Ниндзя-маг. Узнать врага

Боддинок не удивился прибытию меня-оленя, он по эксклюзивному ошейнику и примерному поведению Аруса догадался, что это я так преобразился за каким-то лядом. Вырубив копытом мыкающего и пучившего гляделки Релмара, поздоровался и принюхался, испросив разрешения поесть прямо из котла. Боддинок кивнул. Он уже сталкивался с говорящими животными, которые благодаря магии извлекали из глотки понятную речь.

Пока я уминал суп-пюре с кусками вяленого мяса, колдун принялся накладывать на себя и меня различные магические защиты. Мельком отметил, что данный животный облик всего спустя полчаса уже кажется мне вполне привычным и даже родным, более никакого дискомфорта или отторжения. Однако меня все больше охватывало сильное беспокойство по поводу истинного тела, именно это чувство навязало мне мысли о еде, между прочим, не очень-то и требующейся оленьему телу.

Доев для эльфа приготовленное, я-олень в спокойной манере рассказал напарнику, что с Амаржем все в порядке и ему пришлось срочно отправиться на Золотые Холмы. Потом терпеливо сносил, как полностью готовый и довольный жизнью напарник пристраивает пленника мне на спину и колдовством из походной книги заклинаний сооружает для себя седло. Делал он его число для удобства, потому что в обновке из перепривязанных архимагом драконьих тапок он мог спокойно прилепиться к моей шкуре постоянно действующей "Паучьей походкой". Про себя я отметил, что напарник все еще под впечатлением успешной инициации на грандмага и не очень трезво оценивает положение вещей.

Когда мы выдвинулись, Арус заслужено, но удрученно витал недалеко от меня: с охраной он справился, додумавшись ударять током в землю рядом с пленником, но естественное статическое поле вокруг фамильяра жалило мою форму оленя. Он чувствовал в олене своего хозяина. Но не понимал и сильно расстраивался от того, что причиняет мне боль. Я был рад, что Арус винил себя, осознав важность прилежания и самой учебы, которой не придавал особого значения — ведь мне в истинном облике он не причинял никакого вреда даже при касаниях.

От места стоянки я отправился прямиком к живому лесу, миновав задымленный участок Горелого Леса. (иллюстрация 293) Пробегая вблизи засушливых стволов, я нутром оленя-друида ощущал жизнь в корнях деревьев, просто-напросто впавших в многолетнюю спячку, чтобы переждать неблагоприятный период вулканической активности. Видимость для несовершенных оленьих глаз была от силы половину фарлонга. Зверь и я одинаково обращали внимание на встречающиеся по пути кучки костей с черепами. От них разило тошнотворной магией. Самую первую я опрометчиво перепрыгнул — и позади сам собой сформировался скелет поднявшейся нежити. Я прибавил прыти и все следующие старался оббегать по широкой дуге. Ближе к Невервинтервуд видимость улучшилась. В пограничье стали встречаться предвестники смерти: деревья с семенными коробочками, напоминающими черепа фей. (иллюстрация 294)

В Лесу я вздохнул полной грудью чистый, лесной аромат разнотравья. Сплошное наслаждение — нестись по пружинящей подстилке. Для звериной натуры были естественны все ориентиры: куда сейчас прыгать, с какой стороны проще оббежать препятствие, как не повредить ягодный куст или не угодить в ямку. Вникая в суть решений прослойки оленьего сознания, я лишь диву давался, сколько мельчайших деталей он мимоходом подмечал и сколько всего я-шиноби не ведал о лесе! Из-за активной и явно лишней мозговой деятельности, зверь начал сбиваться с шага — пришлось мне выключить анализ.

