Ниндзя-маг. Победить чуму

Встав первым, я накинул на плечи Эйноли свое запасное кимоно — халат пока был роскошью для нее, но уже заказан. В ночнушке и в великоватом мужском кимоно нараспашку растрепанная девушка смотрелась очень мило и по-домашнему. От моей улыбки ее бросило в краску смущения.

Кстати, прибереженные алмазы я не просто хотел сам обработать, но и заплатить потом ими Джару за помощь в создании дубликатов браслета с секретными сундуками, чтобы Эйноли могла обзавестись гардеробом не хуже коренной жительницы Чернозерья, и чтобы Кевэ себя не ограничивал.

Эйноли постеснялась воспользоваться моей помощью, сама совершила утренние процедуры — мне хватило выдержки не напрашиваться и не подглядывать. Слава богу, ниже шеи ее кожный покров полностью восстановился, только с мытьем головы и умыванием у нее возникли трудности. Оделась она в скромный повседневный наряд монахини, в котором часто ходила во время учебы в Академии.

Скудный больничный паек, вчера показавшийся огромным, мы дополнили запасами из "Голой Доски". Мне было очень приятно общество одной только Эйноли. По натуре я молчаливый, а сама девушка пребывала в переживаниях, то грустных, то волнительных. Поэтому трапеза проходила чинно и немногословно, доставляя много удовольствия.

Обошлось без новой порции снотворного. После трапезы я осознанно и без скепсиса приобщился к молитве Ларетиану, благодаря за день прошедший, восхваляя в день идущий, прося на день грядущий. То ли мы такие особенные, то ли так всегда бывает, но циклично повторяемая молитва принесла умиротворение, укрепила уверенность в себе и своих силах, очистила ум и прояснила рассудок. Я знал, что монахи в Храме Огня и в других менее известных монастырях Страны Огня пользовались мантрами и другими духовными практиками для достижения подобных эффектов на сознание. Но одно дело знать, а другое испытать подобное на себе. По окончании молитвенного часа я сделал давно напрашивающийся вывод: на Ториле все сколь-нибудь значимые усилия в угоду богам зримо распускаются цветами, а плоды трудов быстрее созревают.

Время до глубокого вечера я заставил себя посвятить языковой практике и обучению клирика увеличивать число подготавливаемых заклинаний так же, как давеча меня учил мастер Джару. Я не пользовался бьякуганом, а Эйноли не отличалась талантом все схватывать на лету. Но ни меня, ни ее эти обстоятельства не тяготили — общее занятие проходило в удовольствие, сближая. Насколько я уразумел, девушка не была невинной, но имевшийся опыт негативен...

Конечно, был перерыв на полдник, ужин, час вечерней молитвы и доклад ординарца, вернувшего кольца, тут же перекочевавшие на пальцы выздоравливающей девушки. А где-то за час до заката вновь пришла Лину, чтобы самолично втереть мазь, одновременно используя молитву исцеления посредством наложения рук — для лучшего воздействия. Высокая клирик за день умаялась и выболталась, во время наложения ежевичной маски и бинтов обошлась всего несколькими фразами и умудрилась ничего не уронить и не запнуться.

Ради Эйноли я предварительно оделся в привезенную ординарцем пристойную пижаму, дождался прекращения возни и только потом зашел за ширму. Приведя в пример Академию, притушил тревожные опасения и сомнения Эйноли, поначалу решившей спать в обнимку с вызванным Энефоном. Посидев немного рядом, чтобы она привыкла к мысли и вспомнила ночи в одной кровати, я благополучно устроился вместе с ней в одной постели. Вплотную. И пожелал спокойной ночи, поцеловав в забинтованное ушко. Боже, какое счастье, в самом деле, засыпать вместе с любимой девушкой! Пусть она и повернулась лицом в стену, прижимая к груди нехилого такого фейри-дракошу...

Глава 36.

Я проснулся рано — до рассвета, чувствуя себя великолепно. Эйноли сладко посапывала на моей груди, вставать и тревожить ее не хотелось. Но утренний стояк мог испортить все усилия по налаживанию близких отношений. Ох, зря вообразил, как она в ночнушке делает со мной гимнастику... Осторожно выбравшись из постели, отвесил умному фамильяру благодарный полупоклон и снял с его лапы доверенный браслет.

