Ниндзя-маг. Победить чуму

После пятнадцати минут управления дыханием и накопления чакры в СЦ, я особым образом прокусил подушечку среднего пальца, чтобы кровь понемногу лилась до тех пор, пока из тенкецу высвобождается чакра. За центр фуиндзюцу на зеркально отполированном лезвии выбрал точку над одним из основных магических узлов. Восстановив в памяти образ Тентен за работой над свитком, сосредоточившись и направив всю свою волю на достижение поставленной благой цели, я принялся рисовать своей кровью структурные элементы фуиндзюцу — на лезвии и плитах вокруг. Совершенно пока не понимая взаимодействия Фуин с Плетением и магией, привычно напрягал волю, управляя чакрой с примесями маны, так и норовившими свиться во что-то непонятное и потому опасное. Ничего, при рисовании тех же взрыв-тегов происходило то же самое, и ничего, все работает.

С оглушающим барабанным буханьем в ушах и набухшей от пота повязкой протектора, я онемевшей кистью дорисовывал заключительный, двенадцатый иероглиф, соответствующий одной из специальных ручных печатей. Фух, теперь самое главное. Активирую "Пламенеющее оружие" и подаю в магическое пламя свою обычную маначакру — для создания эрзаца стихийного высвобождения Хи. Пока кровь свежа и магическое пламя ее не спалило, я большим и как можно более ровным напором высвобождаю энергию, одновременно складывая пальцы в первый, начинающий цепочку жест — ручную печать Змеи...

И с первого жеста кровь пришла в движение. "Не так!" — кольнула мысль, когда вместо положенного уменьшения на лезвии включаемые жестами элементы-иероглифы превращались в звездные лучи-иглы, а соответствующие им строки стремительно бежали к пропитанному чакрой древку, оплетая его поверхность алыми всполохами, а не ложась на умозрительную разметку. Сердце ёкнуло, я вынужденно напрягся, но не смог помешать процессу, изо всех сил сосредоточившись на удержании и стабилизации фуин в целом. Капиллярное магическое плетение в каплях моей крови неконтролируемо вступило во взаимодействие с внутренним плетением оружия, отчего фуиндзюцу начало взбрыкивать и вырваться из-под управления. Чтобы не потерпеть фиаско, мне ничего не осталось, как смерить свое эго и уповать на божественное провидение и силу своей воли, позволяя части реакций протекать бесконтрольно и непонятно.

С непозволительно долгой задержкой за первой последовала вторая ручная печать, третья, четвертая — в нарисованном порядке плюс две финальные.

После очередной ручной печати огонь с лезвия резво перекинулся на древко и натурально поджег кровавые символы фуиндзюцу, оплетенные нитями магии — мана словно вросла в них как корни в землю. Красиво и стрёмно — кабы не рвануло!

— ...! — От волнения, перенапряжения и спешки я перепутал предпоследний жест, сложив печать Тигра вместо Дракона! К биджу, четырнадцатая — Змея!

Высвобождаемая мной чакра вместе с пламенеющим на лезвии огнем резко дернулись к воронке, образовавшейся в центре двенадцати-лучевой звезды посередине лезвия. Туда же двинулась энергия от молящейся Эйноли и фигурки Ларетиана.

Фьють! Пух! Шшш...

Печать сформировалась, высосав из окружающего пространства все крохи чакры и позитивной маны. Пламенно-алые всполохи еще пару секунд переливались огнем, пока не потухли.

— Ах... — Эйноли обессиленно завалилась на бок.

Я дернулся за ней, но и сам в итоге свалился, натурально ощущая себя выжатым лимоном. Досадная ошибка с путаницей пальцев выпила почти все жизненные соки, и неизвестно, что вообще получилось. Как же меня достало болезненное чувство беспомощности и неопределенности!..

Отпихнув артефактное изделие, через левый бок с трудом перевернулся на спину. Вытащив из-под бока священную статуэтку, чудом не сломавшуюся об эфес кинжала, пристегнутого к моему поясу, я интуитивно вложил ее в онемевшую до локтя руку, все еще кровоточащую. Потом пододвинулся к Эйноли и пристроил ее поудобнее, прижав к себе.