Встречные животные и вообще вся природа леса теперь была приветлива. Я по-новому открывал наслаждение бегом по подлеску. Даже поймал себя на мысли, что оценивающе взглянул на олениху, кокетливо стрельнувшую глазками. Гон еще не начался, и вожак с выдающейся короной рогов спокойно пропустил меня мимо своего гарема. Звериному сознанию захотелось покрасоваться, и я с дуру позволил, мигом позже сообразив, что под этим подразумевалось. Я-олень мощно оттолкнулся в очередном прыжке, взлетев высоко и далеко. Боддинок аж за рога схватился, пытаясь удержаться на моей спине. Больше я такого не позволял, смерил инстинкты и далеко углубляться в лес не стал, помчавшись по ближайшей звериной тропке, выводящей к границе с Горелым Лесом. Скорость и знание природы позволяли мне успешно избегать опасностей, таких как матерые секачи, волки, огромные лесные кошки и пауки.

Примерно через час бега Арус, вконец расстроенный моим невниманием и своими неудачами, самовольно устранился — я по глупости не воспрепятствовал. Бываю эгоистом, конечно, но сейчас все мое внимание было приковано к собственным новым ощущениям и непривычному положению, к тому же, в форме оленя связь с фамильяром потеряла былую полноту. Я воспринял его уход постфактум и не придал особого значения.

Без заморочек успешно перепрыгнув пару нешироких расщелин, я завернул южнее, огибая Чарвуд, чтобы зайти в этот зачарованный лес со стороны наезженной дороги и ферм — по следам культистов.

— Сэр... Мое пророчество исполнилось, — сообщил прорицатель, не опасаясь лишним звуком выдать наше месторасположение. Мы оба приноровились к выбранному способу передвижения и скоростям. — Я узнал этого конного наемника.

— Отчасти, — всхрапнул я, несясь наперерез дороге, которую Боддинок уже наблюдал в своем магическом шаре. — Я — олень, — с долей самоиронии, произнес я, уже разглядев, как магия причудливо искажает мимику морды лица во время речи, когда позволил разгоряченному телу утолить жажду из встреченного по пути родника.

— Всегда есть место случаю, — ответил напарник, провожая конного посыльного, переехавшего мост через речку, шумной воронкой утекающую в карстовую воронку, к который мы как раз приближались.

Разгоряченный я остановился на травянистом утесе с видом на окультуренную долинку. Прямо подо мной шумела вода. Вдалеке напротив в утренних лучах переливался водопад. У образованной им речки аппендиксом разлилось озерцо, несколько искусственных отводков использовались для орошения полей. Пока стоял, "наслушался" щебетанья птиц, как-то учуявших во мне высокого друида и начавших наперебой жаловаться на убийцу и разорителя гнезд, поселившегося в землянке за озером и лугом, где фермеры разводят поголовье зайцев. Разговор с птицами и вообще животными мало напоминал человеческую речь, к тому же, за него отвечало оленье тело, не имевшее на лбу приметного фуиндзюцу, но само по себе служившее фильтром. Я очень странно себя ощущал, прекрасно зная, чем и как живет перепелка, но совершенно не помня, как я-олень получил это знание. Весь личный опыт Лесного Духа остался при нем. Меня лично несколько напрягал этот провал в памяти между ситуацией получения конкретного знания о птице и собственно запомненными фактами, а вот сознанию зверя было совершенно чхать на подобного рода заморочки.

— Расспросим местных жителей или нахрапом в Чарвуд? — Более-менее придя в себя, поинтересовался напарник, хвативший впечатлений по самые кончики стоящих дыбом волос.

— Нет, напарник. — Сделав задний ход, я опустился на живот и посредством бусины вызвал секретный сундук. — Достань, пожалуйста, "бардачок", там кольцо многих посланий и амулет возвратной телепортации. Первое мне на рог, второе возьми пока себе. Как жалуются птицы, где-то за лугом прячется беглый преступник. Поймай его, Боддинок, а потом вместе с Релмаром и его шмотками доставь тирцам. Потом самостоятельно расспроси местных, а я тут побуду.

— Неджи, без тренировок и привычки опасно так долго пребывать в зверином обличье, — предупредил гном, стаскивая усыпленного пленника.