Еще раз глянув на девушку, я сочувственно вздохнул, подавив возбуждение. Вот кто реально в рабстве. Из-за ошейника ее месторасположение непрерывно отслеживается, к ней могут в любой момент телепортироваться, наверняка могут подслушивать. Подсматривать совершенно точно: плетение "Тайного глаза" я отчетливо различаю бьякуганом, но оно пока ни разу на моей памяти не активировалось. Иным ожерелье Ока Невервинтера предоставляют как привилегию, а Эйноли надели как должнице и чтобы привязать ее к городу как моего поводыря. Хотя какой она поводырь? Реальный вред причиняет лишь удаленность, а ущемление в юридических правах... Ну, пока я командир и меня не притесняют, а начнут... Что ж, я ведь не обязан рвать жилы и выкладываться на полную катушку, как делаю это сейчас. Хотя нет. Обязан. Передо мной долг жизни Тиру, нанявшему меня спасти жителей города, почитающего в Нем своего бога. По идее, наша с Эйноли свобода должна настать в один момент...

Посидев с краю, почесав и погладив теплого и очень приятного на ощупь фейри-дракончика, заурчавшего подобно кошке, я еще раз поправил волосы спящей Эйноли, подоткнул одеяло и поспешил на утренние процедуры.

Права была врачующая нас Лину — без влияния посторонней магии мое энергетическое тело живо пришло в норму. "А не становлюсь ли я зависимым от инструментов?" — закралась ко мне мысль. Несомненно, артефакты обеспечивают подавляющее преимущество в схватках. Но стоит их украсть, выбить или повредить, как случится смертельный конфуз. Смывая мыльную пену с плеча, на котором был физически не ощущаемый браслет, я вычленил корень проблемы: артефакты дают ложное чувство защищенности, потребность в котором появилась из-за невозможности применять все известные мне дзюцу без риска для жизни и карьеры. "S"-ранг фатален. И ведь я сам дал прорасти нитям магического клубка внутри системы циркуляции чакры... Главное — терпение. Я умею терпеть. Я вижу достижимую цель и целеустремленно движусь к ней. Важно помнить, что амулеты и артефакты всего лишь инструменты. Правда, без некоторых (из разумных соображений) не обойтись, например: эфирный браслет с гримуаром для хранения заклятий и кольцо жизни. Кольцо, впрочем, не панацея — паразит Стенающей Смерти тому доказательство. И браслет можно отобрать.

У оловянного зеркальца я тоже задержался неожиданно долго, после причесывания задумчиво засмотревшись в свое отражение. Благодаря вмешательству моего небесного покровителя Ларетиана дзюцу на моем лбу перестало быть проклятым. Новолуние, растущий серп луны, полнолуние, убывающий серп луны. Четыре фазы, разделенные х-образным крестом, некогда бывшим "Птицей в клетке". И, быть может, главное. Линия, некогда охватывавшая всю голову и словно бы разрывавшаяся крестом, теперь не была таковою: волнистые изгибы от кончиков полумесяцев и до висков, где отрезки закручивались тремя витками спиралей. Правая сторона рисунка — симметричное отражение левой. Печать на лбу в повседневности более не ощущалась. Вообще. Просто отражение в зеркале, просыпающееся во время попыток воздействия на мое сознание. Не то, что раньше... дома. Там привык к... ее давлению. А тут словно сбросил тяжелый груз и оттого доселе особо не задумывался над изменившейся природой печати, переставшей беспокоить. Да и некогда было размышлять. Да и служение богу — это не клановое рабство у родственников, кровь от крови. Да и другой внешний вид еще при том, первом взгляде на свое отражение в мойне Академии, потушил мою решимость избавиться от символа подчиненности. Но не стала ли теперь она абсолютной да еще и добровольной? Бог ведь правил... Не знаю... По крайней мере, все указывает на то, что поводок от Эйноли ко мне — это тоже следствие моего слепого принятия решения богов. А он скорее условность, напоминание. Но затягивать или, тем более, игнорировать его — нельзя. Юная жрица тогда, двенадцатого миртула, просила помощи в избавлении города Невервинтер от кошмарной болезни — ей ответили. Мною. Поводок — это от Тира. Исполнив миссию, возложенную на меня самим богом, я избавлюсь от него. Бог Правосудия самим небесами обязан поступать по справедливости. А вот метка на лбу... Не раздражает. Приносит ощутимую пользу. И в мире Торил подобные... магические татуировки крайне распространены. Все указывает на то, что эльфийский всевышний Ларетиан тоже выдал мне аванс. И нет причин не верить Джару: Золотые Холмы — дом всего для восьми божественных сущностей гномов, Селдарин с плана Арвандор состоит из дюжины разновеликих богов плюс покровительствующая дроу темная шестерка, тогда как людской пантеон насчитывает аж восемнадцать великих божеств и десятки более слабых. Но не стоит обольщаться — я всего лишь один из ростков в саду. В общем, есть, над чем задуматься. И от чего отказываться ради свободы. Той мнимой свободы, которую мудрецы считают пресловутой — все мы рабы своих страстей и привычек.

