение тоже ваше. В этом отсеке десять зелий, а здесь десять аптечек, — деловым голосом перечислила майор содержимое специализированного подсумка, предназначенного под бутилированные зелья и брикеты аптечек.

Ага, почти как с кошельком. Вот только в замечательном походном рюкзаке, где-то добытом Глинклом, было более десятка зелий исцеления критических ран и еще пара очень мощных флаконов, а так же точно такие же первоклассные аптечки экстренной помощи. Правда, у него их там лежало всего четыре, зато классом пониже целая дюжина. Предусмотрительный и осторожный гном еще и самых простых захватил: со спиртом, бинтами, ватой, йодом и прочими дешевыми, но нужными препаратами.

— Интендантская служба как всегда нерасторопна, — пояснила она, не сумев скрыть в голосе извиняющиеся нотки. И быстро перевела тему, достав со дна аптечки еще один шприц: — Это сильный быстродействующий универсальный стимулятор для улучшения общего физического состояния тела, содержит активную магическую составляющую, колется в вену. От него поначалу трясет, поднимается жар и обильно выделяется пот. При обезвоживании и на пустой желудок применять нельзя. Подставьте руку, лей Неджи.

— Вы возитесь со мной потому, что я посланник богов? — В лоб задал я вопрос, не чувствуя в себе сил юлить, продолжая игру в хорошего подчиненного и заботливого командира. Все эти завуалированные подарки-поощрения и прочее...

— Меня саму спас Тир Однорукий, — резко ответила Арибет, встопорщив уши. Но руки ее не дрогнули, делая укол. — Ложитесь на спину, — краска смущения не пролилась и тогда, когда она мягко приложила свою теплую руку мне на оголённый торс, точно напротив сердца: — Я знаю о высокой вероятности развития у вас аллергической реакции. Моя классовая способность, "Излечение болезни" посредством наложения рук, сведет все эти риски к нулю, — пояснила она в ответ на мою чуть вскинутую бровь. Сказала это, уходя от мною озвученного вопроса.