Ниндзя-маг. Узнать врага

— Ядро подобно яблоне. Когда пройдена определенная черта зрелости, ветви без подпорок ломаются под тяжестью плодов, — гном выразительно покрутил колечко, в котором спал, в то время как мы с Боддиноком сняли все артефакты. — Да, я вдвое искусственно увеличивал количество слотов, обогащаясь на продаже свитков. Один переломный момент я пережил и ко второму усердно готовился. Он настал с твоей помощью. Теперь я сам по себе произвожу и подтягиваю извне ману высшего сорта и качества. Развивающийся очаг чакры всё усугубляет по названным тобой причинам.

Посчитав, что сказал достаточно, архимаг наконец-то отцепил магический лучик, ставший вблизи четко видимым, и направил руку с кольцом-глазом вглубь территории. Наверняка удаленно подключился к какому-то арканному глазу, разведывающему местность. Я тоже завершил подготовку и открыл врата жизни, контролируемо сливая все излишки маначакры в накопитель мета-чёток. Фамильяр заискрился, изверг множество маленьких молний и обидчиво смотался в родной план. Вздохнув, я сложил ручную печать концентрации и активировал додзюцу.

Молочный туман сразу прояснился, будто его и нет. (иллюстрация 254) Неведомый остров парил в бесконечных облаках — насколько мне хватало взгляда. Мы находились у самого края, обрывающегося в никуда. Радиуса улучшенного магического зрения мне хватило, чтобы различить кусочек зыбкой и некогда сферической границы доминиона. Проникающая из астрала серебристая дымка обретала молочный оттенок. Она словно бы разъедала окружающее пространство, растворяла в себе подобно тем многочисленным образам, что плавают в Астральном Море.

По мере приближения к центру "островного мироздания" здешний лес густел и становился выше. Мне не хватило дальности объять все разом, но охваченный срединный полуостров позволял судить о том, что около половины острова уже кануло в лету. Поверхность демиплана изобиловала прогалинами и засыпанными руслами рек. Последнее доказательно свидетельствовало о том, что соединенный узкими переходами архипелаг некогда был одним, цельным островом. Фундаментное основание отличалось толщиной и монолитностью, пропитанной магией, лишенной нитевидной структуры: то ли изначально, то ли по причине умирания демиплана, являющегося Царством ограбленного и смертельно раненного Духа Леса. (иллюстрация 255) Олень, попавший в поле зрения, словно бы лишился шкуры вместе с ядром, на месте которого зиял черный провал, моими старыми возможностями додзюцу не просматриваемый. У Лесного Духа имелись огромные ветвистые рога, вытянувшиеся вверх подобно тонким деревцам, которые в данный момент отовсюду откачивали золотистую чакру, поглощаемую черным вихрем в груди. Копыта у божественного оленя отсутствовали — ноги напоминали корни. Зрелище вызывало много эмоций. Олень, кстати, четко и напряженно смотрел на меня, раздувая ноздри и прядая ушами. И он старался не покидать руин какого-то заросшего по границе и засыпанного листвой храма с алтарем и престолами в виде четырех великанских ладоней, направленных по сторонам света.

Местный Лес был тих и казался вымершим — это впечатление усиливал листопад. Никаких жучков и червей, мелких грызунов или птиц, кто бы ел многочисленные ягоды и корнеплоды. Только пикси и григи — мелкие представители фей-народцев, не просто внешне похожих, а родственных эльфам. Кроны самых высоких деревьев не просто терялись в облаках, они словно бы растворялись в них — для лучшего понимания мне надо подобраться на расстояние в полтора фарлонга. Если подняться выше, над низкой границей, то бьякугану открывался лишенный звезд купол темного небосвода, в качестве лунного светила на котором выступал Торил: то ли иллюзия, то ли местная специфика. Планета была повернута так и с таким эффектом увеличительной линзы, чтобы Невервинтервуд занимал главенствующее положение. С учетом географических особенностей ключевым местом получался вулкан Хоутенау, над которым клубились непроглядные тучи. Разум не верил и не понимал, греша на гендзюцу, но чувства подсказывали мне, что вода из многочисленных здешних источников льется не в пустоту вниз, а вверх и прямиком на вулкан и Лес, причем, только на северную его часть, судя по замутненности "линзы" на южном участке.