— О, Господи! — Охнул Кевэ, отправленный к нам разузнать о причинах задержки. Одернув сам себя, он быстро подбежал, явно кого-то цитируя: — Мой лорд, вы себя совсем не щадите!.. Ради чего так надрываться?..

— Пить, — подал я слабый голос, когда эльф потянулся к окровавленной фигурке. Ранка уже закрылась, потому что прекратился ток чакры и помогло кольцо регенерации. Моя правая рука слушалась, но сильно ныла, изобилуя гранями боли: от покалывания до ошпаривания.

Исполнительный подросток спешно отложил перевязочные материалы и вылил в свою фляжку тягучий сироп из аптечки. После взбалтывания Кевэ приподнял мою голову и принялся аккуратно вливать, чуть морщась от боли в своем пострадавшем плече. Хех, не мне осуждать пацана за то, что стрельбой из лука разбередил свежую рану.

— Пройди я мимо, моя совесть посчитала бы это предательством памяти о родине, — медленно отвечаю я на эльфийском, словно в первый раз пробую на язык слова доселе неизвестной мне речи. Как бы пафосно это не звучало, но я ничего не мог с собой поделать — надо выложиться и освободить, и все тут. Я вполне осознавал, какой груз ответственности лежит на моих плечах.

Меня мутило и подташнивало, и я не мешал Кевэ приводить в чувство Эйноли. Мельком подметил только, что мои слова нашли понимание у парня, недавно поступившего аналогично: когда вопреки своему состоянию вместе с Боддиноком пришел на помощь, выручив в бою наемников и напарницу.

— Мой лорд, вы молились Создателю Эльфов?.. — С трепетом и страхом спросил Кевэ, простыми способами не сумевший привести Эйноли в чувство.

Его слова оказались созвучны моим мыслям. Сомнения отпали. "Великий Кореллон-доно, наш создатель и покровитель всевышний, прошу, прими в благодарность кровь дитя своего" — внутренне искренно помолился я на родном, конохском наречии. "Беспокойного прагматика" — всплыла самокритичная мысль-продолжение. Одновременно с начавшимся впитыванием фигуркой моей крови я четко уловил эмоциональный посыл — снисходительную полуулыбку.

— Как видишь, друг, — вслух произнес я, кое-как садясь с застучавшим сердцем, отдающимся в висках и ушах. Намеренно садясь именно в этот момент, чтобы — самостоятельно. — Мы живы. Кевэ, спасибо тебе... Дальше я позабочусь о ней сам, благодарю.

— Я... рад, что вы живы, — тут же покраснел заикнувшийся подросток, неловко передавая мне бесчувственную девушку.

— Еще раз спасибо, Кевэ... Передай остальным, что мы скоро придем, — я постарался сказать это убедительно.

— Ага... — кивнул он. Помявшись, юный эльф потрусил обратно.

С великим трудом устроившись за девичьей спиной, я прильнул и нежно обнял Эйноли, вложив ей в руки фигурку Кореллона и прижав их к груди. С долей удовольствия побыв в этой позе около минуты, я заставил себя припомнить, как просвечивал эльфийку бьякуганом. И здоровой рукой нажал на несколько точек акупунктуры — для экстренного приведения в сознание.

— Ияааа!..

— Шшш, все в порядке, Эйн, — шепчу рядом с ее ухом, чтобы не причинить лишнюю боль или неудобство. — Все хорошо, ты со мной, в безопасности...

— Полу-чилось?..

— Да, милая... Твоя самоотверженность поразительна, Эйн, благодарю тебя... Шшш, осталась малость — дойти и применить то, что получилось совместными усилиями. Ты сильная, Эйн. Мы сможем встать и дойти. Вместе. Я и ты. Мы справимся. Ты сильная, Эйн, встать — такой пустяк, тебе по силам, — что-то нашептывал я успокаивающим голосом, стараясь внушить ей уверенность в себе и придать сил. На мои намерения откликалась боль в руке, скапливаясь у большого пальца. Стали раздражать и два других с кольцами.

— Н-наверное...