— Спасибо, друг, но у меня есть резон оставаться в этом обличье, не волнуйся. Узнай заодно, пожалуйста, как там Арибет и вернулся ли Генд.

— Хорошо, — коротко ответил колдун, уткнувшись носом в книгу заклинаний.

Когда он улетел вместе с грузом, я для проверки связался с Боддиноком. Изделие Амаржа вполне лояльно отнеслось к пользователю-оленю. Мне удалось с небывалой легкостью перекинуться с напарником парой предложений. Потом я связался с лордом Нашером и ошарашил его краткими новостями про Амаржа Мадура и культистов, что весьма вероятно засели в башне магов Лускана. Тем самым отвлек огонь от себя, чтобы главнокомандующий скорректировал планы и заранее предпринял меры против големов, чье участие в атаке неизбежно. От Эйноли и Кевэ так и нет никаких сигналов. Стряхнув кольцо в сундук, отозвал его.

Пока Боддинок выполнял поручения, я целенаправленно стягивал в себя окружающую ману и природную энергию, отправляя сбор вовнутрь, где пряталось истинное тело. Без спешки. Сперва накопить в ауре и освоить, так сказать, потом спустить. Накопить и вновь передать глубже в себя — по аналогии с запечатыванием чакры в свиток. Вновь стало не по себе. Реально страшно от сплошных мрачных догадок по поводу того, что может происходить с моим родным и таким уже привычным телом без прямого волевого контроля. Мой страх передался и животным, наконец-то оставившим меня в покое. Их отступление вынудило меня признаться самому себе, что я боюсь. Волком бы взвыл от безысходности, в которую сам себя загнал. Справиться со страхом, подстегнутым переживаниями за родных лунных эльфов, не получилось. Едва попробовал тренинг, как животное начало превалировать над разумным эльфийским. Еле вернул контроль над положением. Оставалось крепиться и сетовать на судьбу, что вместе с божественной искрой мне не досталось никаких знаний о своей новой природе — вдруг бы помогло своими силами справиться с энергетическим отравлением?

Положение спас Боддинок, выведя меня из пораженческого состояния самобичевания. Он рано и незаметно вернулся, сразу же применил удерживаемое заклинание, призванное возвращать облик. Но я сравнительно легко его сбросил с себя, мобилизовавшись и встрепенувшись.

— Нет, — ответил я с мелко дрожащими рогами. — Послушай... — говорю, не имея больше сил держать проблему в себе. Осторожный напарник, сжавший губы и преодолевавший волны моего страха, слегка кивнул. Активировав бусину приватных разговоров, я заговорил более-менее связно: — Меня энергетически отравили то ли Тенью, то ли Тьмой. Точно не знаю, из Плана Теней или посредством Теневого Плетения. Есть важные для меня причины, почему не хочу быть пронизанным ими. Почему не прошу помощи у богов. Вроде частично оправился этой ночью, но всякое может быть...

Зрачки Боддинока расширились в полном понимании, с кем он имеет дело и что стало с его мастером, заплатившим высокую цену за обретение божественности. Долгую минуту он переваривал сложившуюся в уме мозаику, ни разу не моргнув.

— Среди запасов Сетары имелась фласка Великого Восстановления. Ее свойства можно усилить квинтэссенцией солнца. Принимать следует в своем, отравленном теле и когда солнце находится в зените, — безжизненным голосом выдал бледный гном.

— А луна почему не подойдет? — Спрашиваю, успокоенный появившимся шансом. Он помог мне взять себя в руки.

— Квинтэссенция солнца высветит все тени и очистит от тьмы, усилит свет и теоретически может привести к высветлению или пожелтению пигментации кожи, волос, глаз, — заговорил гном. По мере складного изложения сведений на лицо Боддинока возвращались краски, в голосе появились живые интонации. — Квинтэссенция луны усилит мистические свойства, сильнее привяжет к лунным циклам и повлечет за собой непредвиденные последствия без гарантий излечения в нынешнем понимании. Квинтэссенции — это самые сильные из известных мне типов зелий, с ними следует обращаться крайне осторожно. Вы от природы лунный эльф, сэр, но внутри пылает огонь. Грубо говоря, вас поставили перед неизбежным выбором...