— Культисты не заморачивались способами проникновения, — заметил Амарж, чей арканный глаз я заметил вблизи дварфа, упакованного в латный доспех. Его борода однозначно свидетельствовала о том, как он сюда попал — перерезали горло. Умен и осторожен был друид Йордией, чей церемониальный кинжал столь варварски использовали. По всей видимости, друид сгинул по пути назад или свихнулся. — Сообщники вскрыли этому дварфу горло и затем телепортировались к нему. Сделав дело, жертву бросили на произвол судьбы. Наемник основательно повредился рассудком, — поморщил нос гном.

К слову, пикси и григи предпочитали держаться подальше, игнорируя умалишенного культиста, прыгающего по кустам и беспорядочно размахивающего средней силой зачарованной булавой. (иллюстрация 256) Зашибет и не заметит. Главное, что феи не считали бородача за врага.

Я бы добавил, что дварф вел дневник и носил его с собой. Нам и дознавателям должно хватить записанных сведений, если сходу из умалишенного не удастся выудить ничего путного. Я обратил внимание на его кулон, удостоверяющий членство в соответствующей гильдии. (иллюстрация 257) У Боддинока, все еще входящего в гильдию "Торговцев клинками" Невервинтера, имелся меч из электрума — маленький символ гильдии. (иллюстрация 258) Мимолетно подумал, что, видимо, бронза, серебро, золото и мифрил определяют статус наемника. У дварфа амулет был сделан из серебра с горным хрусталем, ограненным под алмаз: меч с королевским венцом вместо яблока и две драконьи головы, скалящие зубы на инкрустированный в рукоять кристалл. Знакомые мне чары, заставляющие фигуру носителя светиться, совмещались, кажется, с противодействующими насылаемому страху. Как позже выяснилось, это сильнейшая и очень известная гильдия наемников из цитадели Адбар, о которую столетиями разбиваются орочьи орды.

— Идем, Боддинок снабдил меня зельями. Безумец нормально переживет телепортацию?

— Вполне. Идем.

По пути Амарж непринужденно ловил феек и сажал в пустые банки. Когда мы подошли и остановились в сотне футах, укрытые несколькими слоями магии, свихнувшийся дварф все так же искал воображаемых бабочек, лопоча что-то про нежное мясо, сочащееся ароматным жиром.

— Ты этого боишься, Амарж? Боддинок говорил мне про опасность "перегореть", я думал это байки, — озвучиваю свои мысли, озадаченно наблюдая за проникновением окружающей инь-чакры в тело дварфа. Внешняя сила подавляла и замещала собственную, пагубно сказываясь на мозгах.

— Из склепа, — мрачно пошутил гном. Но оказалось, что на полном серьезе: — Один из моих учеников "перегорел", я знаю еще десяток похожих примеров. Кто-то сам стал нежитью, кого-то подняли и сделали таковой, кто-то лишился ума и вообразил себя животным. В погоне за силой маги специально истощают себя, чтобы вместить внешние силы. Магия лишает колдунов рассудка, а у волшебников выходит из-под контроля, но итог для всех один — замедленная иллюстрация перед тобой. Особенно быстро разложение происходит в обществе, когда вместе с маной магом втягиваются чужие чаяния и страсти, распаляющие собственные пагубные устремления. Неподготовленность чревата печальными последствиями...

— Планки искусственного отбора. Ты уже определил суть? — Коротко спросил я, желая услышать объяснение из чужих уст и сравнить с собственными плохо оформленными мыслями по этому поводу.

— Я учился у выдающихся мастеров. А герои и легенды не спешат делиться своей мудростью — во всех смыслах. Я читал переданную отбой стенографию допроса Терари (спасибо, кстати), многогранность его развития стала ключом к пониманию. Важны все три метафизических показателя развитости. Высокоопытные моноклассовые маги редки — я могу пересчитать их пальцами одной руки — все они безвылазно интригуют в своих орденах и гильдиях. Престижные или дополнительные классы позволяют качественней утилизировать ресурсы организма. Перекос для высокой башни означает неминуемое падение. Пирамиды твердо стоят, но и растут медленно... Класс клирика помог мне в полной мере задействовать мудрость, открыв потрясающие грани магии! Черт, если бы я не соблазнился двумя Томами Интеллекта, я бы еще от первого наставника подчерпнул его мудрость и таких бы успехов уже достиг!.. На разных этапах одним классам легче, другим труднее. Первый рубеж следует проходить с заделом на будущее, иначе ко второму все тенденции крайне усугубятся. После второго рубежа метафизические параметры уже четко не отражают и не влияют на характер сложившейся личности, но определяют ее развитие, способности и возможности. Третий рубеж нормально перейдет тот, у кого гармония — соблюден баланс между развитием тела и духа. Четвертый рубеж по моей гипотезе переводит индивидуума в квази-божественное положение. Подойдем к Лесному Духу и скажу тебе наверняка.