— Не наверное, а точно. Все получится, — продолжил убеждать я, стараясь и сам встать, и ей помочь подняться, и чтобы оба не свалились. Дожил... — У меня на родине остался отличный друг. Он не умеет сдаваться... Вот так, потихоньку, давай, Эйн, мы сможем, — уговаривал я. Мне б еще собственный организм "уговорить" поделиться чакрой. И главное не упоминать слезы и плачь, а то разольются женские слезы в три ручья... — Моя сестра была... замухрышкой, но смогла поверить в себя... и постепенно стала сильной настолько, что в одном из аспектов мастерства даже превзошла... всю родню... — Речь отнимала те невеликие силы, что имелись. И я замолчал, когда мы все же поднялись и пошаркали вперед.

Да, Хината-химэ... У сестренки не тот склад характера, чтобы в совершенстве овладеть Джукеном. Она поняла это и выбрала свой путь, наперекор всем и всему покорив сродство с водной стихией. Она не первая такая, думаю, но среди живых Хьюга единственная, насколько известно мне и видно додзюцу. Она выбрала Мизу, к которой имела предрасположенность — по характеру. А я до падения клана Учиха завидовал и ненавидел всех, кто имел сродство с Хи — таких большинство в стране Огня, по понятным причинам. Потом, после бедовой резни с исчезновением клана-конкурента, я возгордился и не думал о труднодоступном для Хьюга сродстве. Не думал до тех пор, пока однажды случайно не подглядел за тренировкой Какаши-сэнсэя и Саске-куна, на плато отрабатывавшего уже второе свое сродство — с Каминари. Я увидел, что стихия молнии дает пользователю огромную скорость и пробивную силу. Позже, уже после экзамена на чюнина, детально разглядел исполнение знаменитого ниндзюцу "Чидори" и крепко задумался. Я тогда несколько листов Бумаги Чакры извел, но с напряжением воли только и добился, что замятия непосредственно около пальцев. Впрочем, это не сильно меня расстроило, ведь ускорение в небесных техниках завязано на геном с фуин. Однако я припомнил некогда подсмотренное, насобирал еще сведений для раздумий и смог найти зацепку, чтобы освоить сто двадцать восемь ударов небес "Хакке Хьяку Ниджухачи Шо", "S"-ранг. Но в конечном итоге отложил развитие сродства с Каминари. Я рассудил тогда, что у меня полно доступных данных по вратам Хачимон, которые, как выяснилось после всестороннего и непредвзятого анализа многомесячных наблюдений, конкретно обеспечивали мои нужды — совместимое с Джукеном увеличение скорости и объемов чакры. Ими и занялся, покорив двое врат из восьми. Однако я до... до переноса на Торил лелеял планы когда-нибудь освоить-таки стихию молнии, чтобы наверняка первым в истории клана Хьюга совместить Райтон с Джукеном. Сейчас эти планы дело если не эфемерное, то крайне далекое — в ближайшей перспективе освоение хотя бы классового потенциала по скорости. Или нет? Пока память о прошлом еще свежа и в красках... Дилемма. То скудность выбора предопределена генами, то не знаешь, за что в первую очередь браться. Как говорится, из огня да в полымя...

Эти тоскливые мысли отвлекли меня от гнетущей атмосферы склепа, от еле переставлявшей ноги Эйноли, повисшей на моем левом плече и прижимавшейся мягкой грудью, от полеэкса, оттягивавшего нездоровую руку. "И чего, спрашивается, не попросил Кевэ прихватить его с собой? Может и к лучшему, а то бы еще ненароком выпустил этого недодракона..." — подумал я, глянув на круг, в котором кандзи искривились звериной мордой. "Хм!" — и заранее прикинул, успею ли я целенаправленно охватить живой сгусток огня своей распечатанной энергией или нет. С прискорбием отметил, что на активацию додзюцу нет сил — не положиться на бьякуган...

— Интересно, на свете существуют эльфы, которым свойственна пунктуальность? — Задумчиво изрекла Шервин обидный вопрос так, словно он риторический. Это она так взъелась из-за украшений?

— Даелан, будь добр, поведи пока Эйноли.

— Хорошо, сэр.