Хьюга — стремящиеся к солнцу. Либо предательство лунной природы, пропечатанной на лбу, либо предательство огненной сути, пылающей внутри. Сохраняя и преумножая первое, предам "дело света", приобщившись к теням или тьме. Сохраняя и преумножая второе, предам волю небесного отца и родство с Эйноли и Кевэ. Жесткость выбора подняла волну яростного протеста, способствующую победе над охватившим меня иррациональным страхом.

— Хаос, даже не думайте смешивать — это однозначно кончится хаотично, — словно прочитал мои мысли Боддинок, снова побледневший, вернее, посеревший — он ведь скальный гном. — Времени до полудня мало осталось, сэр, мы можем не успеть найти ни деревню, ни развалины. Если у вас есть в гримуаре спелл "Антимагическое поле", я могу его прочитать. Оно должно подавить оба Плетения и свести активность на нет.

— Деревня? Развалины?

— Мастер ведь вам на что-то указал, раз вы стремитесь именно в Горелый Лес? — Все так же издали говорил осторожный гном, не решаясь приблизиться и стараясь не показывать степень своего замешательства.

— Цитирую. "В том направлении найдешь временный альков, там разлита сила Латандера. Запомни, боги не любят, когда другие вмешиваются в их дела со смертными". Что вы узнали о Чарвуде от местных фермеров, Боддинок?

— Это объясняет... — протянул гном одновременно с моим вопросом. И под хруст орешков принялся успокаиваться и набираться смелости. Прожевав, он пояснил: — Чарвуд — современный топоним, затрагивающий окраину Горелого Леса. На ближней ферме сейчас остался только Инго с младшим недорослем. Я загипнотизировал старика, чтобы выяснить все быстро и обстоятельно. Его тесть-долгожитель много рассказывал о деревне потерянных душ, куда все еще ведет дорога. Получается, где-то три четверти века назад Горелый Лес по воле Латандера начал сопротивляться изменениям. Завелась нежить и район перестал быть местом для живых. В середине прошлого месяца его сын Эрик сталкивался с каким-то человеком, в окружении нескольких наемников шедшим в Чарвуд: в ответ на предостережение юноше нагрубили и обсмеяли. С того дня в округе начал разбойничать головорез, но в последние полтора райда его было не видать. Сэр... Соломон, выживший гном из числа следовавших за культистом, обманом всучил мне кольцо, когда я зашел перекусить в трактир "Всесоюзное оружие". Мастер Амарж определил, что оно предназначалось для слежения. Оно все еще у меня, сэр, но теперь хранится в секретном сундуке.

— Я понял, напарник. Продолжай.

— Инго припомнил чудака, который приходил в долину тринадцать лет назад в поисках древних развалин, по его словам, расположенных где-то в Горелом Лесу. До него в Год Теней там пропал бывший хозяин магической башни, стоящей севернее. Сейчас она принадлежит волшебнику Ваневу.

— Значит, первоочередная цель — руины, — напрягая логику, заключил я на основании предоставленных сведений.

Задумавшись над дальнейшими действиями, я без подсказок Великой Киира запоздало смекнул: Хокаге — тень огня. Ирония судьбы?! Ситуация не тянет на сугубый расчет Коронала Арвандора, задумавшего создать из пришлого силу между светлыми эльфами и темными эльфами. Что ж, я сам себя загнал в тупик, сделав остановку и прое

* * *

окно до зенита солнца — до зенита Селунэ времени куда больше. Стать Хокаге — не моя мечта, ни в каком из смыслов. Но биджу дери, я уже отдал за нее жизнь! И хочется, и колется...