— Иными словами ты еще в юношестве что-то просчитал, но потом случилось Смутное Время? — Сделал я предположение.

— Верно, — поколебавшись, ответил гном. — Чтобы скрыться от гнева учителя, я прибился к шайке воров и занимался у них добытыми артефактами. Я хотел приобщиться к друидизму, сделать татуировки совы и орла на плечи, а на спине поместить рычащего медведя, поднявшего когтистые лапы. Для друида важна мудрость, чтобы понимать и управлять природой, и харизма, чтобы очаровывать животных. Я надеялся познать силы Природы и завоевать животную форму, как мой первый наставник. Но татуировки оказались не совместимы с Томами. Когда я это выяснил, то понял, что провалил главную проверку мудрого наставника... — вздохнул гном, нехотя вспомнивший печальное и стыдное прошлое. — Я стал целенаправленно вычислять для шайки сокровищницы богатеев с Томами. Потом свою команду сколотил. На трофейных Томах я успел подняться чуть выше средней нормы. Потом настало лихое время. Я сорвал шикарный куш, но пришлось расставаться со всеми остальными накопленными трофеями и срочно скрываться. Мне еще несколько лет оставалось перекантоваться в Академии, но тут разразилась чума, ты появился...

Сказав, что хотел, архимаг самоустранился, уткнувшись носом в медальон с заключенным в нем чьим-то большим глазом с пурпурной радужкой и вертикальным зрачком. (иллюстрация 259) Амулетный аналог додзюцу дергался туда-сюда, узился и ширился, что-то высматривая. Другие приборы и артефакты, которыми увешался Амарж, тоже во всю работали — большинство мне было знакомо по "визиту" в приграничье Плана Огня.

Применив прочное "Хенге" из маначакры и став точной копией умалишенного, который может неадекватно среагировать на постороннего, я покинул область сокрытия. Влезть в чужую шкуру и начать думать соответственно — хорошая гимнастика для ума.

— Во дворе трава, на траве роса, молитесь, чтобы на соседей отсморкался Талос, — напевал дварф в свой нос картошкой.

— На дворе трава, на траве дрова, на дровах братва, у братвы трава. Вся братва "в дрова", — выдал я перл одного из пьянчуг, засмотревшегося на то, как Рок Ли колет поленья ребрами ладоней, выполняя одну из дурацких миссий "D"-ранга.

— Ой-ой-ой, это тот мужчина, который видит меня жарящим кастрюлю с друзьями? — Ошарашенно озадачился безумный боец, пустив по бороде слюну, фиолетовую от ягодного сока.

— Ой-ой-ой, это тот мужчина, которого бросили вариться на сковородку с грибами? — Выдал я глупость в его духе, сильно-пресильно постаравшись соответствовать идиотской манере поведения.

— Втяните воздух. Вы чувствуете запах горя? Мне кажется, я опять скоро обосрусь ушастыми крыльями... — уныло признался дварф, размазав мякоть по бороде и левой руке. Правой он крепко-накрепко держался за рукоять булавы — как утопающий за соломинку.

— Сглотните ягоду. Вы чувствуете вкус одиночества? Мне кажется, я опять скоро обоссусь элем...

— Я очень загадочный, мои мысли ленивы! — Недоуменно захлопал ресницами дварф, сперва поскребя латной рукавицей между рогами шлема, а потом пару раз ударив кулаком по затылку.

— Я очень домашний, мои мысли одиноки! — Скопировал я его, подходя еще ближе.

— Мышка пищит, лев атакует и заглатывает этих маленьких барсов, — сглотнул дварф, попятившись назад. Копьевидный наконечник его оружия задрожал. А главное ноздри — они трижды подряд раздулись синхронно с Оленем. Все, почуял и более не воспринимает меня за свое отражение.

— Дракон спрашивает, где прячется лев?

— Маугрим прячется в башне, пугаясь своей ужасной силы. Он взлетает так, как только сможет, во вражеском Лускане, — невнятно пробормотал дварф, пялясь на меня и нервно дергая себя за обрезанную бороду.