Из-за затянувшихся раздумий перед зеркалом я не успел как следует размяться. Рассвет возвестил о начале очередного суматошного дня. Сперва явился Кевэ на пару с Боддиноком, за ними впорхнула Лину. Шатенка вызвалась помочь причесаться полностью излеченной блондинке, но Эйноли не пустила ее за ширму, боясь повторения инцидента. Лину не сильно расстроилась. Она краем уха услышала краткий отчет Глинкла и выпросила у него посмотреть на посуду. И умудрилась уронить самоочищающуюся чашку прямо на кружку — вдребезги. Ложку гном не успел положить на стол, держа в руках. Очень неуклюжая взрослая эльфийка ахнула и совершенно наивно распорядилась новым имуществом госпиталя, возместив утрату безделиц парой полезных статуэток, стоящих на порядки дороже. Провинившаяся без особых возражений согласилась на мою с Эйноли выписку из госпиталя и поспешила прочь — позвать послушниц для уборки и подачи завтрака.

— Свезло, хаос, — прокомментировал слегка ошарашенный гном.

Как я и думал, Мельданен не отказался от своих намерений. С обтекаемых слов Глинкла выходило, что если я буду достаточно здоров для посещения мастера Джару, то нет препятствий к исполнению оговоренного плана. Когда наскоро завтракали, выяснилось, что Кевэ необходимо остаться у Ниатара, чем дольше — тем лучше. Желательно аж на неделю. Боддиноку тоже требовалось время для закрепления в памяти новых боевых заклятий. И Эйноли желательно плотно пообщаться с эльфийским клириком Лину, а не с людским клириком Кевином, однако смотритель Академии Джару отказался пропускать кудрявую эльфийку. Эйноли надулась, но ради получения улучшенных амулетов согласилась набраться терпения. Я понадеялся, что хотя бы в душе она согласилась на это ради меня.

Госпиталь был при храме Тира, и за лечение стражников и ополченцев расплачивалась городская казна. С гильдией наемников тоже был заключен договор, потому мы покидали учреждение, не беспокоясь об оплате лекарских услуг и надеясь больше не оказаться в этих стенах в связи с экстренной госпитализацией. На всякий случай я настоял, чтобы до святилища Мистры мы втроем дошли под "Сферой Невидимости" — неожиданные встречи обязательно задержали бы нас. В дополнение я на подходе просветил здание додзюцу — только дежурный маг. Я понимал, что нехорошо сознательно держаться в информационном вакууме, избегая встреч с начальством, но из-за утечек секретных сведений врагу лучше получить нагоняй, чем подставить себя и собственную команду под удар очередной партии наемных убийц. Качественнее экипированных и более осведомленных.