От клыкастой улыбки эльфийка вздрогнула и с мольбой глянула на меня, но я был настойчив и не придал этому значения. За спиной верзилы обнаружилась его почти вдвое меньшая копия, видимо, разглядывавшая посвященное Цирику оружие: Гримгно мгновенно отвернулся, стоило Даелану двинуться с места.

— Пара издревле враждующих народов, как мило, — мелодично поддела бренчалка. Остальные выразительно промолчали, кто с сарказмом, кто рассерженно, кто без эмоций.

Когда я направился к клетке, мне преградили путь.

— Пропусти, Гримгно, — приказал я. Складывающаяся ситуация мне абсолютно не понравилась, самое скверное, что я не понимал причины, побудившей наемников всерьез задуматься об убийстве команды нанимателей.

— Причина, сэр, почему я должен лишать Долгой Смерти их... и вас, — заявил дварф, оскалившись и презрительно хмыкнув на то, как я повернул дугообразное лезвие полеэкса нарисованной мордой к нему. Я не хочу прятаться за женские спины, а сил спорить и драться нет — ставка на первый удар, он же единственный. Мы начали игру в гляделки и давилки — оба выпустили яки, пугая намереньем убить.

— Ты зарываешься, Гримгно. Не дури, — хриплым и тяжелым басом процедил Даелан, через пару долгих секунд отойдя от неожиданности.

Еще бы чуть-чуть, и я бы задавил клопа, но дальше случилось неизбежное. Рейнджер выхватил лук наизготовку. Плут с кинжалами наголо прикрыл менестреля, которая потянулась за еще не ослабленным луком. Находившийся рядом с ними колдун извлек склянки со взрывающимися наклейками. Обморочно закатившая глаза клирик была поддержана варваром, неожиданно повернувшимся другим боком к менестрелю. Монах... ожидаемо кинулся влево от меня, чтобы мною же прикрыться от лучника, из-за травмы не удержавшего наложенную стрелу. А я в ответ на совершаемую атаку спустил взрывного зверя, оказавшегося пылающим кроваво-красным тигренком в белую и огненно-рыжую полоску.

Монах сделал рывок, но слишком поздно и медленно — нацеленный вихрь пламени с мордой тигренка вгрызся ему в бок. Близкий взрыв швырнул дварфа в стену, а меня откинуло на пол. Я отделался ушибами, а Гримгно отчасти спас пояс и амулетная магия: крепкие дварфские ребра сдюжили, оголившиеся плотные мышцы защитили брюшину от разрыва. Одежду сбоку порвало на лоскутки, нагруженный ремень сорвало, один из подсумков разнесло в клочья вместе с содержимым скарбом.

В донельзя напряженной тишине глухо шмякнулся об пол оглушенный агрессор.

— Оскал, свяжи биджева выродка, — постарался приказать я жестким тоном, приподнявшись на левом локте. Но хафлинг не тронулся с места, метая прищуренный взор на всех. — Либо я его добью.

— Добивай, — легко согласился Томми, бесшабашно ухмыльнувшись. — Мне Шервин дороже.

— Прекратите петушиться, мальчики, — мелодично урезонила менестрель, так и не вытащившая стрелу из колчана. — Никто не хотел драки. И не хочет, — надавила она, словно укоряя нерадивых. Шервин поняла, что голос ее подвел, выдав сомнения. Однако она решительно подтвердила мирные намерения, убрав свой дивный лук за спину. — Рейнджер с поврежденной рукой не рассчитал силы, стрела сорвалась и пролетела далеко мимо цели. Инцидент исчерпан, уважаемые. Томми, ради меня, поди и свяжи этого сбрендившего балбеса. Видишь, мастер Боддинок убрал фиалы и снайперский лук убран, со мной ничего не случится.

В это время прошелестела легкая поступь ординарца, подбежавшего ко мне, чтобы помочь подняться.

— Мой сэр, — виновато и невпопад ляпнул растерянный Кевэ. Бледные кончики его ушей мелко дрожали.

— То есть я прямо сейчас заслужил твой поцелуй в губы? — Нагло и хитро спросил плут, рисково рисуясь перед дамой — выпендрежно крутанул в кистях и вложил своих близняшек обратно в ножны.