Я легко вырубил безумца. Дело за малым — вынуть из доспеха. Но я ограничился извлечением дневника, оставив прочее на "Невидимого слугу" зло хохотнувшего Амаржа:

— Ха-ха, и на старуху найдется проруха! Лич Арклем Грит захвачен в собственной Ведущей Башне Тайного Знания, а лусканская гильдия магов Тайное Братство теперь служит интересам культа, — со странным выражением лица сделал ремарку Амарж, принимая измусоленную книжицу. Без линз я не смог ничего прочитать — неразборчивый почерк совершенно незнакомого языка.

— Сложилась мозаика фактов? — Интересуюсь, без труда запоминая каждую пролистываемую страницу.

— О, да. Прямых доказательств у меня нет, но оптимистичные прогнозы подхалимов я смогу похерить. Если Арклем и впрямь захвачен, а не сбежал во второй раз, то я хочу вытрясти из него знания.

— За свободу?

— Конечно. Из моего плена, ха-ха! — Как-то натянуто и неискренне прозвучал смешок:

— В каждой шутке есть доля правды.

— Верно, у меня нет клетки для него. У Невервинтера и моей гильдии сейчас нет ресурсов для пленения и содержания столь могущественного существа, — недовольно поморщил нос гном. — Учти, мы давно острим нос на известные Тайному Братству секреты големостроения.

— У тирцев есть тюрьма для нежити. Прямо в Лласте — на месте их бывшего храма.

— Ха, из их загребущих лап черта-с-два обратно выцепишь — засудят до смерти, — хмыкнул архимаг, приняв новость к сведению и продолжая наискось просматривать быстро перелистываемые страницы угловатого почерка, из-за охранной магии так и норовившего расплыться, хаотично запрыгать или превратиться в книженцию с пахабными иллюстрациями. Кое-где встречались настоящие кляксы и сальные следы, оставленные Релмаром, владельцем дневника.

Амарж озвучил выдержки из глав последнего раздела. Согласно записям выходило, что проигравшийся неудачник соблазнился посулами легкой наживы и присоединился к Маугриму, возглавляющему культ Змеи. Поначалу задачей Релмара была охрана "задохликов". Потом магическим образом пришла записка с приказом отправиться вместе с каким-то лизоблюдами в Лес Невервинтер и убить какое-то существо — духа. В Лесу чертовы волшебники "заломали цыпочку с уродливой харей", сами продолжили развлекаться с ней, а Релмара превратили в светящегося клоуна и отправили добывать у дриады какой-то кинжал. Дварфу перед уходом приспичило по-большому, он не сразу ушел и благодаря магии успел подслушать, что ждущие своей очереди глупые волшебники хотят убить Релмара, потому что это единственный способ попасть в другой мир. Злой дварф быстро справился с заданием, по возвращении застав упившихся в хлам волшебников, отдавших ведьму на потеху другим воинам-наемникам, входящим в состав их охраны. Идиоты волшебники обсуждали дела культа и развязанными дурным пивом языками проговорились о том, что кто-то из их черной братии исследует пещеры к северу от Порта Лласт, а другой рыщет в Чарвуде. Протрезвев, умные волшебники решили отложить задание и обогатиться за счет эттеркапов, о которых узнали от своей уродливой шлюхи, осмелившейся возбухать. Релмар клял этот поход на чем свет стоит, однако потом радовался добытому церемониальному утгардскому поясу, защищающему от магии смерти. Хорк и Титит тоже упились на радостях. Дварф тогда на пьяной ноге "потерял" свою бутылочку с ядом и одолжил оную у Хорка. В очередной главе дневника Релмар долго ругался на отрезвляющие методы чертовых волшебников, с утра пораньше решивших сдернуть с места: спящим его зарубили, очнулся дварф уже в мире бл

* * *

Духа и трезвым как стеклышко. Несколько записей сплошь состояли из матерных конструкций по поводу того, что культисты сбежали с добычей, а его бросили помирать. Олень убил долбанного культиста и двух наемников, отвлекавших зверя, пока Релмара заставили рубить и травить Дерево. Самого дварфа от рогов разбушевавшегося Духа спасли латы и трофейный амулет защиты. Выжившие культисты поспешили удрать с добытым рунным камешком, вырубленным дварфом из-под корней гигантского дерева. Серьезно раненный и брошенный Релмар как-то излечился. Похоронил боевых товарищей, обобрав их до нитки. Долго пытался найти дорогу назад. По записям было видно, как с течением времени он все больше терял здравый рассудок, мучаясь от нескончаемого воя Духа. Последняя вменяемая запись говорит о том, что как-то ночью Релмар встал и вылил свое противоядие на отравленное дерево и что не знал, о чем думал в тот роковой момент.