Я заранее предупредил Джару по им же переданному вчера Камню Посланий, действующему очень похоже на ментальную технику клана Яманака. На сей раз архимаг в несколько раз расширил пространство заклинательной комнаты, поместил койки, ширмы, столы с заранее приготовленной в котелках кашей с овощами и чем-то еще. Впереди предстояло шесть часов общего времени, которые для нас растянутся аж в пару суток (хоть какой-то прок от суточной задержки — энергии накопилось побольше). К слову, на сей раз Джару не стал никак прикрывать крупный кристальный шар, вставленный в пол по центру помещения. Этот переходник и преобразователь энергии в спектре додзюцу выглядел экзотически.

— Джару, веретено внутри орба не только для сбора моей маны, но и ради его улучшения? — Интересуюсь, уплотняя чистую чакру в гранате и наблюдая, как нити моей магии закручиваются внутри шара, нехотя отданного Глинклом. Я предпочел приберечь информацию о "Расенгане": эта шарообразная техника позволила бы на порядки больше вместить энергии. Правда, не приведет ли это к мега-взрыву?..

— Верно, — устало ответил не выспавшийся гном, подозрительно глянув на меня своими покрасневшими глазами с мешками. — Мы так одновременно достигаем минимум шести целей. Первая, как ты верно заметил, это сбор твоей маны для последующих тренировок с новыми плетениями. Вторая — увеличение силы артефакта. Третья — расширение его спектра применения. Шар изначально прорицательский. Моя магия как гнома сама по себе склонна к школе Иллюзий. Однако я часто использовал шар для конструирования амулетных чар. С твоей силой и моим тайным огнем архимага магический орб станет универсальным инструментом. Четвертый. Анализируя использование тобой смешанной маны, я попробую исследовать твой странный запрет на четыре школы магии. Пятая выгода — облегчение твоей концентрации на чакре. Шестая — исчерпание чакры для обострения восприятия маны.

Боддинок, к слову, в это время дотошно изучал свитки, выбирая заклинания для изучения. Но и тайным глазом на затылке не моргал.

Из-за экономии чакры процесс улучшения артефактов затянулся. Вытягивание остатков энергии помогало быстрее усваивать науку Артефакторики, в частности, те приемы, что использовал Джару. Чакра словно высвечивала его тонкие операции с маной, а потом приносила мне некое внутреннее понимание процессов сродни тому, как возвращается наработанный опыт теневыми клонами "Каге Буншин". Я специально старался по памяти и на глаз воспроизводить особенности той чакры, что научился различать в теневых клонах. С шаринганом было бы куда проще, конечно. А так... это для талантливого гнома Артефакторика — искусство и наука, а я — ремесленник. Да и то еле-еле тяну, выезжая на развитом умении сосредотачиваться, способности вглядываться в плетения и точном повторении мелких операций и приемов.

Когда я стал разучивать четыре новых заклинания, выяснилось неприятное: артефакты, ухудшающие характеристики, не совместимы с артефактами, эти же характеристики повышающими. Пришлось раскошелиться на то, чтобы Джару рассчитал чары для объединения еще не готовой портупеи для вакидзаси и кольца силы лидерского обаяния, благо у Боддинока был точный аналог пояса силы огра. Заодно я выяснил смежный вопрос с заклятьем "Величием орла":

— Следует помнить, что подобные заклинания мобилизуют ресурсы организма, а не присовокупляют свою магию, как артефакты, — ответил мне архимаг.

Потому если воспользоваться даруемыми временными преимуществами и подготовить плетения в ауре, то потом они станут фантомными: и использовать не получится, и ядро с аурой нагружают. Когда маг попадается в плен, его в обязательном порядке лишат амулетов и обычно проклинают: волшебник безопасно пожертвует подготовленными заклинаниями, а вот колдун в этих жестких условиях сгорит подобно свечке. Поэтому подавляющее большинство колдунов налегает на владение оружием и предпочитает увеличивать не пагубное разнообразие заклятий, а частоту их применения. Боддинок, к примеру, в свое время пробовал разнообразить (в частности, третий круг), но сейчас, когда представился шанс, он работает над собой, осознанно делая выбор в пользу увеличения частоты применения, а не количества заклятий. И еще я на наглядных примерах убедился, что волшебники концентрируются на малейших нюансах плетений, повышая их эффективность, а колдуны на волевом усилении используемой маны.